Корпорация 'Божий промысел' - Андрей Николаевич Зенин

Анаэль вошла в пустую, полутёмную редакцию. Единственный островок тёплого света – рабочее место нерадивого автора.

– Анаэль. Я рад вас видеть.

– Ответите на мой вопрос?

Матвей задумался. Воспоминания стёрлись и перепутались. Он уже не мог вспомнить, что было на самом деле, а что он придумал, нафантазировал.

– У меня была интересная жизнь. Я познавал мир и делился своими открытиями с окружающими. Если бы у меня была возможность прожить её заново, я бы с радостью это сделал. Я скучаю по тем дням.

– А если бы вы сейчас, как автор смогли переписать её, что бы вы изменили?

– Ничего. Всё, что было, я заслужил. Я до сих пор не понимаю, как мы можем заниматься подобным. Чтобы создать даже самый короткий рассказ, нужно любить своих героев и проживать их жизни.

– Но ведь автор их изначально и создаёт, придумывает. Вы бы хотели придумать себя заново?

– Нет.

– Не хотите в себе ничего изменить? Заложить изначально другие черты?

– Какие, например?

– Решительность.

Матвей опустил глаза.

– Я знаю, что ты в меня влюблён с нашей первой встречи. Я это чувствую. Ты необычный. Если бы я не испытывала к тебе симпатии, такого, как ты, никогда бы не взяла на работу.

– Какого?

– Романтика. Но ты дал мне почувствовать себя женщиной. Любимой женщиной.

Матвей отметил, что Анаэль перешла на «ты».

– Скажи, Анаэль, поэтому, ты тогда сдала чистый лист?

– Опомнись, глупый! Я здесь тысячи лет! Неужели ты думаешь, что у меня не просыпаются авторские амбиции? Я тоже хочу писать. И пишу.

– Но ведь сценарий должен быть на Божественной бумаге?

– А ты думаешь, если Петрович ворует её для своих самокруток, я не смогу? Не переживай – я положила лист со своим текстом.

– То есть, чистой лист не ушёл в тираж?

– Ну конечно нет! Марк что-то придумал и теперь треплется об этом на каждом углу. Но нам не нужны проверки – если начнётся аудит, выяснится, что там мой почерк. Нам этого не нужно. Поэтому лучше пресечь все слухи.

– А они уже есть?

– К сожалению, да. Так вот, во-первых, знай – ты написал и сдал короткий сценарий. Во-вторых, если кто-то, неважно кто, даже Марк, рядом с тобой заведёт самый пространный разговор об этом, смело говори, что ты сдал сценарий.

– А иначе что?

– Иначе? Тебя уволят, меня понизят. Зачем нам это? Правда?

Анаэль посмотрела в грустные глаза Матвея. Ну почему она опять использует тех, кого любит? Даже для их блага, но она манипулирует.

Худшее, что сейчас можно сделать – дать волю эмоциям, чувствам. Такие служебные романы долго обсуждают, и они никогда не остаются без последствий для участников. Взять хотя бы Петровича. Он был влюблён почти во всех богинь, и они отвечали ему взаимностью. Но ни один из неравных романов не закончился благополучно. Он перестал писать не потому, что стар и исписался. Он просто больше не верит в любовь. А без любви хорошую книгу создать невозможно.

Глава 29

На всероссийский турнир по настольному теннису съехались участники со всей страны. Здесь были победители прошлых лет, которые свысока смотрели на команды из регионов, состоящие в основном из любителей, таких как Гоша.

Команды из Санкт–Петербурга, Нижнего Новгорода и Сургута щеголяли в дорогих брендовых спортивных костюмах, в то время как участники из глубинки довольствовались застиранными трениками и олимпийками. Даже по тому, где команды жили, можно было оценить уровень подготовки и степень важности турнира для них. Спортсмены из самых богатых команд остановились в хороших гостиницах, по одному человеку в номере. Гошин тренер – Борис Аркадьевич, снял для всей команды трёхкомнатную квартиру в панельном доме на окраине.

Перед отъездом мама подарила Гоше ракетку какого-то престижного бренда. Он мог только догадываться, сколько она стоила, но важен был сам жест – мама, наконец, признала увлечение сына настольным теннисом. Или смирилась? Перестала злиться, что он всё-таки бросил колледж.

Ракетка вызывала непривычные сентиментальные чувства. Он любил её. Чувствовал, как продолжение руки. Никто и никогда не делал ему таких подарков, кроме, разве что, электронной читалки, которую ему подарила Варя. Но он включил её всего несколько раз. Сначала была против мама – она почему-то решила, что дорогую игрушку соседка где-то украла. Потом интерес к чтению угас сам собой.

В полуфинале против него играл парень из Дагестана – хороший игрок с отменной реакцией. Бой шёл не на маленьком зелёном столе, а на многократно превосходящем по площади поле вокруг. Гоша даже не всегда видел, куда отправляет шарик. Он просто знал, где стол, с какой силой и в каком направлении надо ударить.

Он пропустил очередную изматывающую атаку. Белый шарик соскользнул, ушёл вверх. От отчаяния Гоша со всей силы махнул ракеткой, она выскользнула из вспотевшей руки, ударилась о землю и раскололась.

Какое-то время он лихорадочно перебирал в голове варианты, как её восстановить: от склеивания неизвестным, но суперкрепким клеем, до перемотки времени назад, к моменту, когда он