Святой папочка - Патриция Локвуд

Мы с Джейсоном оборачиваемся на сидении и вглядываемся в дорогу через заднее окно. Через минуту thegrindup.com вскарабкивается во всем своем величии на холм, и мы видим свежую вмятину на том месте, где в него врезался мужик.

– Ты что-нибудь знаешь о том парне? – спрашиваю я. Столкновение рэп-фургона с отчаянным, не слышащим пешеходом все еще не дает мне покоя.

– Да, я беседовала с полицейским, который был на месте происшествия. Он сказал, что если бы тот мужчина врезался в кого другого, наверняка умер бы на месте, – она скромно опускает ресницы. – Так что в некотором смысле я спасла ему жизнь!

Вскоре после обеда мы подъезжаем ко входу в парк. Вечер свеж, как только что выловленная из воды рыбка. Всюду расстилается белый, полупрозрачный свет, а деревья тянут свои ветви к облакам. Деревья Среднего Запада явно недооценивают. В море их листьев сквозит едва уловимое, непрерывное движение – как будто они общаются между собой. Когда смотришь на эти густые кроны, кажется, будто под ними скрываются темные купальни, закрытые от посторонних взглядов тайные местечки с веревочными качелями, о которых известно только местным. Вот она, Черная Река, та самая, которая веками мирно текла по широким долинам, пока не достигла этого места. Здесь она попала в ловушку из валунов и забурлила в каменной западне, укладываясь волнами, точно пена свадебной вуали, вся в жемчуге и кружевах. Она бурлила неистово и без устали, пока не вырезала себе нескладный дворец из розового гранита и сверкающего голубого риолита.

Приветственные постеры увещевают нас:

«Окунитесь в сень знаменитого убежища, окруженного скалами возрастом в миллион лет. Поразитесь силам природы, которые создали этот скрытый от глаз, прекрасный уголок»

И правда, чтобы вымыть в скале даже один грот, сил и энергии нужно немало. О таком следует знать.

На постере также написано, что в гроты люди окунаются на свой страх и риск, но я не обращаю на это внимания. Здесь даже спасателей нет, лишь смотритель, так насколько опасными могут быть эти гроты? Но я явно недооценила безрассудство местного населения. Когда я вижу парк, раскинувшийся подо мной, я стою, открыв рот. Скалы похожи на стены каменного колодца. Я как будто оказалась среди руин исполинской каменной пасти. Если прислушаться, все еще можно услышать эхо стонов, скрежета и треска сдвигающихся камней.

– Боже, просто дьявольский полигон какой-то! – вырывается у меня.

– Никакой это не дьявольский полигон, а природный аквапарк, – надменно поправляет меня мама. – За миллионы лет эрозия превратила эти скалы в натуральные желоба и водные горки – людям на радость.

Где-то рядом маленький ребенок шлепается задом на твердый камень и заливается ревом.

– А сколько людей ежегодно здесь умирает? – в ужасе спрашиваю я, но надо же, впервые в истории мама не проверила эту информацию. У людей по всему миру, не имеющих выхода к морю, есть одна общая черта: безумная страсть к аквапаркам. Я до сих пор помню рекламу аквапарка в Сент-Луисе, которую летом крутили по телевизору. Этот парк получил унылое название «Пляж», а в рекламном джингле пел человек, притворявшийся ямайцем. «Приходите к нам на пляж! Приходите-приходите!» – уговаривала закадровая песенка, в то время как на экране демонстрировался удивленный дедушка, которого чуть не унесло искусственной волной. Это было место из категории тех, где аттракционы постоянно закрывают из-за того, что кто-то получил тяжелую травму. Но матушку-природу никому не закрыть, скольких бы посетителей она ни прикончила.

Между массивными валунами вода то бурлит, то стоит неподвижно. Берега усыпаны миссурийцами, лежащими на солнышке животами кверху. Некоторые потягивают пиво, сидя прямо в горячих источниках или бродя по ним, задрав локти. На мелководье вода коричневая, как чешуя у форели, а на глубине поразительно чистая и прозрачная, как слезы юных христиан. Это, наверное, самое опасное место для отдыха с шестью детьми, которые не умеют плавать.

– Я знаю, что мне нужно их научить, – говорит моя сестра, пока мы спускаемся к реке по трясущимся деревянным ступенькам. – Но ты помнишь, какой это был для нас травмирующий опыт?

Они с мамой карабкаются по блестящему гранитному выступу на более ровный участок берега. Я заметила, что в определенном возрасте женщины в моей семье начинают избегать воды. Предполагаю, что после первых же родов мы начинаем бояться, что в воде к нам внутрь заплывет какая-нибудь рыба и нам придется носить ее в себе до скончания веков. Я захожу в воду, сжимая в каждой руке по пухлой ручке племянников, и вся моментально наполняюсь древним и неподвластным времени женским инстинктом, направленным на предотвращение Смерти Следующего Поколения.

Дно реки усыпано тысячами камешков, сверкающих бархатистыми друзами, бесконечными крошечными кристалликами, похожими на пыльцу, крылья бабочек или книжную позолоту. Я поручаю детям собрать самые гладкие и омытые водой – «камешки удачи». Так, рассуждаю я, они будут бродить по мелководью, опустив голову, а не нестись, сломя ее, навстречу гибели. Старший ребенок, Вольфганг, подходит ко мне поговорить наедине, как взрослый со взрослым. Его голос уже отдает шероховатостью наждачной бумаги, а это верный признак того, что скоро он начнет садиться. Он наклоняет ко мне свою взъерошенную белокурую голову и сообщает:

– Мама говорит, нельзя верить в удачу, это все равно, что сказать, что тебе не нужен Бог.

– О, ну об этом я бы не беспокоилась, – рискованно предполагаю я.

Непросто быть тетей-язычницей. Иногда меня просят сказать моим племянницам и племянникам, что я хожу в «церковь ума», или объяснить, почему моих друзей не назвали в честь каких-нибудь святых.

– Я просто имею в виду, что им нужно выбрать себе любимый камешек или тот, в котором, по их мнению, есть смысл.

Любимцы – это не плохо. Даже у Господа были любимцы. А что до смысла, то он схож с удачей, и некоторые вещи просто источают этот свет, и никто не знает почему.

Тем временем Джейсон, который забыл взять с собой резиновые тапочки для ходьбы по каменистому дну и взгивает, как чихуахуа, при каждом шаге, готов подчиниться такому же древнему и неумолимому мужскому инстинкту – познакомить Следующее Поколение с Опасностью. Он указывает на неприступную скалу, нависшую над самой большой и бездонной ямой для купания, и они с Вольфгангом вместе отправляются исследовать возможность сбросить с нее свои бренные тела.

Когда сгущаются сумерки – предупреждают нас на вдохе в парк – подростки пробираются внутрь и устраивают в этой яме вечеринки. Судя по всему, многие тонут.