Красавица Миррил, чудовище Миррил (СИ) - Рыжков Александр Сергеевич

«Вот блак!» – подумал Дирок.

– Именно, – подтвердил Масстой.

Наступило молчание. Дирок осмотрел затравленным взглядом чешуйчатых существ. Ох и зловеще выглядели их пружинные мушкеты...

– Сстоит мне щщёлкнуть пальцем, и твои кишшки вытекут бысстрее, чем ты усспеешшь ссказать «мама», – признался Масстой. – Но пока что ты был сс нами чесстен. Твои мыссли не рассходились сс ответами. И кто эта, чёрт подери, «аппетитная задница»?

– Значит, вы верите в христианство... – подумал вслух Дирок, поскольку это уже не имело принципиальной разницы.

 – Во что мы верим – не твоё дело, – отрезал мыслечтец. – Кто эта «Миррил», о которой ты так часто думаешшь?

– К тому же, любопытство вам тоже не чуждо... – дополнил наблюдения Дирок.

– Отвечай! – в голосе Масстоя отчётливо читалась угроза.

– А если не отвечу? Ты щёлкнешь своими пальчиками и выпустишь мне кишки? Ха-ха, – смех был сухим и жалобливым. Так смеются у себя на похоронах... – Тебя это не касается. Я не собираюсь отвечать на твой вопрос. И вообще ни на какие больше не буду отвечать.

– Что ж... Ты доказал, что можешшь быть чесстен... – сказал Масстой. – Но раз не хочешшь по-хорошшему...

Дирок уже изготовился для прыжка на одного из чешуйчатых, чтобы отнять оружие и дать хороший предсмертный мастер-класс на тему: «Как я умею убивать». Но тут же ощутил чудовищную боль в голове. Невыносимую, жёсткую, всепоглощающую. Одноухий повалился на землю, содрогаясь в конвульсиях. Чьи-то лапы небрежно продырявили его череп, вонзились когтями в мозг. И принялись копаться.

Копаться...

КОПАТЬСЯ!

– Ах вот оно что, – ухмыльнулся Масстой.

Глава 23: Есть есть?

Миррил открыла глаза. Над ней стоял человек. Где-то она его видела… но где? Ах, точно, это его руки вырвали её из смертоносных объятий канализации. Он был невысокого роста, худощав, с непропорционально раздутым животом (должно быть, любитель пива), болезненно белый цвет лица, впалые щёки, чёрная густая щетина, тонкие бледные губы, тонкие брови, высокий лоб, короткие смолянистые волосы с пролысинами – мужчина не был красавцем (хотя, если сравнивать его и Дирока, то этот куда симпатичнее…). Единственное, к чему не придерёшься, так это глаза. Большие, снежные белки и аметистовые зрачки. Такого цвета у людей Миррил ещё не видела. Или видела? Но где? Где… Хм… Светлый фиолетовый цвет очаровывал, в нём была невероятная глубина, чистота и в то же время порочность. Эти глаза способны свести с ума любую женщину…

Мужчина молча глядел на Миррил. Время от времени он размыкал губы и набирал в лёгкие воздух, словно хотел что-то сказать, но каждый раз выдыхал без единого слова. Он был в нерешительности. Он не знал, что нужно делать. А знала ли Миррил?

Стоп! Не его ли грязные пальцы мацали Миррил, натирали мылом?

Он ведь насильник!!!

Насильник? Срань Святой Ненависти! Это всё был очередной сеанс предвидения. Будь оно всё проклято! ДО ЧЕГО ЖЕ БОЛЬНО УМИРАТЬ! ВО ВТОРОЙ РАЗ, МАТЬ ВАШУ! ВО ВТОРОЙ РАЗ!!!

– Я... – набрался смелости мужчина.

– Чикакор миртак филистиций, – выплюнула Миррил.

– Хм... Вообще-то меня зовут Вито. Вито Шипнар.

– Да мне насрать, как там тебя зовут, – отмахнулась Миррил. – Чикакор миртак филистиций.

– Ну знаете ли... – возмутился Вито. – Я тут её от властей спас, понимаешь ли, а она...

– Да замолчи ты, – осадила его Миррил. – Дай бумагу и лист. Хоть бы не забыть. Чикакор миртак филистиций. Хоть не забыть.

Казалось бы, что поэту – бумага и ручка? Ну, с бумагой ещё куда ни шло. А попробуй ручку найти во всём этом творческом хаосе. Разбросанные по комнате вещи, скомканные исписанные листы, чашки с недопитым чаем на столе, стульях, полках, пустые бутылки из-под пива, нашедшие пристанище в различных уголках пола.

