Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

Беата благодарно кивнула, но вообще все происходящее виделось ей как сквозь туман. В ушах траурным набатом гудел окрик молодой дурочки из-за стойки. «Женщина»! Никто никогда не называл ее так. Совсем недавно, в каникулы, какой-то сопливый школьник у супермаркета уговаривал ее купить газету и обращался при этом: «девушка». А теперь она перешла в разряд женщин. Баб. Теток. Сказались недосыпы, ранние подъемы, возня с переводами и вечная тревога: опоздаю! не успею!

Да, дело даже не в опухших веках и складках возле губ. Эта тревога застряла в ее глазах и безнадежно старит вечно юное, невыразимо прекрасное создание, которым всегда была Беата Новак. То, что не удалось подвалу с колготками, ресторанной суматохе, школьным тетрадкам и грязным приютским полам, за несколько дней совершило ненастоящее, можно сказать суррогатное материнство. Так вот почему у мам-одиночек такие проблемы с устройством личной жизни! Кому нужна смертельно усталая, замотанная женщина – женщина! – с вечной тревогой в глазах.

Беата машинально заплатила, получила кожаные тапочки для себя и Ромки и переобулась. Может, ее обозвали женщиной только потому, что рядом взрослый ребенок, утешала она себя. Не звать же, в самом деле, мамашу пятиклассника – девушкой! Это второй момент, который осложняет жизнь одиноких мам. Присутствие ребенка тебя старит и автоматически переводит в другую социальную, а не только возрастную категорию. Вывод: ходить на тусовки надо без детей. Для этого существует продленка, гувернантки, шоферы... и алименты, если они есть, ибо переводами на гувернантку не заработаешь, разве что переводить ночи напролет. Но где тогда взять время на тусовки? Замкнутый круг.

Мужчины без пиджаков проводили ее заинтересованными взглядами, и это немного подбодрило Беату. А потом ее, как всегда, захватила игра, и через десять минут они с Ромкой уже бегали, орали и подпрыгивали, бурно переживая каждый удачный и неудачный бросок.

В первом раунде выиграла Беата и исполнила по этому поводу дикарский танец. Она плясала, а Ромка барабанил по шару, изображая тамтам. Потом они попили соку с бутербродами и начали следующую игру. И тут, как это часто бывает после легкой победы, Беата начала мазать раз за разом. Ромка обгонял ее уже на сорок очков и торжествующе ухмылялся. Незыблемый авторитет любимой учительницы таял на глазах.

– Разрешите я покажу вашему сыну, как правильно кидают шар.

Мужчина без пиджака в галстуке Геттингенского университета был светловолос, гладко причесан и гладко выбрит. Его кремовая рубашка выглядела так, будто только что вышла из-под утюга, – никаких следов спортивных упражнений, которым он только что предавался. Ни одной капельки пота на бледном веснушчатом лице. Он словно сошел с рекламы самого надежного в мире то ли банка, то ли дезодоранта.

При всем своем разнообразном круге знакомств Беата редко имела дело с такими диетическими персонажами. Издатели, рестораторы, пиарщики, режиссеры были все-таки богемным народом, от них, несмотря на дорогой парфюм, пахло по-человечески: творческим потом, типографской краской, коньяком и жидкостью для протирки компьютерной клавиатуры.

Но улыбка у рекламного героя была хорошая, открытая. И Беата улыбнулась в ответ, кивнула поощрительно: мол, показывайте, демонстрируйте свою доблесть.

– Давай с тобой поиграем, а мама пока отдохнет, – обратился геттингенский выпускник к Ромке. – Как тебя зовут? А меня Михаил Антонович, можно просто Михаил. Смотри: во-первых, шар надо брать вот так, тремя пальцами, и руку не напрягать. Представь себе, что он ничего не весит...

Ромка «маму» проглотил не моргнув глазом и начал учиться брать шар тремя пальцами. Беата присела за столик. Она и правда немного запыхалась. «Женщина!» – вспомнилось ей, и настроение опять испортилось. Но вот же подошел этот выглаженный красавец под предлогом «показать вашему сыну» и не побоялся, что «женщина». Или он так сильно любит детей?

За столиком ей были слышны обрывки разговора других мужчин без пиджаков. Обычная предпринимательская абракадабра: кредит, маржа, промоушен. Куда интереснее звучали объяснения Михаила Антоновича, который учил Рому разбегаться так, будто он хочет взлететь. Знаток боулинга и в самом деле почти взлетал над дорожкой, как реактивный самолет, при этом его галстук загадочным образом оставался неподвижен, а на рубашке не появлялось ни складочки, ни пятнышка пота.

«Робот? – весело подумала Беата. – Наверное, таких уже научились делать. За большие деньги, в Японии... Может, купить с фурсовского наследства?»

