Мифы Чернобыля - Сергей Переслегин

Реплика (юрист, 28 лет):

— Многостраничный спор Г. Медведева и А. Дятлова о виновниках Чернобыльской катастрофы, на мой взгляд, не имеет смысла. Г. Медведев, по существу, обвиняет в случившемся главного инженера ЧАЭС и реального руководителя эксперимента по выбегу турбины А. Дятлова. Последний, оправдываясь, заявляет, что никаких инструкций и регламентов он не нарушал, а причиной катастрофы стал негодный и взрывоопасный реактор РБМК Фактически вина лежит и на проектировщиках, и на операторах.

Реплика (редактор, 46 лет):

— Можете добавить в этот список строителей. Вот, полюбопытствуйте, совершенно секретный документ, сканировано с оригинала:

Секретно

КОМИТЕТ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

21.02. 79 Г. № 346-X

О недостатках в строительстве

Чернобыльской АЭС

По имеющимся в КГБ СССР данным, на отдельных участках строительства второго блока Чернобыльской атомной электростанции имеют место факты отступления от проектов, а также нарушения технологии ведения строительных и монтажных работ, что может привести к авариям и несчастным случаям.

Колонны каркаса машинного зала смонтированы с отклонением от разбивочных осей до 100 мм, между колоннами в отдельных местах отсутствуют горизонтальные связи. Стеновые панели уложены с отклонением от осей до 150 м. Раскладка плит покрытия произведена с отступлением от предписания авторского надзора. Подкрановые пути и тормозные площадки имеют перепады по высоте до 100 мм и местами наклонены до 8 градусов.

Заместитель начальника Управления строительства т. Гора В. Т. дал указание на производство обратной засыпки фундамента на участке, где во многих местах повреждена вертикальная гидроизоляция. Подобные нарушения с ведома т. Горы В. Т. и начальника строительного комплекса т. Матвеева Ю. Л. допускались и на других участках строительства. Повреждение гидроизоляции может привести к проникновению грунтовых вод в помещение станции и к радиоактивному заражению окружающей среды.

Со стороны руководства Управления не уделяется должного внимания базовому хозяйству, от работы которого во многом зависит качество строительства. Бетонный завод работает неритмично, качество его продукции низкое. При укладке особо тяжелого бетона были допущены перерывы в бетонировании, что привело к образованию раковин и расслоению фундамента. Подъездные пути Чернобыльской атомной станции находятся в аварийном состоянии.

Задерживается строительство третьей высоковольтной линии, что может привести к ограничению использования мощности второго энергоблока.

В результате недостаточного контроля за состоянием техники безопасности за три квартала 1978 года производственные травмы получили 170 человек, потеря рабочего времени составила 3366 человеко-дней.

По существу указанных нарушений Комитетом госбезопасности Украины проинформирован ЦК КПУ.

Сообщается в порядке информации.

Председатель Комитета Ю. Андропов

Реплика (разработчик компьютерных игр, 27 лет)… Этот все про массовые расстрелы. Кстати, в честной ролевой игре по этому времени добиться улучшения ситуации было невозможно. Информация, даже самая горячая, терялась или оседала в бюрократических этажах социалистической машинки… будь то атом, будь то оборонка…

Хотя фантастическая повесть "Гибель 31-го отдела" была написана не русским автором и не про Советский Союз. Но что нам до того, что на Западе бюрократические этажи тоже многочисленны?.. Потерян-то Союз, а не Запад…

Реплика (математик, 38 лет):

— В логике "профилей катастрофы" понятно, что катастрофа масштаба Чернобыльской задается совокупностью факторов, ведущим из которых, как правило, является "человеческий", а вторым по значимости — технический. Само собой разумеется, если бы 4-й энергоблок ЧАЭС был спроектирован с учетом современных требований и в принципе не допускал бы неуправляемого разгона, он не взорвался бы вне всякой зависимости от того, что выделывали операторы в БЩУ — неважно, по команде ли Дятлова, по собственной ли инициативе. С другой стороны, будь работа операторов безупречной, конструктивные недостатки РБМК и его систем защиты (кстати, вопреки заявлениям Дятлова, общеизвестные) не имели бы значения. В этом смысле, виновных нет или, если хотите, все виновны.

