Сезон колдовства - Константин Нормаер

Мне удалось глотнуть немного воздуха, и рассудок получив необходимую порцию кислорода, мгновенно ухватился за внезапную находку. Я легко нащупал острую грань и пальцами начал выталкивать ее наружу из перчатки.

Край уже показался из-под темной кожи, когда страж надавил сильнее. У меня перед глазами поплыли круги, и я едва нашел в себе силы не потерять сознание. Рука инстинктивно ухватилась за капюшон стража и сдернула его с головы. Оскалившись, тот недовольно клацнул зубами. Вернее тем, что от них осталось — острые стесанные клыки больше напоминали акульи. Но гораздо сильнее меня поразило лицо искупителя: лысый череп был буквально сшит из различные лоскутов кожи, на обоих глазах отсутствовали веки, а рот был лишен губ, — настоящий монстр воплоти. Ну гораздо ужасней был его запах — нечто среднее между гнилым мясом и вареной рыбой.

— Что, страшно? — заметив мою реакцию, поинтересовался страж. — Смотри, что сделали со мной ваши мракобесы!

Его лицо исказилось в некоем подобии ухмылке.

Но мне было не до разговоров. Успев ухватить немного воздуха я все-таки умудрился извлечь из перчатки символ веры. Наверное, можно было просто приложить его к щеке монстра, только я избрал иной способ. Развернув его острым углом и зажав между пальцами, мне все-таки удалось нанести один мощный удар.

Искупитель взвыл от боли. Развернув голову он заскрежетал зубами. Из широкой раны хлынул фонтан бурой кровь.

Добился я немного, но главное — страж ослабил хватку.

Ощутив прилив сил, я едва не взвыл от счастья. Следующий мой удар оказался более прицельным. Теперь я метил в более жизненно-важные органы.

Когда деревянный угол вырвался из шеи, раздался протяжный хрип. Страж отреагировал мгновенно — дернувшись, он отстранился и уставился на меня стеклянным взглядом, словно никак не мог поверить, что проиграл.

Стараясь остановить кровь искупитель прикрыл ладонями рану, но это не помогло, кровь продолжала струиться сквозь пальцы.

— Мраковоотродье! — прошипел страж. Правда на этот раз его голос прозвучал спокойно, почти равнодушно.

Пошатываясь, он отошел к выходу, поднял меч. Но на большее его не хватило. Дрожащая рука смогла поднять его ровно на половину, а потом начал медленно клониться в сторону. Кровь уже была повсюду.

Мой взгляд коснулся потемневшего оберега: теперь хвостатая звезда стала багровой и была едва заметна. Завязав тесемку у себя на шеи, я медленно поплелся к выходу надеясь на то, что на моем пути больше не встретятся воины из личной охраны кардинала Гардиуша.

Приблизившись к безжизненному телу слепца я высыпал на него целую горсть Шептуна. Серый парашек мгновенно вступил в реакцию и вспыхнул ярко-зеленым пламенем. Это меньшее что я мог сделать для своего слуги.

Выбравшись в коридор, я решил выбираться через конюшни. Патрик говорил, что это самый безопасный путь из цитадели. Впрочем, с прибытием кардинала здесь многое изменилось, и его верные соглядатаи могли поджидать меня где угодно.

Мой путь до конюшен породил массу вопросов. Спустившись в подвалы, я обнаружил камеры, в которых еще чувствовалось чужое присутствие. Только отнюдь не человеческое. Глубокие царапины, куски шерсти и рваной одежды — такое мог оставить кто угодно, но не человек. Неужели кардинал решил начать новую охоту? Но почему тогда их держали здесь, а не уничтожали сразу? Еще несколько домыслов легко в копилку бесконечных предположений.

На удачу я так и не нарвался на засаду. Несколько раз мне попадались на глаза коридорные, которые размахивая кадилом окуривали холодные помещения. В отличие от стражей они были достаточно рассеяны, чтобы заметить притаившегося чужака. Поэтому я прошмыгнул мимо них незамеченным.

В конюшне я окончательно выдохнул: свобода оказалась ближе чем мне казалось. Освободившись от неудобной монашеской одежки, я пробрался к воротам, выглянул наружу. Внутренний двор был практически пуст: только две кареты у дальнего входа, первая большая, роскошная — принадлежащая кардиналу, и вторая, попроще, для его бесценной библиотеки, с которой он не расставался даже в дальних походах.

Другой бы на моем месте, не раздумывая, ринулся к воротам, и поплатился бы за свою самонадеянность, потому что в следующею секунду возле ворот появились трое кучеров. В отличие от городских возниц, эти выглядели как настоящие воины. По крайне мере я без труда различил огромные кинжалы на поясе и арбалеты за спинами. Остановившись возле кареты, они раскурили трубки и принялись ждать.

За спиной фыркнул в стойле конь. Я повернулся, шикнул на него и продолжил наблюдать.

Буквально через пару минут на пороге показались инквизиторы в коричневых сутанах. Четверо остались у дверей, а вторая четверка направилась к воротам. Следом на пороге возникли викарии, личные наместники и телохранители кардинала. Их было двое. Облаченные в строгие белые сутаны с красной окантовкой по краям, они внимательно осмотрели двор, и направились к парадной карете. Через минуту показалась худощавая фигура Гардиуша. Кардинал явно пребывал не в лучшем расположении духа. Раздражено поглаживая своего любимого ручного хорька и слегка прихрамывая на левую ногу, он торопливо спустился по ступенькам. В этот самый момент его кто-то окрикнул. На площадку выскочил нынешний глава ордена — я узнал его без труда по животу невероятных размеров. Поклонившись, он раболепно принялся кружить вокруг Гардиуша. Нервно отирая ладоши, епископ явно пытался оправдаться перед Его высокопреосвященством. Но тот и не думал его слушать. Прервав сбивчивые объяснения, Гардиуш погрозил главе ордена пальцем, а затем отвесил тому звонкую пощечину. Удивительное дело, сколько я знал кардинала, он никогда не позволял себе подобной вольности. Но что же могло вывести Гардиуша из себя? Уж не ведьма ли из катакомб?

Об этом я конечно мог только гадать.

Дав епископу какие-то наставления Гардиуш в срочном порядке покинул бывшую пыточную ордена инквизиторов. Но на этом представление не окончилось. Помявшись у порога, епископ уже собирался вернуться в обитель, когда ему сообщили довольно скверные известия. Дослушав запыхавшегося монаха до конца, глава ордена не на шутку рассвирепел. Сжав кулаки, он затряс ими от негодования. Его взгляд устремился на левое крыло крепости, и только теперь я догадался что произошло. Из узких бойниц валили клубы темного, едкого дыма. Видимо, я немного переборщил с порошком. Но нет худа без добра: уже через минуту двор был пуст, и я мог беспрепятственно покинуть цитадель.

Всю дорогу до одинокой хижины у меня перед глазами стоял образ измученного пытками Патрика. Мог ли я спасти друга? Скорее всего — да. Но получилось ли у меня вытащить его из ордена? Вот тут ответ было отрицательным. Патрик сделал свой выбор, и стоило ли его винить за это?