В детстве она видела глупый фильм «Его звали Роберт», где простодушный механический человек был куда обаятельнее своих изобретателей – добросовестных советских ученых.

Она могла бы ужиться с роботом. Она бы научила его улыбаться и очаровывать людей. А он учил бы ее... например, играть в боулинг.

– ...Наш друг, который так любит целоваться... – услышала Беата за спиной и навострила уши. Слишком уж непривычно звучало «целоваться» в деловом разговоре.

– Вы уверены, что он нам помешает? – спросил в растяжку хорошо поставленный немолодой голос, принадлежавший, вероятно, тому солидному толстяку, который разрешил Беате с Ромкой поиграть на свободной дорожке.

– Он уже мешает, – возразил кто-то с придыханием, очевидно только что бросив мяч. Продолжение фразы заглушило клацанье механизма, убирающего сбитые кегли.

– ...Всякие примочки, музыканты выступают, артисты. Модные имена, и на них идут, – это был уже третий голос.

– ...Папаша, понятно...

– А почему он дублирует наши точки? – Это снова пожилой, по всей видимости, главный во всей честной компании.

– Он не дублирует, – громко ответил кто-то. – Просто места уж больно козырные. Сгоним этого – другие придут.

– Надо согнать так, чтоб никто больше не сунулся.

Стало тихо, даже мячи не стучали. И в этой тишине пожилой начальник негромко, но властно произнес:

– Миша!

Ромкин учитель прервал свой полет, выпрямился, кивнул мальчику: «Продолжай», мельком улыбнулся Беате: «Прошу прощения» и в одно мгновенье оказался около зовущего. Беата даже моргнуть не успела и еле удержалась, чтобы не оглянуться. Рома помахал ей: мол, идите играть, и она в ответ приподняла стакан сока, показывая, что сначала попьет. Уж очень ей хотелось дослушать разговор про козырные места и господина, который целуется и приглашает выступать модных артистов.

Пожилой начал что-то говорить Мише, но Ромка со стуком послал шар, и Беата пропустила всю реплику. Зато ответ Михаила Антоновича прозвучал совершенно отчетливо, хотя говорил он тихо.

– Один владелец магазина, – сказал он, – не хотел давать рекламу в «Касриловскую газету». И тогда там появилась заметка. Такого-то числа на склад магазина – имя хозяина и адрес – пробрались огромные крысы. Они погрызли мешки с мукой и сахаром, после чего скончались на месте в страшных мучениях.

В тишине раздался неторопливый, дробный смех пожилого. Вслед за ним рассмеялись и остальные.

– Это что за «Касриловская газета»? – спросил тот, кто чаще других кидал шары и потом тяжело дышал.

– Это Шолом Алейхем, – объяснил Михаил Антонович. – Я дословно не помню, но что-то в этом роде.

– Не надо, Мишенька, не мечи бисер, – прожурчал пожилой, – нечего им про Шолом Алейхема рассказывать. Суть поняли?

– Поняли, – сказал голос с одышкой. – Кухня?

– Кухня, повара. Газетчики, – отрывисто бросил пожилой. – Газетчики обязательно. Интервью с отравленными крысами. Шучу. Пусть выяснят, что у него там самое фирменное, на что народ ходит.

– Так он ведь разборки начнет. Суд... – промямлил кто-то.

– Суд да дело. А клиент в ресторан, где кто-то потравился, не пойдет. Народ у нас пуганый. Несвежие консервы, бруцеллез какой-нибудь. Просроченная американская пицца. Гриппующие цыплята табака. Бешеная говядина. Давай, Коля, не мне тебя учить.

Миша уже вернулся к Ромке, и они рубились не на жизнь, а на смерть. Беата же, услышав слово «ресторан», так и застыла, от всей души желая, чтобы у нее выросли если не глаза на затылке, то хоть уши на спине. Но тут шары загремели со всех сторон – видимо, деловая часть встречи окончилась. Кончился и сок в стакане. Беата, наконец, сочла себя вправе оглянуться. Может, она просто хочет позвать официанта...

– Не увлекает молодецкая забава?

Главный стоял за ее стулом, выпятив живот. Вблизи он казался еще более грузным и немолодым, тяжелые складки нависали над белым воротником. Лицо барское, беззлобное – лицо человека, которому не в новинку ни власть, ни богатство. Не будет он от них писать кипятком, а потеряет – не станет плакать.

Молодецкая забава – это он про катание шаров. Беата жалобно улыбнулась: не увлекает, но что поделаешь, мальчику интересно.

– Может, вы на бильярде играете?

Беата радостно закивала.

– Тогда прошу – разобьем партию. Не бойтесь, Миша проследит за вашим сыном. Он прирожденный воспитатель.