Рожденный бежать - Кристофер Макдугл

Но Чейз Чэнь это усек. Его взгляд художника заметил также скрытую силу в отзвуках урагана по имени Тед. В итоге Чейз специализировался в «резких переходах между солнечным светом и тенью», и Тед всегда в совершенстве осуществлял эти резкие переходы. Чейза очаровывало не действие, а предвкушение, не прыжок балерины, а мгновение до взлета, когда ее сила подобна сжатой пружине и возможно все. Он мог наблюдать то же самое в моменты затишья Теда, ту же самую кипящую на медленном огне энергию и безграничные возможности, и именно в это время Чейз тянулся за своим альбомом для зарисовок. На протяжении многих лет Чейз использовал Теда в качестве модели; некоторые из его лучших работ представляют собой, по сути, портреты Теда, Лайзы и их горячо любимой дочери Оны. Чейз был настолько заворожен миром в представлении Теда, что выпустил целую книгу, в которой не было ничего, кроме портретов Теда и его семьи: Тед и Она, сидящие в тесном стареньком «жуке»… Она, погрузившаяся в чтение книги… Лайза, смотрящая через плечо на Ону, живой продукт солнечного света и тени своего отца.

Однако к тому времени, когда ему вот-вот должно было исполниться сорок, эти четыре десятилетия резких переходов между солнечным светом и тенью не продвинули его дальше камей в шедевре другого человека и гостевой комнаты в бунгало его кузена. Но как раз тогда, когда он, казалось, перешел мост между огромным потенциалом и безрассудно растраченным талантом, произошло нечто чудесное: у него случился прострел.

В 2003 году Тед решил отпраздновать свое сорокалетие соревнованием на выносливость собственного толка: «Анахроничный Ironman». Это должен был быть полный триатлон — заплыв в океане (3,86 километра), велосипедная прогулка (180 километров) и забег (42 километра) — за исключением того, что по причинам, понятным только Теду, все принадлежности должны были относиться к 1890-м годам. Он уже преодолел две трети пути к этой цели; он был достаточно силен, чтобы справиться с заплывом в шерстяном вязаном белье полной длины, и стал асом в езде на велосипеде с высокими колесами. Но забег — забег просто убивал его.

— Стоило мне побегать где-то около часа, и у меня здорово прихватывало поясницу, — признается Тед. — Я впадал в уныние и даже мысли не допускал, что сумею пробежать марафон.

Но худшее было еще впереди: если бы он не смог одолеть нужное расстояние в современных пружинящих кроссовках, то ему была прямая дорога в царство боли и травм, останься он закоренелым викторианцем. Кроссовки были в ходу примерно столько же, сколько и космический «Шаттл», а до этого ваш папочка носил легкую спортивную обувь на плоской резиновой подошве, а дедушка надевал кожаные балетные туфли. Миллионы лет люди бегали без стелек-супинаторов, регулятора пронации и подпятников с гелевым наполнителем. Тед просто не мог себе представить, как, черт возьми, это им удавалось. И вот спустя полгода приоритетом стала необходимость найти некий способ, вернее — хоть какой-то способ, пройти пешком двадцать шесть миль. Поняв это, дальше он мог обеспокоиться процессом перехода к опасным в обращении предметам из воловьей кожи.

— Если я приму решение, то найду и способ, — заявил Тед. — И тогда я занялся исследованием.

Первым делом он прошел обследование у хиропрактика и хирурга-ортопеда, и оба объявили, что с ним все в порядке, хотя и предупредили, что бег по своей сути относится к опасным видам спорта, и одна из опасностей — это ударная нагрузка от контакта с дорогой, которая воздействует на голени и передается вверх, в позвоночник. Однако у врачей в запасе нашлось и несколько утешительных замечаний: если Тед твердо намерен побегать, то может пройти курс лечения по кредитной карточке. Кроссовки экстра-класса и упругие подпятники, по их словам, должны были в достаточной мере смягчить воздействие на его ноги и помочь успешно пройти марафон.

Тед потратил целое состояние, которого, по правде говоря, не имел, на самые дорогие кроссовки, какие только сумел отыскать, и с прискорбием обнаружил, что они не помогают. Но вместо того чтобы обвинять медиков, он обвинил кроссовки: ему, должно быть, требуется обувь с еще большей амортизацией, чем за тридцать лет изобрел отдел компании Nike по исследованиям и разработке обуви «с наддувом». В итоге он, набрав в легкие побольше воздуха, отправил триста долларов в Швейцарию за пару «кэнгу джампс», самых пружинистых кроссовок в мире. «Кэнгу» фактически являли собой не что иное, как «роллерблэйдс», разработанные Вайлом Койотом: вместо роликов на каждом ботинке снизу по всей его длине располагается стальная пружинная подвеска, которая позволяет вам двигаться так, будто вы широкими шагами, подпрыгивая, идете по поверхности Луны.

