Своенравная красавица - Сильвия Торп

— Сколько слов, а мой вопрос так и остался без ответа! — Даррелл приблизился к ней, нежно взял за плечи и повернул лицом к себе. — Малышка, чего ты боишься?

Она попыталась высвободиться, прижала руку ко лбу — отчего-то в комнате вдруг стало невыносимо жарко, просто нечем дышать. Резкая боль ударила по глазам, так что даже слабый свет оплывших свечей показался нестерпимо ярким. Черити силилась сказать, что должна идти, но язык не повиновался ей, и на какое-то время все исчезло. Через пару минут она обнаружила, что лежит среди подушек на диване, а Даррелл озабоченно склоняется над ней. Он отдернул шторы и снова распахнул окно. И хотя ночь была душная и предвещала грозу, все же какое-то дуновение воздуха проникло в комнату. Черити недоуменно смотрела на него.

— Я что, упала в обморок?

Он кивнул, и она сморщилась от досады:

— Вот же глупость! Ничего подобного со мной не случалось ни разу в жизни! Прости меня, Даррелл!

— Настоящая-то глупость — просить прощения за это. Нет, лежи тихо! — приказал он, поскольку она попыталась сесть. — Бессмысленно подвергать дальнейшим испытаниям свои силы.

— Но мне надо домой! — Черити с трудом удалось принять сидячее положение. Она сжимала ладонями виски, но продолжала бормотать: — Если обнаружат мое отсутствие…

— Ты не в состоянии идти, — перебил Даррелл тоном, не допускающим возражений. — Ты сейчас не годишься для дальних прогулок, а если я посажу тебя на лошадь, то непременно все откроется. Вдобавок луна скрылась за тучами, ничего не видно на расстоянии руки. — Он взял ее за плечи и бережно уложил снова на подушки. — Даю слово, что не стану больше мучить тебя разговорами о браке. Отдыхай пока, я разбужу тебя с рассветом.

Черити подчинилась, потому что спорить дальше у нее просто не хватало сил, и, кроме того, она была достаточно практична, чтобы признать справедливость его слов. Даррелл поднял с пола ее накидку и прикрыл Черити, отошел к столу, собрал раскиданные бумаги, запер их в ящик, взял подсвечник и шкатулку. Черити все это время лежала с закрытыми глазами. Даррелл приостановился у дивана, и она почувствовала на себе его взгляд, но не отважилась открыть глаза из-за страха, что он прочтет в них слишком многое. Она лежала, не шевелясь, притворившись, что спит, пока не услышала, как он тихо уходит из комнаты и закрывает дверь. Тогда она повернулась лицом вниз и залилась горючими слезами, заглушая свое отчаяние пропахшими плесенью подушками.

Глава 7

ОБВИНИТЕЛИ

Когда серый рассвет забрезжил на небе, Черити вернулась в Маут-Хаус. Тяжелые тучи низко нависли над землей, и даже воздух, казалось, отяжелел. Даррелл дошел с ней до ручья под холмом, а дальше она не позволила ему провожать ее, чтобы кто-нибудь не увидел их вместе. Он нехотя отпустил ее, и она перебралась через поток, струящийся среди камней. Черити оглянулась — Даррелл так и стоял у кромки рощи, но ей почудилось, что их уже разделяет неизмеримая даль.

В доме все было тихо, когда она открыла дверь с конюшенного двора, но она знала, что скоро начнут суету слуги. Прокравшись в детскую, Черити упала на кровать как была, в одежде, совершенно замотанная и с немилосердной, пульсирующей болью в голове. В комнате стояла адская духота, и Черити впала в странное полузабытье между сном и явью, мысли беспорядочно блуждали среди недавних событий. Она потеряла представление о времени и очнулась только после того, как малыш подошел к ней и потянул за руку. Она рывком поднялась, понимая по звукам в доме, что пропустила свой обычный час.

Она совсем собой не владела, с трудом держалась на ногах, раздраженно пресекла вопросы любопытного ребенка, одела его второпях и с малышом на руках кинулась в холл, где каждое утро весь дом собирался на молитву. Только серьезное недомогание признавалось приемлемым извинением для отсутствующих.

С лестничной площадки Черити услышала голос Джонаса, уже читавшего молитвы, и поняла, что опоздала даже больше, чем предполагала. Прерывать его нельзя было ни в коем случае. Но поскольку Черити не осмелилась пропустить молитву, она отступила назад, спустилась по черной лестнице и проскользнула скромно в холл через заднюю, дверь, встав вместе с ребенком за спиной самых низших слуг. Черити опустилась на колени и склонила голову, но успела заметить, что Джонас бросил многозначительный взгляд в ее сторону.

Пока тянулись нескончаемые молитвы, Черити стояла на коленях, не прислушиваясь к произносимым словам, но и не в силах обрести привычное утешение, молча молясь в душе. Остались только слабость, удары боли в висках и мрачная подавленность. Все это навалилось на нее так же тяжело и безжалостно, как предгрозовая жара, овладевшая всей округой. Один раз послышался низкий отдаленный раскат грома, и малыш прижался к Черити, схватив ее за руку. Он боялся грозы.

Наконец прозвучали последние слова молитвы, и домочадцы поднялись, ожидая, когда Джонас, его мать и сестра покинут холл. Для всех остальных это означало, что можно приступать к своим разнообразным обязанностям. Однако ожидаемого сигнала не последовало. Джонас, вытянув шею, посмотрел туда, где стояла Черити, и повелительно поманил ее пальцем:

— Ты выбрала сегодня утром место среди самых низших слуг, кузина! — Его голос, в котором, как часто бывало, звучала ядовитая насмешка, заставил всех повернуть головы в ту же сторону. — Подойди сюда, ко мне.

Черити с маленьким Дарреллом, вцепившимся в ее руку, медленно двинулась вперед, слуги расступились, давая ей дорогу. Значит, Джонас вознамерился унизить ее, сделав выговор за опоздание перед всем домом. Она подавила вспышку негодования и спокойно, с высоко поднятой головой подошла к нему.

— Сегодня ты почему-то опоздала на утреннюю молитву, — заметил Джонас, когда Черити остановилась перед ним. — Тебе прекрасно известно, что я не выношу подобного поведения.

— Прошу прощения, кузен. — Усилием воли Черити заставила себя говорить твердо и безучастно. — Я поздно встала.

Несколько секунд он молчал, ядовитая усмешка все еще играла в складках губ, но в голубых глазах сверкнуло злорадство, пробудившее в Черити тревогу, а этого ей не хотелось показывать. В ответ она холодно посмотрела на Джонаса, зная, как его раздражает, что она одного с ним роста и ей не нужно поднимать глаза вверх, чтобы взглянуть на него.

— Ну еще бы! — Джонас намеренно говорил громко, чтобы слышали все. — Если бы ты добродетельно спала в своей постели, госпожа, ты, быть может, встала бы вовремя.

Черити услышала вздох изумления и недоверия, пролетевший по холлу за ее спиной, но сознание не зацепилось за это, настолько велик был шок от его слов. Черити быстро взглянула на свою тетку и на Сару и увидела, что для Элизабет это обвинение не явилось сюрпризом. Не зная, как себя вести, Черити требовательно спросила: