Чэч: Становление бродяги - Артур Фатыхов

не понял, зачем тебе это надо? Поясни, зачем нам это надо, брать в ватагу разумного, с которым мы в случае конфликта ничего сделать не сможем? Зачем нам такая мина замедленного действия?

После этих слов я посмотрел на своего наставника, желая увидеть оценку своим вопросам. Тот уже сидел с серьёзным лицом, и кивком подтвердил, что я задал правильные вопросы.

— Зачем мне это надо? С шестнадцати лет меня забрали в имперскую армию и отправили служить сюда, на границу. В двадцать я стал десятником, в двадцать пять — полусотником. В тридцать лет был списан из армии по ранению. В тот же год устроился в эту деревню начальником стражи и одновременно её наставником. За десять лет я воспитал отличных бойцов, способных справиться со многими проблемами приграничья. Но я устал от такой жизни. За всю свою жизнь, только и видел, что казармы, плац и просторы пустошей со стен гарнизона или деревни, манящие, но недоступные. А семьёй так и не обзавёлся. Вот уже два года я пытаюсь примкнуть к ватагам бродяг. Но есть одна проблема. Ты не видел, погружённый в свои думы, как я подходил, но я хромаю, сильно. В нормальную ватагу, несмотря на мой уровень и умения, я такой не нужен. А вот с вами у меня есть шанс.

Иван замолчал, чтобы промочить горло. Было видно, что он не привык к длинным монологам. Я снова посмотрел на Агееча и тот снова мне коротко кивнул, мол слушаем дальше.

— Зачем вам это нужно? Обещаю, что через месяц ежедневных занятий по два-три часа, ты достигнешь во владении оружием уровня имперских солдат второго-третьего года службы. А это не так уж и мало. Немногие охотники тридцатого уровня так владеют своим оружием.

— Подтверждаю, — впервые за весь разговор подал голос Агееч. — Но так быстро ты гарантируешь результат? Я удивлён.

— Подозреваю, что у охотников мало времени для тренировок, — улыбнулся бывший полусотник. — Вот только у селян свободного времени ещё меньше, а опасностей вокруг полно. Пришлось выкручиваться и разрабатывать особые методики. Кроме этого, возьму на себя обязанности по защите лагеря.

— Что ты хочешь за это? — снова опередил меня с вопросом мой наставник.

— Половину доли от добычи, до тех пор, пока Чэч не достигнет тридцатого уровня, потом полную долю. Две доли — если придётся обучать кого-то из новичков. Ещё вот что. Я понимаю, что вы, готовясь к выходу, рассчитывали запасы еды только на себя. Готов внести свою долю в расчёте до шести месяцев.

— Почему половину доли пока я не достигну тридцатого, а потом долю? — не понял я логики Ивана.

— Тут всё просто. Мой опыт наблюдения за бродягами подсказывает, что действительно о значимой добыче можно говорить только тогда, когда бродяги достигают этого уровня. Они могут уходить дальше в пустоши и на более длительный срок. И чем быстрее ты достигнешь тридцатки, тем быстрее добыча станет богаче. Я готов пожертвовать на это свою половину доли, потому что потом это окупится. А две доли. Одно дело обучать тебя и подсказывать твоему наставнику, который, судя по всему, опытный охотник, другое возиться с новичками. Что касается твоего опасения, что я могу напасть и забрать всё себе — составим договор, призвав Суть в свидетели, где пропишем все детали.

— Ясно. Но есть ещё одна большая проблема.

— Какая?

— Ты пьёшь, — я кивнул на кружку в его руках. — И сейчас ведёшь переговоры нетрезвым. Вполне, может, случиться так, что завтра, проснувшись, ты не вспомнишь о наших договорённостях или захочешь их изменить.

— Это не проблема, — вновь осклабился Иван. — Твой наставник может это подтвердить. Он же тоже совсем недавно бухал по-чёрному.

— Он бросил. Давай договоримся так. Сейчас нам с Агеечем всё надо спокойно обсудить и взвесить. А ты завтра утром подойдёшь трезвый, и мы всё ещё раз обсудим.

— Хорошо, буду тут к завтраку, — мужик начал подниматься с лавки.

— Погоди, Иван, — я всё-таки решился задать волнующий меня вопрос. — Перед заездом на подворье мы встретили фургон. Можешь что-нибудь рассказать об этих разумных.

— А тут особо-то и рассказывать нечего. Заехали они где-то полторы недели назад. Люди: четыре мужика и женщина, такая в возрасте уже. Уровни от тридцатого до семьдесят первого. Если верить статусу — бродяги ватаги Вереса. Оплатили питание и за комнаты сразу. Вели себя тихо. Как заселились в номера, так только поесть и спускались и то не всегда и не всё. Женщине их в номер еду они сами носили. Говорили, что отсыпаются после дальней дороги. Сегодня собрались и уехали.

Что-то этот рассказ у меня ещё больше вопросов вызвал. Иван говорит, про женщину в возрасте, а Лира ну никак не подходила под это описание.

Тут нам наконец-то принесли еду и стало не до разговоров.

— Что ты об этом думаешь Агееч? — спросил я старика, когда, поев, мы поднялись в выделенную нам комнату.

— О Лире или о предложении бывшего полусотника?

— Сначала о Лире.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты действительно видел Лиру и что «женщина в возрасте» — это не про неё. Но тогда история становится ещё более запутанной, и у меня пока нет ответов. Знаю одно — хорошо, что ты не бросился их догонять. Остался живой. А что касается Ивана, если завтра с утра он подтвердит своё желание, его надо брать в ватагу, которой, правда, пока официально нет. Но то будет завтра, а пока давай спать.

Глава 17

Выехали мы снова ближе к обеду. Агееч, конечно, говорил, что могли бы и почти сразу после завтрака уехать, но мне было понятно, что он благодарен за такую задержку. Да и торопиться нам особо не было нужды. После такого количества задержек в пути прибудем мы на место охоты на день или на два позже уже особой роли не играет.

Стоило только Ясенкам скрыться за очередным холмом, как сидящий рядом на облучке Иван предложил:

— Ну, что, Чэч, начнём из тебя бойца делать.

— Что прямо сейчас? — удивился я. Было лениво, если честно. С утра, ещё в трактирном номере, я провёл часовую тренировку в полную нагрузку, приняв усиливающую пилюлю некроманта. Самым значимым результатом было увеличение общего объёма маны на одну единицу. А когда после завтрака вышли