Табу для мажора - Злата Романова

в пространные дискуссии о мужской природе. Поняв, что меня не тянет на общение, она уходит к себе, а я проверяю телефон. Ари создала для нас группу, в которой написала, что через полчаса мы собираемся на катке, чтобы покататься на коньках. Меня это устраивает, так что я быстро собираюсь и выхожу пораньше одна, потому что Кристина заявляет, что не пойдет.

На мне по-прежнему моя яркая шапка с помпоном, но одежду я меняю на теплую толстовку и штаны, поверх которых надеваю парку. И правильно, потому что на улице холоднее, чем мне казалось. На катке людей не так уж много, в основном гости Ари, но мы все весело проводим время, постоянно наталкиваясь друг на друга и дико смеясь над этим. Ари со Славой вообще словно находятся в пузыре и видят лишь друг друга, но молодоженам никто не мешает.

– Берегись! – слышу окрик за спиной, и только я оборачиваюсь, как на меня довольно жестко налетает огромное тело.

Это один из друзей Славы – здоровый парень высотой под два метра, и как только он врезается в меня, я влетаю в перила спиной, хотя он и пытается меня удержать, в результате чего, споткнувшись, наваливается на меня всем весом и лишь ухудшает ситуацию. Мою спину прошивает дикая боль. Такая сильная, что даже зрение затуманивается, а из горла вырывается болезненный вскрик.

– Прости, прости, этот придурок меня толкнул! – извиняется двухметровый болван вместо того, чтобы помочь мне. И только когда я начинаю оседать, спохватывается и помогает мне осторожно опуститься задницей на лед. – Черт, очень больно? Это спина? Может врача? Ты можешь двигаться? Давай я тебя отнесу?

– Отойди! – обрывает его истерический лепет злой голос Феда и оттолкнув парня, Дубов склоняется надо мной, беря мое лицо в ладони. – Эй, это спина? Где именно больно?

– В пояснице, – стону я, плача от боли.

– Думаю, тебя пока лучше не переносить, – хмуро заявляет он. – Арина уже звонит, чтобы прислали врача. Давай-ка мы осторожно подложим под тебя куртку, хорошо?

– Нет, не трогай, а то будет еще больнее! – пугаюсь я, задыхаясь от непрекращающейся боли.

– Ты сидишь на льду, Стужа, – нетерпеливо вздыхает Фед.

– Ничего, не трогай меня! – никак не могу я успокоиться.

– Оставь, Федь, лучше и правда пока не двигать ее, – соглашается со мной Ари, садясь рядом и сжимая мою руку. – Давай я только сниму с тебя коньки, хорошо, малышка? Чтобы не мешали. А потом мы отнесем тебя в помещение, если врач разрешит. Он уже бежит сюда.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь не стонать в голос, пока вокруг меня собираются люди, пропуская мимо ушей утешающие слова Ари, смысл которых не доходит до меня. А когда врач, наконец, добирается до меня, он делает мне еще больнее своим осмотром, так что я открыто рыдаю, уткнувшись в чью-то грудь, краем сознания улавливая, что это Фед меня все еще поддерживает спереди, потому что запах его.

В конце концов, меня разрешают перенести в помещение на носилках и уже там врач настоятельно советует обратиться в больницу и сделать снимок, хотя он почти уверен, что это просто ушиб. Так мы и поступаем, проведя весь оставшийся день в ближайшей больнице и убеждаясь, что со мной и правда все в порядке, а ушиб скоро заживет. Обезболивающее помогает мне мыслить более ясно и, когда уже вечером Фед осторожно укладывает меня на мою кровать в домике, который я делю с Кристиной, я понимаю, что он, как и Ари, не отходил от меня ни на шаг в течение последних нескольких часов, помогая и поддерживая.

– Арина поможет тебе раздеться, – выпрямляясь, говорит он на удивление мягким тоном, хотя выражение его лица привычно безэмоциональное. – Я пойду. Спокойной ночи!

– Фед! – успеваю схватить его за руку, пока он не отошел.

Не знаю, что хотела сказать, но, когда наши глаза встречаются, я понимаю, что не могу придумать ни одной причины, чтобы задержать его. Фед смотрит на меня внимательно, словно ждет чего-то, но я не выдерживаю и первой отвожу глаза, отпуская его ладонь.

– Спасибо, – говорю тихо. – За все.

– Поправляйся, – неловко бормочет он в ответ, прежде чем выйти.

Ари заходит в комнату, как только он скрывается за дверью.

– Тебе помочь пойти в туалет, малышка? – спрашивает она и я стону от досады.

– Блин, это будет больно!

– Хочешь, чтобы Федя тебя отнес? – на полном серьезе предлагает она, но это еще хуже.

– Нет! Я сама! Не инвалид, в конце концов.

Не знаю, что делала бы без такой подруги, но Ари возится со мной, пока я не ложусь спать. Конечно, я не забываю ее хорошенько поблагодарить, но на следующее утро мне будто бы еще хуже и больнее, а я очень не хочу заставлять ее тратить еще один день на беспомощную меня. Приходится прибегнуть к помощи другого, не столь близкого мне, человека.

Глава 24

Надо признать, что Кристина безо всяких уговоров и жалоб остается со мной почти до вечера. Так как мне сказали хотя бы два-три дня полежать, она заказывает и приносит мне еду в постель и помогает добраться до туалета, а также мажет мазью ушиб. Мне даже становится совестно, что я отшила ее вчера, когда она явно хотела поболтать об Эдуарде.

– Вань, я иду на ужин со всеми, справишься тут без меня пару часиков? – спрашивает она, заглядывая ко мне ближе к семи вечера.

– Конечно, веселись, – улыбаюсь я.

Я уговаривала ее выйти из этого чертового домика и повеселиться со всеми еще днем, но она ни в какую не согласилась, словно я тут умру без нее. На самом деле, такая самоотверженность мне непонятна в отношении малознакомой девушки, но я благодарна, конечно. А ведь изначально я просто попросила ее довести меня до туалета, прежде чем она выйдет на завтрак, а уж сама Кристина вдруг решила, что мне нужен ухаживающий. Ари заходила тоже, но я заверила ее, что буду в полном порядке и вообще меня тянет поспать, так что подруга может с чистой совестью побыть со своим мужем и развлечь гостей.

Оставшись вечером одна, я ставлю на ноуте фильм для себя и смотрю его, намного более расслабленная, потому что боль внезапно отступила и я больше не чувствую себя так, словно умру, если двинусь хоть на сантиметр. Но когда проходит примерно час и в дверь моей спальни раздается короткий стук, прежде чем она открывается, я едва не вскакиваю с постели от неожиданности, забыв о