Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме. - Кристофер Роннау

Пока мы вкалывали, десятки «Хьюи» и «Карибу» садились, выгружая сотни, а затем и тысячи пехотинцев. Большие вертолёты «Чинук» подвозили артиллерийские орудия и бульдозеры. Танки и бронетранспортёры прибывали по дороге. Нам сказали, что всё это — подготовка к тому, что должно было получить название «Операция Джанкшен-Сити». Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это будет крупнейшая операция, в которой мы когда-либо участвовали. Помимо Большой Красной Единицы там находились части 4-й, 9-й и 25-й пехотных дивизий, а также 196-я легкая пехотная бригада, 11-й разведывательный полк и 173-я десантная бригада. Вместе все составляло до двадцати двух батальонов американцев. Ещё к нам там присоединились четыре батальона вьетнамской морской пехоты и рейнджеров. Считалось, что их морпехи и рейнджеры были куда лучшими бойцами, чем обычные солдаты АРВН, и, как рассказывали, могли постоять за себя в бою. Я никогда с ними раньше не служил, и не знал, правда это, или ещё одна легенда джунглей.

Провинцию Тай Нинь можно описать, как переходную зону между липкой грязью дельты Меконга на юге и густыми джунглями Камбоджи на севере. Местность была в основном равнинной. Неожиданно выдаваясь из равнины вверх, примерно в двух километрах к западу от Суи Да стояла гора из чёрного камня, более трёх тысяч футов[114] высотой. Это была географическая аномалия, одинокий пик на плоской равнине. Вьетнамцы называли её Нуйбаден. Мы называли её Чёрной Вдовой или Чёрной Девой.

На самой вершине горы стоял лагерь «Зелёных беретов». Со своим господствующим над провинцией расположением он стал идеальным местом для радиопередатчиков и приёмников. Снизу мы видели, что вершина ощетинилась антеннами. ВК владели остальной частью горы и изрыли её бесчисленными туннелями и пещерами. «Зелёные береты» по возможности избегали склонов горы и выбирались из своего укреплённого лагеря только на вертолётах. Теперь мы заняли подножие горы. Уникальная расстановка сил.

Когда мы в первый день присел отдохнуть, Соя изо всех сил старался поддержать наши худшие опасения. Он клялся, что слышал, как кто-то говорил со штабом, что мы должны атаковать гору и продвигаться по склонам. Большинство из нас были настроены скептически, но всё равно разгорелись ожесточённые дебаты. Это касалось нас всех. Хоть я никогда не посетил ни одной лекции в Вест-Пойнт, Вирджинском Военном Институте или в «Цитадели»[115], я видел достаточно фильмов про войну, чтобы без тени сомнения знать, что меньше всего на свете мне хочется наступать в гору против окопавшегося противника. Я бы лучше спустился по Ниагарскому водопаду в бочке, чем попытался бы с боем прокладывать себе путь вверх по склонам Чёрной Вдовы.

В нескольких футах[116] от меня Тайнс склонился, разогревая банки из пайка. С присущим ему спокойствием он заметил монотонным голосом: «Я не полезу туда наверх». Я почему-то ему поверил. Мы все ему поверили, по крайней мере, нам хотелось ему поверить. Тайнс, казалось, всегда знал о происходящем вокруг немножко больше остальных пехотинцев. Мы не знали, как ему это удавалось, но он как-то умел. Это успокаивало. Если он не лез на Чёрную Вдову, значит и все остальные тоже, скорее всего, не полезут. Уже почти официально.

В Лай Кхе в это время по программе «Объединённых организаций обслуживания»[117] приехала Нэнси Синатра, чтобы поддержать солдат. Она прославилась своей песней «These Boots Are Made For Walking». Большая часть пехоты и танкистов находились у нас в провинции Тай Нинь, так что получилось шоу для тыловиков. Позже, когда певица про это узнала, она вернулась в Лай Кхе с повторным концертом. К тому времени часть подразделений уже вернулись в базовый лагерь и смогли посетить её выступление. Я считал её симпатичной девушкой с золотым сердцем за то, что она сделала для нас. Очень жаль, что рота «С» пропустила оба выступления.

В следующие два дня по утрам мы углубляли наши ячейки и наполняли мешки песком, а затем практиковались в стрельбе из нашего оружия. Я стрелял из своей М-16 и несколько поразвлёкся. Джилберт выпустил из М-60 больше пуль, чем любой другой, производил много шума, и, казалось, был стрелком лучше среднего. Он мог оказаться лучшим пулемётчиком во всей роте. Позже в тот же день сержант Альварес, который про это услышал, но перепутал наши фамилии, сделал мне комплимент насчёт моих выдающихся способностей с пулемётом, сказав: «Я слышал, вы сегодня повытрясли дерьмо из пулемёта». Словно стрела пронзила моё сердце. Мне нужно было признание. Мне нужно было, чтобы кто-то сказал, что я — часть команды и что я всё делаю правильно. Я неохотно признался, что это был Джилберт, а я — просто обычный долбоёб с винтовкой. Это удручало.

На следующий день наше безумие со строительством укрытий продолжилось. Затем мы снова пристреливали своё оружие на периметре. Необычно, что мы занимались этим два дня подряд. К нам присоединились многие танкисты и артиллеристы, и получилось масштабное импровизированное общественное мероприятие, где все смеялись, болтали и испытывали оружие друг у друга. Там был автоматический дробовик, несколько револьверов и даже двухзарядный дерринджер. У нескольких танкистов был один и тот же вид доработанного оружия, трофейные карабины М-1 30-го калибра с отпиленными стволом и прикладом. Таким образом, получалось что-то вроде автоматического пистолета, не очень точного, зато стрелять из него было сплошное веселье.

Ещё мы видели, как стреляют из новой винтовки CAR-15 с чёрным затвором. Это была укороченная версия М-16 с телескопическим прикладом. Механизм оружия был тот же самый, что и раньше, только вместо блестящего хрома затвор был покрыт каким-то тусклым чёрным веществом. Армия озаботилась большим количеством случаев заклинивания М-16. Проблема не теряла остроты, несмотря на попытки усиленной чистки и смазки. Теперь армия придумала новый чёрный затвор. Такие винтовки выдавали некоторым сержантам для испытания. Не вполне понятно, был ни в этом эксперименте какой-нибудь реальный научный метод. К моему огорчению, мне не представилось возможности пострелять из него.

Не один солдат в подразделении и роте уже столкнулся с заклиниванием М-16 в боевых ситуациях и считал, что нам надо использовать АК-47, или что-нибудь более надёжное. Поскольку командование не могло противоречить линии партии публично[118], большинство из них предпочитали М-16. Они указывали, что при семи с половиной фунтах[119] веса она на четыре фунта[120] легче советского автомата, и, таким образом, её легче носить. Кроме того, поскольку наш патрон был вдвое легче патрона для АК-47, мы могли носить с собой в два раза больше патронов на вылазки. На самом деле, даже миллион патронов никак вам не поможет в поле, если ваша винтовка заклинена и не стреляет. Я оставался верен М-16, потому что до той поры не испытывал серьёзных трудностей из-за заклинивания в бою, но впоследствии мне это предстояло. Высокая степень недовольства М-16 постоянно держалась среди джи-ай. Это ничего не значило. Все жалобы мира ничего не меняли. Легче было научить свинью летать, чем отменить многомиллионный контракт между Пентагоном и военной промышленностью.