Жертвы Северной войны - Варвара Мадоши

Мари вышла к лейтенанту с твердым намерением рассказать ему только то, что видела своими глазами. То есть, заморочить ему голову по полной программе.

— Скажите, это не мог быть браконьер? — спросил ее лейтенант, когда она закончила рассказывать.

— Мог быть, — Мари сделала честные глаза. — Это мог быть даже кто-то, кто польстился на мой чемоданчик. Вы же знаете, я всегда ношу с собой обезболивающее…

Лейтенант подумал немного, потер подбородок. Ясно, что фраза о браконьере его совершенно не убедила.

— Я выделю вам Джонса в охрану, — сказал он наконец. — Пусть постережет денька два. А сам пока разошлю оповещение, что объявился опасный грабитель. Не исключено, кто-то по пьяни в самом деле позарился… тут дальше в горах осенью браконьеров полно. Но вряд ли. Слишком сложная схема для браконьера: выслеживать вас, позвать через мальчика… Вы сами-то как, ничего?

— Ничего, — честно ответила Мари. — Но вы допросите Майкла. Почему он мне соврал насчет обвала в шахте?.. Я не верю, что он мог мне сказать об этом, если видел, что обвала нет: с этим не шутят.

Лейтенант кивнул.

Мари продолжила:

— Если кто-то ему велел бежать за докторшей, потому что обвал, это, наверняка, был кто-то… ну, из жителей поселка. Раз он поверил. Значит, Майкл может показать этого человека. Но зачем кому-то из Нэшвилла меня убивать? Полный бред.

— Я так не думаю, — покачал головой лейтенант. — Если бы это был кто-то из Нэшвилла, он бы сам мог вас позвать. Ему незачем было бы припутывать еще и мальчишку. Вы бы пошли?

— Конечно.

— Ну вот, — согласился лейтенант. — Так что это был кто-то, кого вы не знали. Но вот почему ему поверил Майкл и позвал вас? Или он был с ним заодно?

— Глупости, — возмутилась Мари. — Ему же всего пятнадцать лет. И он очень честный мальчик.

— Вот это-то и удивляет… — вздохнул лейтенант. — Ладно, найдем и спросим. Собственно, уже послал его разыскать. Но вы все-таки не волнуйтесь.

— Я за Майкла волнуюсь, — тихо сказала Мари. — Если он не заодно с этим, а покушение на меня не удалось…

Она не продолжила фразу, но лейтенант ее понял. Для него эта мысль тоже явно новостью не оказалась.

— Его уже ищут, — сказал он. — Сразу же начали искать.

Спустя три часа Майкла так и не нашли, даже когда лейтенант оповестил Адамса, и к поискам подключилось все жители Нэшвилла, что не были на работе. Подросток как сквозь землю провалился. Его мать места себе не находила. А Мари… Мари устало подумала, что чего-то в таком духе и следовало ожидать. И спросила лейтенанта:

— А вы не пробовали искать в таких местах, где… ну, куда можно нечаянно упасть, например?.. Или столкнуть? Или спрятать…

Лейтенант только пронзительно посмотрел на нее, и промолчал.

Вернувшись домой, приласкав (и накормив наконец-то!) скулящего Квача, Мари заметила на столе конверт. Ну все ясно: окно было открыто, и почтальон бросил письмо прямо туда. Кто бы это мог быть?.. Кристине Мари так и не ответила, значит, вряд ли она…

Но письмо было от Кристины.

«Мари! — писала она. — Пишу это письмо, потому что ужасно волнуюсь за тебя! Что у тебя происходит, все ли в порядке?! До Маринбурга я просто не могу дозвониться, и вообще, с этим городом произошло что-то странное: туда невозможно стало добраться, а мое письмо, которое я написала месяц назад, вернули, как недошедшее до адресата! Я стала узнавать в министерстве, у Винсента есть там знакомые, и мне сказали, что ты теперь работаешь здесь. Так что пишу сюда. Мари, как ты можешь?! Ты так долго не отвечаешь на письмо, и вдруг ко мне приходит какой-то мужичок с ноготок, представляется начальником чрезвычайного отдела из МЧС, и начинает меня о тебе расспрашивать: мол, что я о тебе знаю, и надежный ли ты человек! Я, конечно, ничего не хотела ему рассказывать, но он припер меня к стенке. Сказал, что ты, вроде, ни в чем не виновата и никто тебя ни в чем не обвиняет, но будто бы твое имя в каком-то темном деле запутано. Я ему, разумеется, наговорила только самого хорошего. Слава богу, он про Кита и его связи не интересовался, а то я бы прямо и не знала, что отвечать. Но пронесло. Может, не раскопали? И еще он чего-то такое обмолвился, что не то ты в опасности, не то можешь оказаться в опасности… в общем, я ужасно переживаю! Ты знаешь, какой я нервный человек! Всю ночь не спала, пока наутро Винсент не сходил в министерство и все не разузнал о тебе! Короче, напиши немедленно, что там у тебя и как, а если что, то приезжай ко мне жить! Я сейчас снимаю двухкомнатную квартиру, ну и Винсента оттуда выгоняю с переменным успехом. Он, кстати, передает привет и тоже будет рад тебе помочь, если что. Так что не стесняйся просить нас о помощи в случае чего!