Когда шесть недель спустя прибыла долгожданная коробка, Тед почти трясся от возбуждения. Он сделал несколько пробных шагов-подскоков… потрясающе! Это напоминало ходьбу с привязанной к ступне каждой ноги пастью Мика Джаггера[43]. Ого, это, наверное, и есть ответ, думал Тед, двинувшись, подпрыгивая, вдоль по улице. К тому времени, когда он добрался до угла, он уже хватался за спину и ругался.

— Ощущение, какое возникало у меня после часового бега в кроссовках, я испытал почти сразу, едва надев эти ботинки «кэнгу», — говорил Тед. — Мое глобальное представление о том, что мне было нужно, разрушилось.

Разочарованный и взбешенный, он сорвал их с ног. Он не мог дождаться, когда запихнет дурацкие «кэнгу» обратно в коробку и отправит по почте в Швейцарию вместе с указаниями, куда их затолкать дальше. Он потопал домой босиком, такой обозленный и разочарованный, что, только прошагав почти весь путь, заметил, что происходит, а вернее — чего не происходит: спина не болела. Совсем.

«А может, я сумею пройти марафон босиком? Босые ноги, безусловно, подойдут под рубрику спортивной одежды 1890-х».

Итак, Тед каждый день надевал кроссовки и шел в Хансен-Дэм, заросший кустарником оазис с озерами, который он называл «последним оплотом девственной природы Лос-Анджелеса». Там он однажды стянул ботинки и вволю нашатался босиком по вьючным тропам.

— Я крайне удивился, насколько это было приятно, — вспоминал он. — Ботинки причиняли очень сильную боль, и как только я снял их, у меня возникло ощущение, что мои ноги — это рыба, прыгнувшая обратно в воду, после того как помучилась, выловленная, на берегу. В конце концов я стал оставлять ботинки дома.

Но почему же его спине стало лучше при меньшей, а не при большей упругости подошв? Он включил компьютер и вошел в онлайновый режим в поисках ответов, а результат… представьте, что вы раздвигаете листву в тропическом лесу и обнаруживаете тайное племя амазонок. Тед наткнулся на международную общину босоногих бегунов с багажом мудрости древних веков, у которых были племенные прозвища и которых возглавлял великий бородатый мудрец Босой Кен Боб Сакстон. К счастью, оказалось, что это племя любит писать.

Тед сосредоточенно изучал накопленные за многие годы сокровища архива Босого Кена Боба. Он обнаружил, что Леонардо да Винчи полагал, что человеческая ступня с ее фантастической системой компенсации нагрузок содержит четвертую часть всех костей, имеющихся в теле человека, «шедевр инженерного дела и произведение искусства». Узнал он и об Абебе Бикиле — эфиопском марафонце, который босиком пробежал по булыжникам Рима и победил в марафоне на Олимпийских играх 1960 года, и о докторе медицины Чарли Роббинсе, одиноком гласе вопиющего в пустыне, который бегал босиком и утверждал, что марафоны не принесут вам вреда в отличие от ботинок, которые наверняка причинят боль.

Но более всего Теда потряс «Манифест голых ног» Босого Кена Боба. У Теда аж мороз пробежал по коже: ему показалось, что он написан специально для него. «Многих из вас, возможно, мучают связанные с бегом хронические травмы, — начинает Босой Кен Боб. — Обувь блокирует боль, а не ударную нагрузку! Боль учит нас бегать с ощущением комфорта! С того момента как начнете ходить босиком, вы измените манеру бега».

— «Эврика!» — воскликнул я, ибо для меня это было поистине озарением, — рассказывал Тед.

Вдруг все встало на свои места. Так вот почему эти паршивые «кэнгу джампс» вызывали у него боль в спине! Такие пружинящие подошвы позволяли ему бежать большими небрежными шагами, но при этом поясница у него растягивалась и перекручивалась. Когда же он побежал босиком, его фигура сразу же подтянулась, спина выпрямилась, голени держались прямо под бедрами.

«Неудивительно, что ступни такие чувствительные, — размышлял Тед, — ведь это же саморегулирующиеся устройства. Надеть на ноги пружинящие ботинки — это все равно что отключить в своем доме пожарную сигнализацию».

В первый же свой длинный пробег босиком Тед почувствовал… да ничего он не почувствовал. Ни малейшей боли. Он увеличил пробежку до часа, а потом и до двух. За несколько месяцев Тед превратился из мучимого болью и страхом горе-бегуна в босого марафонца, развивающего такую скорость, что ему удалось то, чего не сумели достичь 99,9 процента всех бегунов: он подготовился к Бостонскому марафону.