Там, где поют соловьи - Елена Чумакова

наловчилась ездить снаружи, на сцепке, это называлось «ездить на колбасе». Она вытряхнула из мешочка всю мелочь. Хватило на белую атласную ленту и узорчатый гребешок. Ну и пусть у нее не осталось ни одной денежки, зато теперь ее голова будет выглядеть аккуратно, не хуже, чем у Фатовой.

Стелла не заметила, как прошагала немалое расстояние до набережной Карповки. Бегом взлетела по лестнице. На звонок никто не ответил. Она прислушалась, из-за двери доносились странные звуки, потом сдавленный крик. Девочка узнала голос няни и принялась крутить ручку звонка, стучать в дверь кулаками, ногами. Наконец ей открыли, но на пороге стояла не Нафиса, а незнакомая женщина в клеенчатом фартуке, забрызганном кровью. Стелла бросилась в комнату. Сильные руки перехватили ее и выставили обратно на лестничную площадку.

– Ку-уда?! К Нафисе нельзя, рожает она. Ты кто?

– Я? Она моя няня.

– Ах, няня! Ну, так иди домой. Дня три обойдешься без няньки. Раньше не приходи, окрепнуть роженице и младенцу надо.

Дверь захлопнулась. Стелла в растерянности постояла перед закрытой дверью, потом устало побрела по праздничной улице в направлении Выборгской стороны. Денег на трамвай не осталось.

В квартире было пусто и тихо. Капитолина вместе с Танькой и Светкой, прихватив и Яшу, отбыли в деревню, к родне. Праздник праздником, а копать огород, сажать картошку надо. Сонька тоже уехала в деревню еще в марте, там родила дочку и осталась у матери, пока ребеночек подрастет.

Стелла открыла буфет – пусто. Из провизии только немного сушеного гороха. Попробовала его грызть. Жестко и несъедобно. Решила залить кипятком, пусть размокнет. Пошла с чайником на кухню. На керогазе булькала чужая кастрюлька, распространяя завораживающе-вкусный запах вареной картошки. Стелла подняла крышку, картошка желтела маслянистыми боками. Девочка не могла отвести от нее глаз. Как во сне взяла ложку и выудила горячую картофелину. Сзади кто-то кашлянул. Стелла выронила картофелину обратно в кастрюлю. Горячие брызги обожгли руку. В дверях стоял профессор.

– Я… только посмотреть… Я не взяла… Извините, – пробормотала девочка. В ее глазах заблестели слезы.

– Вот что, милая барышня, – ответил профессор, – я как раз собирался пригласить вас на ужин. Составите компанию? Отметим праздник. Кроме картошки есть настоящие свежие баранки. И чай. Правда, чай морковный.

– А баранки маковые?

– Ванильные.

При случайной встрече с профессором Стелла каждый раз робела, хотя уже знала, что Танькины россказни о соседе-оборотне всего лишь выдумки. Танька сама в этом призналась. Но картошка, баранки и любопытство перевесили настороженность. Впрочем, хватило бы и одной картошки…

Комната профессора была раза в два больше, чем комната Стеллы. У прежних хозяев квартиры здесь находилась спальня. С тех времен, видимо, осталась дубовая кровать с резным изголовьем и пологом, занимавшая значительную часть помещения. Справа от входа стоял буфет, ближе к окну располагался просторный письменный стол, заваленный папками и стопками исписанных листов бумаги. Стол стоял перпендикулярно к широкому подоконнику, сплошь заставленному приборами, штативами с пробирками, стеклянными чашками и какими-то совсем непонятными штуками. Левую стену занимали шкафы и стеллаж с книгами.

Пока Стелла осматривалась, сосед освободил угол стола, постелил вышитую салфетку, достал из буфета фарфоровые тарелки, вилки, корзинку с баранками, разложил по тарелкам дымящуюся картошку и широким жестом пригласил гостью к столу. Уговаривать девочку не пришлось, картофелины исчезли моментально. Морковный чай с баранками пили уже не спеша. Стелла чувствовала, что надо бы поддержать беседу и, откашлявшись, спросила, что это за картина висит над кроватью. На полотне была изображена дама в синем платье, сидящая на террасе на фоне озаренного солнцем сада.

– Это не просто картина. Это портрет моей жены.

– Красивая, – вежливо сказала Стелла. – А где она сейчас?

– Она умерла перед войной.

– Извините. Вы, наверное, скучаете по ней, как и я по маме.

– Скучаю. Но думаю, что судьба пощадила ее. Ей не пришлось пережить гибель на фронте нашего единственного сына Юрочки, голода, разрухи… да много чего.

Стелла поняла, что выбрала не ту тему для праздничного ужина, и поспешила спросить:

– А что это за штука у вас на подоконнике?

Профессор прищурился, сдерживая усмешку.

– О-о! Это волшебная вещь! Окошко в другой мир.

Глаза девочки округлились:

– Как это? Какой «другой мир»?

– Подойди к окну. Что ты там видишь?

– Ну… дома вижу, деревья… лошадь тащит груженую подводу… женщина с девочкой идут, кошка пробежала…

– Вот! Это наш мир, привычный. А теперь взгляни в это окошко, – профессор показал на стеклышко в приборе, – что ты видишь?

– Ничего не вижу.

– Покрути вот это колесико, настрой на свои глазки.

– Ой, вижу, вижу!.. Что это?..

Стелла увидела какое-то прозрачное зеленоватое существо, похожее на червячка с большой головой, вокруг которой шевелились тонкие длинные то ли щупальца, то ли волоски. Рядом плавали другие существа, похожие на мелкие кляксы. Вдруг волосатый червяк поймал и засосал внутрь одну кляксу. Тело его раздулось, внутри появилось темное, постепенно тающее пятно. Потом в поле зрения вплыло нечто оранжевое с ужасной черной рогатой головой. Девочка отпрянула от окуляра.

– Кто это там?!

– Это и есть обитатели «другого мира». Называются микробы. Их очень много, гораздо больше, чем нас, и живут они повсюду. Сейчас ты рассматривала каплю воды из лужи, что находится перед нашей парадной. Микробы очень маленькие, увидеть их можно только в микроскоп. Но они везде: в воздухе, на столе, на нашей одежде, коже. Некоторые внутри нас живут! Среди них есть безобидные для человека, даже полезные существа, а есть и очень опасные, вызывающие такие болезни, от которых умирают люди.

– Мою маму тоже убили микробы?

– Да. Убийцу твоей мамы зовут риккетсия.

– А как от них защититься?

– Надо тщательно мыть руки.

Девочка внимательно посмотрела на свои ладошки.

– У меня руки чистые.

– Ну, давай проверим, – профессор открыл одну из стеклянных чашек, наполненную чем-то похожим на желе, и предложил Стелле коснуться поверхности пальцем, закрыл чашку и убрал ее в железный шкафчик.

– Дней через пять увидим твоих «квартирантов». Ты удивишься, сколько их живет на «чистых» руках!

– А вам зачем это всё? Просто интересно?

– Я изучаю микробов, чтобы помочь людям справиться со многими болезнями, чтобы люди не умирали, как твоя мама. Я ученый-микробиолог.

– А я раньше… ну, еще до детского дома, боялась вас. Думала, что вы колдун и умеете превращаться в черного кота. Мне Танька сказала, что вы оборотень.

– Что-о-о?! – глаза профессора округлились, и он громко расхохотался. – Ай да Танька! Ай да фантазерка! А теперь не боишься?

– Я же тогда маленькая и глупая была. Теперь не боюсь. Вы добрый… вы меня вылечили.

Девочка оглядела комнату.

– Здесь столько книг!