Закат цвета индиго - Евгения Михайлова

– Наверное, нет. А бочка с водой, к примеру, есть в этом интересном гараже?

– Есть пустая бочка. И водопровод.

– И ты решил, что Пашка – Синяя Борода там все и оставляет. А эти ночные события совпадали, скажем, с фактами исчезновения девушек в вашем районе?

– Да нет. То есть каждый день в Москве пропадает какое-то количество девушек. Заявления через месяц принимают. Да и не всех ищут. А он ведь не только по району ездил, мог из любого места привезти.

– Что еще у тебя было, кроме этой версии, когда ты к начальству пришел?

– Снимки. Я трех девушек сфотографировал. Когда он их из машины выпускал и когда они в ворота входили. И Пичула с чемоданом тоже пару раз снял. Я просил разрешения на полноценную операцию. Чтоб сразу с отрядом нагрянуть, все перевернуть…

– Что ты хотел, это понятно. Были бы у тебя желания поскромнее, сидел бы сейчас с целыми ребрами. А может, и с зарплатой. А Пичул по-прежнему в подвале живет?

– В том-то и дело, что он исчез. С концами. Примерно тогда же, когда меня турнули.

– Возможно, это и есть наши суперулики: исчезновение человека с чемоданом и твои переломанные ребра. Снимки у тебя остались?

– Те, что я приобщил к своей докладной, уничтожены, конечно. Но у меня осталась пленка.

– Напечатай мне. Возможно, мы вернемся к делу твоих бессонных ночей.

Никита Горовой был мерзавцем. Он думал, как мерзавец, поступал, как мерзавец, и безошибочно выбирал для себя мерзкие занятия. Он знал, что знакомые, женщины, люди, пользующиеся его услугами, – все считают его мерзавцем. Много лет назад он оставил в сибирской деревне мать и за это время не только не навестил ее, ста рублей ни разу не послал. Она его не искала и не ждала. Эта совсем еще не старая женщина, ждущая смерти, избавляющей от страданий, жила, как глубокая, ни с кем не общающаяся старуха. Она тоже знала, что ее синеглазый красавец-ребенок стал законченным мерзавцем. Но у него иногда щемила душа, как у всех, и страстно хотелось чего-то прекрасного, чистого, удивительного. Наверное, это и называется – мечта, думал он, кривя насмешливо губы. Только в иные ночи пресловутая дурацкая мечта изводила его пуще зубной боли. Это была именно такая ночь. К утру, когда Никита, покачиваясь от усталости, курил у окна своей спальни, он отчетливо понял, что его идея фикс с недавнего времени приобрела очень конкретные очертания. У нее карие глаза с лучиками солнца. Разумеется, адрес и домашний телефон Жени Никита добыл довольно давно. Просто он ничего не планировал и не форсировал события, оставляя их на какой-то особенно светлый или, наоборот, черный день. Черт его знает, какой именно был день сегодня, но Никита решительно направился в ванную и начал собираться.

Он долго мылся, тщательно брился, воспользовался массажером для лица, уложил феном густые волнистые волосы. Затем сварил очень крепкий кофе, выпил с наслаждением, маленькими глотками. Стал медленно одеваться, продумывая каждую деталь. Он надел черные с серебристым отливом джинсы от Роберто Кавалли, шелковую рубашку от Армани, бледно-розовую, с воротником «апаш», дорогую куртку из оливковой кожи. Выбрал туалетную воду с ненавязчивым, нежным и в то же время несомненно мужским ароматом. Надел золотой браслет эксклюзивной работы и свой счастливый перстень с крупным изумрудом. Очень внимательно посмотрел на свое отражение в огромном зеркале. Невысокий, крепко сложенный, очень красивый мужчина с синими глазами. Штучный экземпляр. Такого не забудешь, однажды увидев. Надо надеяться, что она его запомнила. Он посмотрел на свои новые часы: десять утра. Нормальное время, чтобы нанести визит девушке-студентке.

Никита неторопливо доехал на своем джипе до тихого двора на Преображенке, остановил машину и осмотрелся в поисках цветочной палатки. Он увидел ее неподалеку, но передумал покупать цветы. Неизвестно, как все пойдет. Не хотелось выглядеть дураком. С цветами это легко. Никита закрыл машину, вошел во двор, нашел нужный подъезд и присел неподалеку на скамейку. Он решил подождать немного на всякий случай, а потом позвонить Жене. И вдруг чьи-то ладони крепко сжали его голову с двух сторон.

– Угадай, кто это, – пропищал незнакомый женский голос.

Никита оторвал чужие руки, оглянулся, и у него в глазах потемнело. Дашка! Стоит, как ни в чем не бывало! Вылупила наглые глазенки, оскалила акульи зубки и делает вид, что всю жизнь мечтала о такой встрече. Никита молчал. Он, конечно, Дашку искал, он не оставил желания отобрать у нее часы и заодно содрать ее поганую шкуру… Но не сейчас. До чего все же пакостное существо. Изгадить своим появлением его, быть может, самый светлый день в жизни. Но что поделаешь. Мечту придется отложить. Если с этой стервой он не разберется первым, то может просто не дождаться своей очереди, судя по всему. Похоже, есть много желающих ее придавить!

