Тени Бога - Грегори Киз

Франклин улыбнулся:

— Вы меня не так поняли. Я говорил с уверенностью, которой у меня на самом деле не было, но у меня нет никакого желания умирать благородно и возвышенно. Я человек более прозаичный. Я хочу умереть глубоким стариком в собственной постели, окруженный заботой и участием. Я думаю, у нас есть шансы выиграть эту битву, д'Артакит.

И впервые Франклин поверил в свои слова, он действительно поверил в возможность победы. Д'Артакит снова пожал плечами:

— Рад за вас.

— Намерен ли король говорить с царем?

— Да, он собирается это сделать. Не хотите ли вы присутствовать при этом?

— Очень хочу. Можно дать вам совет?

— Пожалуйста.

— Предложите царю горячую ванну, чистое белье и хорошего брадобрея.

Д'Артакит с удивлением посмотрел на Франклина:

— У меня сложилось мнение, что вас мало интересуют формальности светского этикета.

— Вы все верно подметили. Но обращайтесь с царем в соответствии с его статусом, если желаете получить его в союзники. Ну а если захотите подвергнуть экзекуции, то безбородые головы рубить легче.

Д'Артакит засмеялся:

— Оригинальная мысль. А вы читали Макиавелли?

— Нет. Но предпочитаю полагаться на здравый смысл, а не на мнения тех, кто уже умер. Смерть не позволяет проверить, действительно ли они были так умны.

После мытья, бритья и переодевания вид царя не утратил своей суровой харизматичности. Даже в слишком коротких для него бриджах — ничего иного при французском дворе не нашлось — он не выглядел смешным.

Он держал кружку с бренди и довольно часто к ней прикладывался.

— Ваше величество, — поклонился Франклин сидевшему в кресле Филиппу. Кресло было единственной мебелью в маленькой темной гостиной.

Д'Артакит, четверо гвардейцев и только что подошедший Франклин составляли компанию коронованным особам.

— Мсье Бенджамин Франклин, — представил д'Артакит.

Царь резко повернулся и прищурился:

— Итак, вы мсье Франклин. — По-французски он говорил с сильным акцентом.

Петр протянул руку.

— Да. — Вспомнив Венецию, Франклин вдруг почувствовал ненависть и не пожал протянутую руку.

Реакция царя оказалась куда более быстрой, чем можно было заключить по его внешности. Царь кулаком ударил Франклина так, что тот кубарем полетел к стене. Франклин почувствовал вкус крови во рту, и один зуб зашатался.

С трудом Франклин поднялся и, сжав кулаки, кинулся на царя. Прежде чем гвардейцы схватили его и больно скрутили за спиной руки, он успел задеть челюсть монарха.

На мгновение Франклину показалось, что русский царь ударит его еще раз, пока гвардейцы держат его. Царь поднял руку, оправдывая ожидания Франклина, но затем, потирая, поднес ее к груди.

— Отпустите его, — велел царь. — Отпустите.

Но гвардейцы продолжали держать Франклина, пока Филипп не сделал знак отпустить.

Петр поднял упавшую во время драки кружку. Появился негр и налил в нее новую порцию бренди. Царь выпил залпом и вновь протянул кружку негру. И все это время он не спускал глаз с Франклина.

— Мсье Франклин, — громогласно произнес Петр, — я очень устал. Я проехал столько миль… больше вашего, думаю. За это время меня предавали, держали в плену, пытали, стреляли в меня, демоны вокруг меня вились тучами. Я потерял и жену, и страну. Я протянул вам руку, вам, тому, кто обеспечил мое поражение в Венеции. Я знаю, это были вы. В свое время у меня были хорошие шпионы. — Он протянул руку. — И вот я снова предлагаю вам свою руку. Вы ее пожмете?

Франклин колебался, затем пожал протянутую руку.

— Я вам говорю, — сказал Петр, — в первый и в последний раз: эту войну не я затеял.

— Мы это поняли, — заверил его Филипп, — но это не первая ваша война.

— Когда я вернусь на принадлежащий мне по праву трон, Франция снова станет вашей, вся до последнего дюйма. Клянусь.

— Есть и иные репарации.

— Возмещу в полном объеме, если мою страну за это время не разорят до нитки.

Филипп задумчиво кивнул:

— Посмотрим. Учитывая сегодняшнее положение дел, я склонен полагать, что ваш трон может оказаться и на Луне. И все ваши компенсации станут бесполезными. Что сейчас вы можете нам предложить?