Конечно, нужно очень хорошее воображение, чтобы поверить А. Дятлову, когда он говорит, что отключение СУЗ не противоречило технологическому регламенту. Впрочем, может быть… В инструкциях для микроволновых печей тоже не сразу стали писать, что в них не рекомендуется помещать домашних животных, а также — сушить собственные волосы…

Ведущий (физик, 45 лет):

— Давайте-ка переставим акценты.

С формально аналитической точки зрения, в катастрофе редко можно найти виновных (в американском смысле — тех, кто допустил "роковую ошибку"), вернее, их слишком много. В этом смысле, судить и сажать некого. Разумеется, тот же А. Дятлов не собирался взрывать реактор (конспирологические модели пока рассматривать не будем), не предвидел последствий своих действий и практически невозможно доказать на суде, что он мог и обязан был их предвидеть. То есть получается, что "сидел" человек зря и необходимо посмертно его реабилитировать?

Реплика (психолог, 44 года):

— Здесь имеет смысл говорить о восстановительном правосудии… а это фактически метафора, а не реальность судебной практики. Это область "коллективной совести" объекта. Что-то типа убеждения "преступник должен сидеть в тюрьме", и тогда все будет справедливо. И возразить против такой позиции очень трудно…

Катастрофа, даже не столь крупная и "пропиаренная", как Чернобыль, затрагивает интересы многих людей, то есть имеет общественное измерение. А это означает, что ликвидация последствий катастрофы происходит не только в физическом пространстве, но и в общественном мнении. "Наказание виновных" является частью этого реабилитационного процесса.

Наличие или отсутствие объективного состава преступления никакого значения здесь не имеет. "Это нужно понять".

Речь здесь идет вовсе не о циничном произволе, а о повсеместно распространенной и весьма эффективной гуманитарной технологии. Причем гуманной не только по отношению к обществу, которому важно "завершить гештальт" и "закрыть" катастрофу фразой "виновные наказаны", но и, как ни странно, по отношению к самому "якобы виновнику".

Этот человек, скорее всего, юридически не виновен ни в чем, кроме нарушения инструкций, которых и так не соблюдает никто. Но фактически его действия привели к гибели людей и тяжелым материальным последствиям и поэтому подразумевают наказание. Иначе человек остается один на один со своей совестью, а ее — в отличие от суда, да и от общественности, — невозможно убедить, что "я все сделал правильно". Именно наказание открывает возможность для прощения. Во всех смыслах этого слова и на всех уровнях — от земного до Божественного.

Известны случаи, когда диспетчер, допустивший столкновение самолетов, юридически оказывался ни при чем, и гуманное европейское или американское правосудие освобождало его от ответственности, но не от угрызений совести. В течение года такой диспетчер обычно спивался и умирал. Иногда его убивали, как это произошло со швейцарцем, по вине которого летом 2002 года столкнулись грузовой Боинг-757 и пассажирский Ту-154 с большой группой детей.

То есть в ситуации посткатастрофической травмы "наказание невиновных" служит элементом "восстановительного правосудия" и создает возможность для примирения. В этой связи юридическая несостоятельность такой практики не имеет значения.

Реплика (юрист, 28 лет):

— Да и не столь уж она несостоятельна.

Тот же А. Дятлов был старшим по должности из числа тех, кто находился в ночь на 26 апреля 1986 года на БЩУ 4-го энергоблока ЧАЭС, и он оказался единственным из операторской смены, кто остался в живых, в то время как его подчиненные погибли. Это само по себе может считаться составом преступления.

В. Брюханов, в отличие от А. Дятлова, не виновен ни в чем, ни юридически, ни фактически. На станции в момент катастрофы он не присутствовал и не обязан был присутствовать. Содержание программы испытаний не входило в его компетенцию, и документы на этот счет, если вообще им утверждались, то чисто формально. Различные экспериментальные программы, проведенные на АЭС в 1970-х — 1980-х годах способствовали существенному повышению безопасности и экономичности работы реакторов. Директор станции, препятствующий исследовательской деятельности, не встречал понимания ни у руководства отрасли, ни у собственных подчиненных.