За поворотом новый поворот (СИ) - Корнова Анна

Денис облегченно вздохнул.

— А ребята где?

— Во дворе гуляют. Сейчас позову.

— А где Галина Павловна?

— Мама в Серпухов к тёте Ире поехала.

— То-то я смотрю, что восьмой час, а никто не истерит, что дети на улице.

Полина знала об ироничном отношении Дениса к её матери, хотела возразить, но решила понапрасну не сотрясать воздух, а перейти к разговору о расширении своего кондитерского производства. Начала издалека:

— Денис, ты знаешь, у меня с тортами хорошо дела пошли. Сначала был один заказ в неделю, в основном к выходным, когда дни рождения отмечают. А теперь заказы почти каждый день, по четыре — пять в неделю, а бывает, что и в один день несколько заказов. Работаю сутками, зачастую без сна, восстанавливаться не успеваю. Вот я и подумала, что надо с тобой кое-что обсудить.

— Так, я за этим же и приехал, — перебил Денис. — Хватит тебе с этой фигней возиться. Давай нормальную жизнь налаживать. Я понимаю, тебе обидно было, что я с Кристиной стал жить. Но мне ведь тоже, когда ты про своего мужика из Красноярска рассказала, нелегко было. Противно так стало, будто твоей зубной щеткой кто-то попользовался. А потом ты совсем с катушек слетела, мне Крис рассказывала, какие у тебя приключения были.

— Денис, думаю, что тебе на Кристину, как на авторитетный источник, не стоит ссылаться, — заметила Полина и вернулась к своей теме: — Мне сначала Влада рекламу размещала, теперь я сама даю и в ВК, и в Одноклассниках, ну, и сарафанное радио, конечно. Я как-то быстро в плюс вышла, сама себе удивляюсь. Если дальше пойдёт, как оно идёт сейчас, то к зиме буду бизнес расширять. Вот хочу с тобой поговорить: сможешь под мой проект денег одолжить?

— Лин, хочешь в бизнес-леди поиграть — играй. Я тебе про другое говорю. Давай семью восстанавливать. Попробовали холостяцкого житья, и хватит.

— Что за день сегодня такой! Мне сегодня уже дважды предложение делали, Денис, ты третий

— Ты мне про мужиков своих хочешь рассказать? Больше тебе мужу сказать нечего? У нас сыновья, о них говорить в первую очередь надо, а не о мужиках и не о тортиках.

— Ты не путай тёплое с мягким, — Полина удивилась металлическим ноткам в своем голосе. — Про детей я всегда помню, но с несчастной матерью дети счастливыми не вырастут.

— А ты что, со мной несчастна была? Ты эту историю своим кобелям расскажи, мне не надо, — Денис посмотрел на спокойное лицо Полины и изменил тон. — Лина, вспомни: мы же хорошо жили, не ссорились, не ругались. Короче, готова начать нашу жизнь заново?

Полина слушала бывшего мужа и боялась отвечать — боялась, что задрожит её голос, что сорвётся до обычной перепалки, до упрёков, которые ничего не дадут, кроме стыда на следующий день.

И тут заиграла музыка Полининого телефона.

— Пробили твой номерок, — гремел из динамика оглушительный бас. — Номер красноярский, зарегистрирован на Ермолаева Романа Викторовича. Знаешь такого? Хотя названивал, может, и не он, просто аппарат на него записан.

— Спасибо, Саша, большое! Огромное спасибо!

— Сухое спасибо в горло не лезет. Думай, чем меня отблагодарить. Я на пирожки с капустой согласен, но можешь проявить креативность и предложить свои варианты признательности.

Александр ещё шутил, рассказывал о телефонных мошенниках, разоряющих исключительно блондинок, а Полина слышала только одну фразу «Номер красноярский, зарегистрирован на Ермолаева Романа Викторовича».

— Это что за Саша? Какие услуги он тебе оказывает? — гневно вопрошал Денис.

— Знакомый юрист, но это неважно. Давай в другой раз всё обсудим. Я сейчас ребят со двора позову. Поужинай с ними. А мне срочно позвонить надо.

В голосе Полины не было агрессии, однако Денис понял, говорить о чём-то сейчас бесполезно. Жена его не слышит.

— Корми детей, я дома поужинаю. В субботу их в Корнеево заберу, — Денис встал из-за стола и, не прощаясь, ушёл.