Вито забегал в поисках ручки. Чуть не упал, наступив на пустую бутылку. Куда же он её мог положить? Миррил всё подгоняла. Барон не привык к такой спешке. Вернее, он не привык к навязываемой ему спешке. Но возражать прекрасной гостье он не хотел (к тому же, Вито чувствовал себя виноватым за то, что позволил себе раздеть и помыть её, не дождавшись, пока она придёт во вменяемое состояние).

– Да скорее же ты, скорее, – требовала Миррил и расправляла скомканный лист бумаги. Одна сторона была измарана какими-то убогими каракулями. Вторая – чистая. На ней-то и можно записать заклинание.

– Не подгоняй меня, – огрызался Вито. – Сам знаю.

На какие-то секунды Миррил переключила полное внимание на мужчину, так отчаянно рыщущего по своей квартире в поисках простейшей ручки. Судя по бардаку в комнате, можно сделать однозначный вывод: холостяк. А скомканные листки, конечно же, ярко кричали о творческой профессии мужчины. Учёный, либо писака. Миррил, в принципе, всё равно...

Попытавшись мысленно вернуться к заклинанию, девушка ужаснулась: слова перемешались, исчезли. Миратракор филиртам чиций? Нет. Нет! НЕТ! Это единственный шанс. Единственный и больше такого никогда-никогда не будет, мать вашу! Чикатак филистикор мирций? Да провались оно, да провались!

Миррил разрыдалась. Почему-то её слёзы каким-то образом задели дремавшие пласты памяти Вито, и он вспомнил, что ручка лежит у него в кармане пиджака. И вправду, в левом боковом кармане нашлась шариковая ручка с полустёртым изображением голой женщины. Ох, сколько приятных и не очень приятных случаев в жизни были связаны с этой ручкой... Но сейчас не до них. Красавица не может больше ждать.

– Не плачь, вот, я нашёл, – Вито протянул всхлипывающей девушке ручку.

– Да пошло оно всё! – взвизгнула Миррил и ударила по протянутой руке. Описав дугу, ручка приземлилась на груду скомканной бумаги.

– Не пойму ничего, – задумчиво почесал за ухом Вито.

– Пока ты там бегал, я слова забыла, – сказала Миррил и разрыдалась пуще прежнего.

– И делов-то? – ухмыльнулся Барон. – Чикакор миртак филистиций?

– Как ты сказал? Повтори, – Миррил подняла заплаканные глаза на незнакомца. В них сверкнули искорки надежды.

– Как, как, чикакор миртак филистиций, – повторил Барон Отрицательный. – Ох уж эта девичья память...

Миррил вскочила с кровати, подбежала к груде скомканной бумаги, откопала в ней ручку и попросила повторить заклинание.

– Чикакор миртак филистиций, – устало повторил Барон. – На странные слова у меня память цепкая. Профессия, так сказать, не позволяет расшвыриваться...

Миррил перечитала записанные на наспех развёрнутой бумаге слова и мысленно поблагодарила судьбу за то, что послала ему этого прекрасного человека с аметистовым взглядом.

– Как тебя зовут, говоришь? – спросила она.

– Барон Отри... тьфу ты, Вито Шипнар я. К вашим услугам, мисс, – Барон учтиво, даже с излишним пафосом, поклонился.

– А я Миррил, – представилась бывшая магиня, вглядываясь в лицо мужчины, словно пыталась что-то вспомнить. – Фамилию свою я давно не помню, поэтому – просто Миррил.

– Очень приятно познакомиться, – признался Вито. – Ваше имя мне известно – на каждом столбе вместе с вашим портретом расклеено. Я знаете, очень большой риск на себя взял…

– Ты со мной нежна, моя магиня! – резко перебила его Миррил. – Я ж с тобою буду грубым волком… Да?

– Ты теперь моя всегда, отныне, – подхватил Барон Отрицательный. – Не сбежать тебе, моя красотка. Вместе радость мы разделим, выпив на двоих бокал вины… Эй, там ведь не магиня была, а богиня!

– Мне с магиней больше нравится, – призналась Миррил. – На книжке другое имя было написано.

– Мой псевдоним «Барон Отрицательный», – признался Вито. – И как вам это произведение?

– Честно? – спросила Миррил, чувствуя, как начинают напоминать о себе ушибы и ссадины.

– Хотелось бы вкусить крупицу правды в сухой пустыне лжи и притворства, – ввинтил Барон.

– До безобразия слабо и безвкусно, – призналась Миррил.