– Что ты здесь делаешь? – спокойно спросил он.

– Мимо проходила, – радостно заржала она. – Ты тоже, да? Может, пожрать пригласишь?

– А пошли, – решительно встал он. – Поехали ко мне домой. У меня все есть.

В кабинете Павла Ивановича сидел Слава Земцов.

– Ребята, – сказал, входя, Сергей. – А я начал скучать без вас.

– Какие проблемы, – проворчал Павел Иванович. – Приходи на работу, у нас ставка есть.

– А у тебя клиенты, – радостно подхватил Слава. – Мы тебя оформим пиар-менеджером.

– И держателем нашего общака, – сурово добавил Павел Иванович. – Слава, ты, кроме денег, думаешь иногда о чем-нибудь?

– Паша, ты не прав. Я просто скрываю, сколько дум атакуют мою на первый взгляд непутевую голову. Вот и сейчас, с утра, я пришел к тебе с приветом и версией отставного опера Петрова, который убежден, что сын депутата, Павел Селиванов, извините, покойный, был серийным маньяком-убийцей.

– И ты решил завести дело на этого жмурика?

– Не совсем на него, о Паша, проницательный друг мой. Но, возможно, Селиванов был последним человеком, который видел Дашу Майорову и Ксению Бройдо. И, возможно, они не ушли из его квартиры, а были вынесены в чемодане в виде останков. Именно такие предположения по поводу Селиванова есть у бывшего участкового.

– Так я не понял, Слава, – устало посмотрел на коллегу Павел Иванович. – Это ты пришел ко мне с приветом или опер твой с приветом?

– Каламбур с утра – показатель отдохнувшего интеллекта, – удовлетворенно заметил Слава. – Не с таким уж он и приветом, посмотрите, какой внятный доклад о своем наружном наблюдении представил Петров начальству. Тут и снимки есть, и время точное зафиксировано. И, сдается мне, этот доклад на кого-то произвел впечатление, поскольку вместо ордера на обыск Петров получил пару-тройку гематом на голове и переломанные ребра, а также возможность залечивать их в свободное от работы время.

– Давай эту писанину. – Павел Иванович быстро погасил мелькнувший в глазах интерес. – Так. Но мы тут без твоего нефтяного магната пролетим. Кстати, он прозондировал почву насчет обыска на даче Ветрова?

– Думаю, да. Я позвоню ему, чтобы брал, так сказать, ордера оптом. Обыскивать так обыскивать.

– Ребята, вы как-то стали сплеча рубить, – дождался паузы Сергей. – Эту Ксению, скорее всего, в Куршавеле надо искать. Или где-то в другом подобном месте. Вы хоть аэропорты проверили?

– Сережа, – снисходительно посмотрел на гостя Слава. – Эта девушка предпочитает летать на частных самолетах. Ты в курсе, что теперь есть такие самолеты и такие девушки? Так вот: служба Бройдо не обнаружила ни одной зацепки, ни одного намека от знакомых Ксении, ни одного их свидетельства. А подобные люди, знаешь ли, друг друга постоянно встречают. Узок их круг, и страшно далеки они… от нас. Понял? Так что мы решили искать ее как обычную пропавшую девушку, которая, возможно, встретила не того человека. Или людей. Не исключено, что найдем заодно и провалившуюся под землю Дарью Майорову, подозреваемую не в одном убийстве.

– Вот ее вы под землей не найдете. Я, собственно, пришел об этом сказать. Она ночью была у себя дома, в Дмитрове. Там мои ребята уже с недельку в засаде сидели. Так эта чертова девка при них в дом вошла, пистолет их сперла и спящей сестренке на подушку кулон золотой положила. Эту сестренку, как выяснилось, она же и подожгла несколько лет назад. Девочку чудом спасли и до сих пор операции делают.

– Я потрясен, – произнес после долгой паузы Слава. – Просто потрясен квалификацией вашего штата, господин Кольцов. То есть сидят они в засаде, вооруженные, все, как полагается. Приходит та, кого они ждали, юная засранка, по сути, и с легкостью завладевает оружием, да еще пробирается к полуживому ребенку! Паша, что ты об этом думаешь?

– Я думаю, – неторопливо начал Павел Иванович, – что если Ксения Бройдо уехала с дачи вместе с Дарьей Майоровой, то мы правильно делаем, что не ищем ее на Мальдивах. Маньячка-то у нас типичная, не убивать не может. Не знаю, что за хмырь был Селиванов, но если девицы после дачи поехали к нему, то не Майорова ли там поработала? Как мне помнится, он был убит примерно так же, как Коркин, с немотивированной жестокостью, да и как Михайлов тоже. Слава, срочно поднимай дело об убийстве Селиванова, сравни отпечатки пальцев с теми, что сняли в квартире, где прикончили Коркина.