Судьба начертанная кровью (ЛП) - Дженсен Даниэль Л.

― Драуги побеждены, Фрейя. Они больше не представляют угрозы.

Я знала это. Я видела это своими глазами, но все равно долго смотрел в темноту, пока мое сердце не успокоилось, а дыхание не замедлилось настолько, что я смогла откусить еще мяса, которое держала в руках.

Мы ели и пили в тишине, единственным звуком было дуновение ветра в туннелях и треск топора Бьорна, от которого камень, на котором он лежал, стал черным. С расстоянием, на которое мы забрались, выбросы едкого пара давно исчезли, холод пробирал меня до костей, а сверху дул ледяной ветер. Дрожа, я протянула руки к жару пламени, костяшки пальцев правой руки кровоточили от ударов по драугу. Пальцы болели от скованности, кожа была болезненно натянута ― постоянное напоминание о том моменте, когда моя жизнь изменилась.

― Где мазь Лив? ― спросил Бьорн. ― Ты должна использовать ее каждый день.

Мысль о том, чтобы искать ее, показалась мне утомительной.

― Она мне не нужна.

― Нужна.

― Я не знаю, где она. ― Посмотрев на него, я добавила: ― Это ты ранен. ― Я не солгала, учитывая, что половина его лица была покрыта засохшей кровью, рукав пропитался алым, и я была уверена, что у него полно других синяков после битвы с ярлом-драугом.

― Ты права, ― ответил он. ― Мало того, что мне очень больно, так еще и этот порез, ― он коснулся лица, ― был нанесен ржавым клинком драуга и, скорее всего, загноится, испортив мою внешность. А я знаю, как ты ценишь ее, Рожденная в огне, потому что ты уже дважды говорила мне об этом.

Невозможно было не закатить глаза.

― Я просила тебя позволить мне позаботиться о твоих ранах. Ты сказал, что все в порядке.

― Я передумал.

Вздохнув, я встала на колени, мои уставшие мышцы протестовали против движения, когда я приподнялась, чтобы посмотреть на рану. Чуть ниже линии роста волос тянулся порез длиной с мой мизинец и, скорее всего, глубиной до кости. Его следовало бы зашить, но у меня не было инструментов. Покопавшись в сумке, я достала чистую тряпку, которую смочила водой, а затем стерла всю кровь.

Трудно было сосредоточиться, когда его дыхание касалось моего горла, а его кожа была горячей под моими холодными руками.

― Это от лезвия?

― Ржавого лезвия.

Нахмурившись, я покачала головой.

― Когда мы доберемся до Фьяллтиндра, надо будет найти травы, чтобы лучше очистить это. Возможно, подойдет гвоздика, ― добавила я, вспомнив, что видела ее среди специй, которые несли рабы Снорри.

― В мази Лив есть гвоздика.

― Верно, ― пробормотала я, потянувшись в сумку, и моя рука нащупала маленькую баночку, но тут же замерла. ― Ах ты, задница.

― Вечно ты обзываешься. ― Бьорн скользнул рукой в сумку, где моя рука сжимала горшочек с мазью, и его пальцы обхватили мои. От этого ощущения по коже пронеслись искры, и мой желудок сделал сальто, когда он вытащил наши руки из сумки.

Разжав мои пальцы, он извлек мазь из моей хватки и открыл ее большим пальцем.

― Мне повезло, что ты ее не потеряла. Или, ― он взял немного и размазал по своему порезу, ― повезло тебе, потому что теперь мое лицо спасено.

― Ты такой тщеславный. ― Я опустилась на землю, прислонившись спиной к стене, и скрестила руки. ― Это неправильно, когда мужчина так беспокоится о своей внешности.

― Это ты сказала, что думала, будто Бальдр наконец-то освободился от Хель, когда впервые увидела меня, ― ответил он, взяв мою руку и нанося мазь на мою покрытую шрамами ладонь. ― А еще ты думала, что я ослепляю своих врагов красотой, нападая на них без рубашки. И…

― Я ненавижу тебя.

― Если бы только это было правдой, ― пробормотал он, его сильные пальцы впились в жесткие шрамы моей руки, прогоняя холод и боль и заменяя их чем-то другим. Желанием ощутить их прикосновение к остальным частям моего тела.

Желанием прикоснуться к нему.