Полина разогревала ужин, кормила сыновей, но всё это было сейчас неважно, важным был предстоящий ей разговор с Ермолаевым Романом Викторовичем.

ГЛАВА 30

Качели взлетали вверх и стремительно падали вниз, а потом снова вверх, а потом вниз… Полина изо всех сил раскачивалась, как в детстве, вытягивая перед собой ноги, когда качели летели вперед, и прижимая ступни к сидению, когда качели опускались.

— Ты аккуратнее, не навернись, — в окружении цвергов по ступенькам веранды спустилась Вероничка. Она ходила последние дни перед родами, тяжело переваливаясь на отекших ногах.

— Я так рада, что к тебе вырвалась, — Полина прекратила раскачиваться, но ощущение полёта не покидало её.

— Конечно, когда бы ты ещё на качелях покачалась, — хмыкнула Вероничка.

— И на качелях тоже не покачалась бы, — Полине было весело. — Целыми днями собираю вещи, перекладываю по коробкам, даже ночью снится, что надо ещё синий Сенин свитер не позабыть, или наоборот — надо этот свитер в Москве оставить.

— Полинка, ты отчаянная! Всё бросить и рвануть в Красноярск… Я бы тебе на таро посмотрела, но зарок дала — пока не рожу, никаких карт, рун, эфемерид. Что Господь даст, то и будет.

Полина молча кивала Вероничке, тихо покачивая качели в такт словам подруги. Да и как объяснить, что не нужен ей совет карт, потому что никакой не отчаянный поступок она совершает, а просто принимает счастье, которое так долго ждала. Какими словами передать то, как дрожали пальцы, когда набирала телефон Романа, как громко забилось сердце, едва прозвучало в трубке глуховатое «Алло». Хотелось столько важного сказать, но вместо этого произнесла банальное:

— Привет! Как дела?

И в ответ вдруг услышала такое же обычное:

— Нормально. А у тебя?

— У меня тоже всё нормально. Вот тебя часто вспоминаю. А ты меня про помнишь?

Полина спросила и тут же стала ругать себя за глупый вопрос — конечно, помнит, если звонит ей с этого номера и молча слушает её голос.

— Мне проще забыть себя, чем тебя.

Эти слова Романа словно пробили невидимую стену смущения, и почти хором, стараясь не упустить важное, начали они рассказывать друг другу про то, как живут, как растут дети, какая погода за окном — словом, о всём том, что совершенно неинтересно нам с вами, но так значимо для близких людей.

Год назад, получив отказ, Роман вернулся домой и сразу поменял номер телефона, чтобы понапрасну не ждать звонков Полины и не звонить самому. Но неожиданно, через несколько месяцев телефон любимой женщины всплыл из дальнего закоулка памяти. Во сне приходила Поля, тихо говорила, что скучает, что ждёт его звонка. Он просыпался, а из сна ещё звучал любимый голос: «Позвони мне, девятьсот шестнадцать, двести пятьдесят один…». И Роман звонил, слушал звонкое «Вас не слышно», но ничего не говорил в ответ: боялся услышать, что мешает семейной жизни, что Полина не хочет вспоминать о своем адюльтере.

Полина улыбнулась, вспомнив события последних двух месяцев: уже дважды прилетал Роман в Москву, выдержал пристрастный разговор с Галиной Павловной, обсудил подробно с Полиной все детали переезда (хотя и по телефону теперь беседовали ежедневно), и на середину августа был назначен отъезд.

— А как же твои торты? У тебя же уже клиентура набралась, ты осенью планировала расширяться? — вопрос Веронички вывел Полину из задумчивости.

— Торты и в Красноярске печь можно. Тем более, что уже не как котёнок слепой буду тыкаться. Я за это время кое-чему научилась.

— Да, ты теперь уже совсем не слепой котёнок, — согласилась Вероничка.

— Я просто пытаюсь самой отвечать за свою жизнь, и не чувствовать себя при этом предателем матери, родственников и всего человечества. Я раньше любых перемен боялась: вдруг что-то сделаю не так, вдруг меня осудят. А сейчас мне интересно жить стало — жизнь своей непредсказуемостью интересна — никогда не знаешь, что за поворотом. А Виталий не появлялся? — Полина неожиданно перевела разговор в другое русло.