Крепость живых - Николай Берг

– А почему Свина?

– А кто соус разлил? В лаптях грязных кто в комнату дважды вперся? Так что Свин. По сравнению с Крысом ощутимое повышение, и потому с положения стажер необмундированный, безпортошный Демидов Сергей получает набор амуниции и переходит в разряд стажеров обмундированных… Примите и распишитесь.

Свин Домашний, новоиспеченный, не успевает ответить – пыхает холодком, и в комнату заходят еще и двое эмчеэсовцев.

– Ух ты, елкин хвост, как мы удачно зашли. Хозяева, как насчет посошка на дорожку в виде бадейки супчика?

– Ну давайте разувайтесь, присаживайтесь.

– Лучше б не разуваясь. А то мы уже третий день из башмаков не вылазим. Пахнуть будет лихо.

– Ничего, и не такое нюхали, а порядок есть порядок. Нам тут спать сегодня на полу, так что от запаха – проветрим, а мыть – напряжно.

– Хозяин – барин.

У эмчеэсовцев при себе есть ложки-вилки. Стучать ложками они начинают дружно и часто. Очевидно, что парни тоже сторонники абсолютной «бергинизации».

Видимо, в кумпании не принято болтать за едой. Во всяком случае, ни менту, ни эмчеэсовцам никаких вопросов не задают. Пока они трескают за обе щеки, мне удается с помощью Андрея понять, как работает мой экспериментальный автомат. Хитра машина.

Отлично понимаю, что на вооружение такое принять не могли – у любого военного рука отсохнет скорее, чем он подпишет принять на вооружение этакую экстравагантную штуковину. Куда там всем этим авангардистам и креативщикам. Но отмечаю, что легкая машинка, лежит в руках уютно, очень прикладистая и компактная. По Андреевым бумагам получается, что ствол, как у АКМС, но при этом ТКБ короче на одиннадцать сантиметров. Жалко только, что рожок один всего. С другой стороны, тридцать патронов – это шесть обойм к винтовке Мосина, три обоймы к СКС. Так что грех жаловаться. Если не паниковать, и тридцати патронов хватит.

Эмчеэсовцы как-то сразу и одновременно заканчивают еду. Облизывают ложки, аккуратно прячут.

– Спасибо, хозяева, пора и честь знать. Мы сейчас в Кронштадт должны отвезти вашу докторшу. Договорились уже, нас ждать будут. Кто еще едет? Мне сказали, что с докторшей еще двое.

– Это мы – я да доктор, – говорит Николаич.

– Ну тогда пойдем, темнеть скоро будет.

– Да уже темнеет.

– Давайте, доктор, зовите Валентину Ивановну. Пора.

Спускаюсь вниз, стучусь. Открывают. Оказывается, Валентине Дарья собрала с собой мешок «приданого». Уже и всплакнуть успели. Валентина все же переоделась и выглядит в камуфляже забавно. Но по ее утверждению, легко, тепло и комфортно.

Все кучей провожают нас до Гауптвахты. Заходим втроем получить напутственные ЦУ от Овчинникова. Седовласый мэтр все еще сидит здесь, но выглядит нелепо, как новогодняя елка в мае. Зато какой-то парень в инвалидной коляске активно переговаривается по двум телефонам. Слушаю вполуха: по разговорам судя, парня посадили для установки связи с теми, кто тоже удержал территорию. Проскакивает фраза, что водоканал функционирует и потерь практически не понес… Безвкусная девчонка печатает довольно споро. Две тетки – в том числе та, полная, – считают что-то самозабвенно. Овчинников отрывается от разговора с какой-то женщиной восточной внешности, глядит на нас и вынимает прозрачный файлик, в который засунуто четыре десятка красных и зеленых военных билетов, еще какие-то удостоверения и сложенный вчетверо лист с синей печатью, пробившейся сквозь бумагу.

– Вот, подпишите расписку в том, что вам выдан список сотрудников ВИМАИиВС на получение оружия. Кроме указанных в списке военнообязанных даны: двадцать восемь военных билетов рядового состава и семнадцать – офицерских, а также удостоверения военных пенсионеров. Оружие, чувствую, нужно будет кровь из носу. Кусаного одного застрелили в Зотовом карантине – обратился. Второго такого же стреножили и заперли пока там. Как вы рассказывали, по той же схеме: пока не умер, повязали по рукам, ногам, зубам. Надо будет показать всем, чтоб не так шугались потом. А новых кусаных уже шестеро набралось, да один из них буйный – орал и дрался… Так что оружие… И боеприпасы, конечно. Пусть устарелое, хоть какое. Иначе нам придется тут из мушкетов палить…

– А из тех, кто был в общем карантине?

– Там пока тихо. Но не спит никто, конечно. И сами, и соседи не дают. Хуже то, что уже приблудный мертвяк к Иоанновским воротам пришел. Правда, не самостоятельно – за раненым шел, по крови. Охранники аж дюжину патронов сожгли от испуга, пока свалили. С таким расходом боеприпасов недалеко уйдем. Ну давайте отправляйтесь. Удачи, и очень ждем обратно!

Берем бумажонки, удостоверения, выкатываемся.

Вышедший с нами парень с двустволкой отпирает ворота на пристань. Впереди до середины Невы ледяное поле, дальше чистая вода темно-серого цвета. Недалеко от пристани стоит невзрачная штуковина – очень похоже на «газель», вместо колес поставленную на резиновую подушку и со здоровенным винтом в кожухе на корме.

– Идти можно спокойно – тут лед крепкий. Но прощаться лучше здесь. Если все будет в порядке, завтра вернемся.

Жмем друг другу руки и расходимся – группа к судну на воздушной подушке «Хивус», остальные в крепость.

Внутри «Хивус» не блещет космическим дизайном. Спрашиваю: почему?

Все эмчеэсовцы дружно удивляются: так это и есть «газель». И мотор, и салон. Потому и похоже. Но при этом штука надежная и ломаться в ней нечему. Ну почти.

Получаем всем сестрам по серьгам – водителю его сослуживцы вручают пластиковую коробку с пятью венскими сосисками, присыпанными укропом, и кулек с сухариками (узнаю Дарьино производство).

– Это тебе от хозяйки разведроты, чтоб в дороге не заснул, – ржет тот, кто вручил кулек.

А нам вручают спасательные жилеты с кучей тесемок. Неприметно сидящий тут же майор уже в жилете. Между колен держит винтовку-самозарядку. Очень знакомые контуры, но какая-то странная.

Видит мой взгляд, поясняет:

– Знаете такую винтовку СВТ?

– Конечно, знаю.

– А это карабин, так сказать, сыночек СВТ.

Ну точно, сейчас узнал – коротышка СВТ. И прицел какой-то куцый поставлен – вроде как снайперский, но куда короче, чем у Ильяса. Да, диковинного оружия я за эти пару дней насмотрелся…

Пока водитель уписывает сосиски, разбираемся в тесемках, и я кое-как напяливаю жилет на себя. А потом снимаю, потому что неудобно.

– Как быстро кончается все прекрасное, – философски замечает водила, отставляя в сторону пустой контейнер с сиротливой веточкой укропа, и у нас за спиной взвывает винт.

Эта резиновая галоша идет на удивление ровно и быстро.

Глянув на Петропавловку, вижу, что промежуток между Алексеевским равелином и бастионом Трубецкого уже плотно забран ровным забором. Киваю Николаичу.