Я ничего не сказала, только смотрела, как он продолжает массировать мою руку долгое время после того, как мазь впиталась в мою покрытую шрамами кожу. Затем он перевернул ее, прослеживая извилистые линии второй татуировки, которую подарила мне Хлин. Чтобы прервать молчание, я спросила:

― Интересно, как она должна была выглядеть?

― Может быть, именно так, ― возразил он, взяв мою вторую руку и изучая алый щит, вытатуированный на тыльной стороне ладони, линии которого пульсировали с каждым ударом моего сердца. ― Боги предвидели, что ты возьмешь мой топор. Что твоя кожа сгорит. Именно поэтому они сказали, что твое имя родится в огне.

― Если только я не поступила иначе, чем они ожидали, ― сказала я. ― Если только я не изменила судьбу, которую Норны запланировали для меня. Может быть, именно поэтому татуировка искажена, потому что с того момента путь, который они видели для меня, перестал существовать.

― Только боги могут ответить на этот вопрос. ― Бьорн заколебался, все еще держа меня за руку. ― Или провидица.

― Знаешь кого-то? ― спросила я и тут же пожалела об этом, когда он опустил мою руку. ― Мне жаль.

― Не стоит. В том, что случилось с моей матерью, нет твоей вины.

И это явно не то, о чем он хотел говорить. Я ломала голову, как бы сменить тему, чтобы не чувствовать себя неловко, и наконец выпалила:

― Что изображено на твоей татуировке?

Бьорн удивленно вздохнул.

― Какой именно?

― Ту, что сделал тебе Тир, очевидно.

― Эту вряд ли можно спрятать. ― Он бросил на меня косой взгляд, и уголок его рта снова приподнялся. ― Я думал, ты имеешь в виду ту, что у меня на заднице.

Мой подбородок задрожал от усилия, которое потребовалось, чтобы не рассмеяться.

― Я уже знаю, что там изображено.

― Откуда ты можешь знать? ― Обе его брови поднялись. ― Ты подглядываешь за мной, когда я моюсь, Рожденная в огне?

― Это сложно, учитывая, что ты этого не делаешь. ― Сохраняя спокойное выражение лица, я добавила: ― И мне не нужно ее видеть, чтобы понять, что там изображены плохие решения, которые ты принимаешь, когда пьян, в то время как я думаю, что Тир более тщательно подходил к выбору, когда помечал тебя.

Откинув голову назад, Бьорн рассмеялся, и насыщенный звук наполнил туннель эхом.

― Ты ― богиня среди женщин, ― наконец сказал он, вытирая слезы с глаз. ― Тогда посмотри сама.

Он повернулся ко мне спиной и опустил голову, обнажив шею. Его рост не позволял мне хорошо рассмотреть, поэтому я встала на колени и, придерживая его волосы с одной стороны, наклонилась ближе.

― Больше света.

― Такая требовательная, ― пробормотал он, но поднял топор, чтобы осветить кожу.

Неудивительно, что татуировка имела форму топора, а лезвие было выгравировано с невероятными подробностями, хотя мое внимание привлекла руна, изображающая Тира. Как и моя собственная татуировка, алые чернила пульсировали в такт биению его сердца, и под моим пристальным взглядом она, казалось, пульсировала быстрее.

― Нервничаешь?

― Моя шея открыта для тебя, Рожденная в огне, ― ответил он. ― Я чертовски напуган.

Улыбаясь, я провела указательным пальцем левой руки по тонким красным линиям. Он задрожал от моего прикосновения, и его реакция разожгла во мне огонь желания, который невозможно было погасить. Сглотнув сухость в горле, я сказала:

― Оружие в твоих руках.

― И все же я чувствую себя полностью в твоей власти, ― пробормотал он себе под нос, опуская топор обратно на землю. Бьорн повернулся ко мне лицом, и, стоя на коленях, мы оказались на одном уровне. Мы дышали одним воздухом, и напряжение между нами было таким сильным, что я чувствовала легкое головокружение.

― Довольна? ― спросил он, его зеленые глаза казались черными от сгустившихся теней.

Я не была. Ни капельки, но то, что нужно было сделать, чтобы удовлетворить меня, было совершенно запретным.

― Это хорошая работа.

Бьорн наклонил голову ко мне, не отрывая от меня взгляда, и я вдруг обнаружила, что совсем не могу дышать. Мы были одни в этих туннелях, а значит, нас ничто не могло остановить, кроме нас самих, и я почувствовала, что моя воля ослабевает.