— Все, что знаю о численности армии и оружии, которым она оснащена. Свой военный опыт командующего, приобретенный в многочисленных сражениях.

— Честно говоря, я бы не доверил вам командовать людьми.

— А я и не жду такой чести. Дайте мне шпагу, ружье и коня — и, по крайней мере, дюжина мертвых врагов обеспечена.

— Вы будете убивать своих соотечественников?

На лице Петра появилась вялая улыбка.

— Народ, поднявшийся против своего монарха, теряет страну и становится изгоем. Думаю, и вы знаете цену предательству.

Взгляд Филиппа метнулся в сторону д'Артакита.

— Бывает предательство, заслуживающее прощения. Если армия увидит, что вы живы, будут такие, что последуют за вами?

— Конечно, там много людей, которые по-прежнему думают, что служат мне. Меня ведь долго держали взаперти и не показывали народу.

— Вам стоило сохранить жизнь, несмотря на все ваши преступления, — сказал Филипп.

— Благородные сантименты, — иронически заметил Петр.

— Сейчас ситуация не располагает к благородству, скорее к отчаянию. Но я хотел бы безотлагательно услышать ваш рассказ.

— С превеликим удовольствием.

— Но прежде один вопрос. Если не вы вовлекли свою страну в войну, то кто же?

Глаза Петра сузились в щелки.

— А разве вы не знаете? Ангелы. С небес сошедшие или из ада восставшие, не знаю, да и знать не желаю.

— Так же и мсье Франклин говорит, — тихо сказал Филипп. — И вы это подтверждаете?

— Подтверждаю. Видел я их. Хорошо с ними познакомился.

Филипп жалобно посмотрел на Франклина:

— Как же мы можем воевать с ангелами?

— Я своего паразита извел, — заявил Петр. — Дорого мне это стоило, я потерял жену и команду корабля. Но я избавился от него. Если один может погибнуть, так, значит, и тысячи можно погубить. Если я от одного избавился, значит, можно избавиться от всех.

«Избавился от собственного ангела? Он из той же породы, что и Улер, Брейсуэл и Стерн?» — подумал Франклин.

Он достал эфирный компас, но стрелка не указывала на Петра. Франклин помнил, что в случае с Улером стрелка повернулась в его сторону, хотя Улер к тому времени разорвал связь со своим malakus.

— А что с нами сделает Бог, когда мы осмелимся убить Его ангелов? — спросил Филипп, голос его дрожал, словно он впервые осознал, кто его истинный враг.

— Придет время, ответим и на этот вопрос, — успокоил его Франклин. — Придет время, и ответим.

6

Новое вещество

Армия маркграфства Азилия прибыла через три недели — уставшая, грязная толпа в четыре тысячи человек, включая около двух сотен присоединившихся по дороге аппалачей. Армию возглавляли Томас Нейрн и некий Мартин из Ньюберна. Оглторпа с ними не было. Армию встречали со всеми почестями — флейты, барабаны, трубы. Дон Педро порывался встать с постели, чтобы принять участие в торжественной встрече, но доктора настоятельно рекомендовали ему этого не делать. Он возмущался, ругался, то и дело, хватаясь за перевязанный бок.

У входа во дворец Франклин радостно обнял Нейрна. За последнее время Нейрн сильно постарел, он шел, прихрамывая, плечи, казалось, еще больше ссутулились.

— Мистер Франклин, — устало сказал он, — похоже, вы справились с задачей.

— Сделал все, что мог, губернатор.

— Новости расскажете?

— Конечно, но вначале давайте разместимся.

— Мистер Франклин, ваша жена, Ленка… боюсь, я потерял ее.

— Не бойтесь, она нашлась, вернее, она сама нас нашла.

Нейрн кивнул:

— Слава богу, одной заботой меньше.

Нью-Пэрис и Франклин готовились к прибытию армии Солнечного Мальчика. Благодаря их усилиям теперь столицу Луизианы нельзя было — по крайней мере, без значительных усилий и потерь — взять с моря, как Британские колонии. Гавань на несколько миль вдоль побережья и на выходе в океан была заминирована. Оборонную способность крепости усилили depneumifier, которые выводили из строя malakim, управлявших воздушными и подводными кораблями. Для прикрытия города с континентальной стороны была возведена цепь башен, надежно спрятанных среди огромных сосен и кипарисов. Все они также были оснащены depneumifier, и через этот кордон ни один управляемый malakim объект проникнуть не мог. Таким образом, солдаты противника могли приблизиться к городу только с двух сторон — с востока и запада — и только пешим или конным ходом.