С любовью, твоя Кристина».

«Н-да…» — подумала Мари. В стиле Кристины — коротко, сумбурно, но дышит теплыми чувствами. Если бы она так истории болезни вела, как письма пишет — не доучиться ей и до третьего курса.

Нет, то, что Эдвард Элрик наводил о ней справки, ее не удивило. Вот если бы он этого не сделал — было бы странно, ведь она, как никак, проходила по делу главной свидетельницей. Но так напугать ее здравомыслящую, хоть и несколько перевозбудимую подругу — это надо постараться. Что ж он ей наговорил?! И ведь ясно, что ничего по делу, потому как государственная тайна.

Значит, Мари в опасности, причем Элрик в курсе, а вот сама она…

А тут еще этот выстрел… и пропавший Майкл…

Погодите, но не мог же сам инспектор Элрик устраивать на нее покушение? Это какой же двуличностью надо обладать…

Мари поняла, что у нее начинает болеть голова. Ну правильно, давление, небось, повысилось… Она достала из ящика стола свою записную книжку и вытащила бумажку, засунутую под кожаную обложку. Засунутую, чтобы никогда не доставать… ну что ж, выходит, «никогда» все-таки наступает.

Она подвинула под руку телефон, и набрала длинный, сложный номер.

— Здравствуйте, — сказала она в трубку, — могу я поговорить с мистером Эдвардом Элриком?..

— Простите, рабочий день уже кончился, я не знаю, на месте ли он… — ответил мелодичный женский голос. — А по какому вы делу? Может быть, я перенаправлю вас к заместителю?

Мари вспомнила свои препирательства с секретаршей из личного аппарата фюрера.

— А может, вы все-таки посмотрите?.. Если он на месте, скажите ему, что это говорит доктор Мари Варди из Маринбурга. Скажите, что это очень важно.

— Хорошо, сейчас посмотрю… А, вот он, как раз идет… Мистер Элрик! Мистер Элрик, на проводе доктор Варди из Маринбурга, она говорит, что это очень важно…

Трубку схватили почти сразу, Мари даже удивилась. Вот только что она слышала приглушенный лепет секретарши, и тут же прозвучало сухое, деловитое:

— Алло?

— Алло, Эдвард, вы должны меня помнить… — начала Мари. — Это Мари Варди. Не хотелось бы отнимать ваше время, но…

— Что-то случилось? — резко спросил он.

Мари набрала в грудь воздуху и в нескольких сжатых выражениях рассказала все. Только о письме Кристины не упомянула. Ответ был очень кратким.

— Ждите, я перезвоню через полчаса, — сказал он и повесил трубку.

Мари тоже повесила свою, удивляясь, что он даже не спросил обратного номера. Или у них там какие-то специальные аппараты стоят, которые это определяют?..

Телефон зазвонил даже раньше, чем через полчаса.

— Мари, я приеду в Нэшвилл ночным поездом. Он приходит в два ноль три. Скажите шерифу, пусть пришлет кого-нибудь меня встретить. Сами ни в коем случае не ходите.

— Х-хорошо… — ответила Мари, изрядно удивленная. — Но вовсе нет необходимости…

— Давайте я буду решать, есть необходимость или нет. Тем временем постарайтесь быть как можно более осторожной! Максимально! Ясно вам?

Мари только успела выдать какое-то невнятное соглашательное междометие, как трубку повесили.

«А быстро он», — сказала она про себя.

Она бросила взгляд на незапечатанное до сих пор письмо Кристине. Ну что, берем и отсылаем?.. И делаем вид, что ничего не было?

Вот как письмо всего за день может безнадежно устареть…

У нее были восхитительные глаза цвета морской волны, которые очень легко заволакивала пелена слез. Ее полная грудь соблазнительно волновалась при каждом ахе и вздохе (а вздыхала она часто). А еще у нее были совершенно неподражаемые ушки — они так мило розовели, стоило ей заслышать какую-нибудь рискованную шутку. Иными словами, она была достойным экземпляром в его коллекции.

До недавнего времени.

— Анджей! — она капризно надула пухлые губки (нижняя чуть пухлее, верхняя чуть тоньше). — Нам давно уже пора поговорить серьезно!

— Милая моя, разве с такой очаровательной девушкой разговаривают о серьезных вещах?.. — попытался Анджей отделаться дежурной шуткой. Увы, не вышло — красавица Ирэн была настроена решительно.