Убийство в сливочной глазури - Джоанна Флюк

Как только она наткнулась на программу, повествующую о жизни морских выдр, в дверь постучали. Если вернулся Майк, то это предел наглости. Неужели он думает, что может отвезти домой ее, потом отвезти домой Шону Ли, а потом вернуться к Ханне?

— Кто там? — крикнула Ханна, не снимая руки с задвижки.

— Это я. Я вернулся, Ханна, открывай!

Голос был очень похож на голос Нормана, и Ханна решила заглянуть в «глазок», но поняла, что это не поможет. Лампы на лестнице располагались так, что Ханна видела только темный силуэт.

— Норман? — спросила Ханна, открывая дверь. И оказалось, что это действительно Норман, такой обыкновенный и надежный. Норман был совершенно лишен мужской привлекательности Майка, и сейчас Ханна этому была страшно рада. Сумасшедшей страсти на сегодняшний вечер с нее хватит.

— Привет, Ханна, — улыбнулся Норман, и сердце Ханны радостно подпрыгнуло. Норман-то ей сейчас и нужен.

— Заходи. — Ханна распахнула дверь.

Норман быстро подставил ногу, чтобы Мойше не выбежал в подъезд, и зашел. Потом подхватил кота, прижал к себе, как ребенка, и почесал ему живот и горлышко.

— Я по тебе соскучился, толстопузый!

— А по мне? — не удержалась Ханна. — По мне ты тоже соскучился?

— Это само собой. Я не очень поздно?

— Лучше поздно, чем никогда, — сказала Ханна и подумала, не сделать ли эти слова своим личным девизом. Она взяла куртку Нормана и повесила на спинку стула у двери. — Хочешь что-нибудь выпить? Кофе, вино, газировку, что угодно.

— Чего-нибудь диетического, если позволишь. Я выпил достаточно кофе, пока летел в самолете.

Ханна помчалась в кухню за напитком для Нормана, а когда вернулась, он уже сидел на диване. Мойше свернулся калачиком у него на коленях. Судя по всему, кот уже позабыл про Майка и воспылал самыми искренними дружескими чувствами к Норману. Она поставила бокал на журнальный столик и села в угол дивана.

— Отчего ты так быстро вернулся в Лейк-Иден?

— Андреа мне написала про убийство шерифа Гранта. И добавила, что доктор Найт велел ей не вставать с кровати. Ну, и я сразу решил вернуться, просто на случай, если вдруг понадобится моя помощь.

— Как здорово, что ты приехал. Мне так нужна твоя помощь, — широко улыбнулась Ханна.

— Отлично. — Кажется, Норман был страшно рад это слышать. — Что от меня требуется?

Ханна глубоко вздохнула и наконец-то высказала идею, вертевшуюся у нее в голове с тех пор, как Майк рассказал ей про пустые портфели у шерифа дома.

— Ты ведь знаком с Нетти Грант?

— Да, я ей в прошлом году подправлял коренной, он слишком близко сидел к соседнему зубу.

— Понимаешь, она уехала в Висконсин к родственникам, а мне нужно попасть в ее квартиру и обыскать кабинет шерифа. Ты мне поможешь, правда?

— Кажется, это незаконно?

— Ну да, но ведь это всего лишь формальность. Нельзя допустить, чтобы такой пустяк помешал нам поймать убийцу. Поможешь?

Норман глубоко вздохнул. Потом шумно выдохнул.

— Куда же я денусь? Не позволю же я тебе заниматься такими делами в одиночку. Когда будем вламываться?

— Чем скорее, тем лучше. Хорошо бы сегодня, но, мне кажется, этим удобнее заняться днем. Тогда не понадобятся фонарики — а значит, меньше шансов, что нас заметят соседи. Например, завтра утром.

Норман поежился. Но согласился:

— Договорились.

— Отлично. Какое счастье, что ты так быстро вернулся, Норман. Надеюсь, ты не пропускаешь ничего важного на своей конференции?

— Да нет, пустяки. Все равно там была скукотища.

— А, — сказала Ханна, размышляя, относится ли это определение и к общению с бывшей невестой Нормана, дантистом. — Может, перекусишь чего-нибудь? Теми порциями, которые подают в самолетах, воробья не накормишь.

— Честно говоря, не откажусь. Хочешь, поедем поедим гамбургеров?

Ханна покачала головой:

— Нет, спасибо. Я уже поела. Сейчас я тебе что-нибудь приготовлю. Например, Дырку от Бублика.

— Что?

— Примитивное блюдо, я придумала его для своей соседки по комнате в колледже. Оно подкрепляло нас, когда мы засиживались допоздна. На самом деле это поджаренное яйцо с тостом.

— Звучит вкусно. Тебе помочь?

— Нет, помощь не требуется. Посмотри пока телевизор. Сам увидишь — не успеешь переключить на другой канал, я уже все приготовлю.

Улыбаясь, Ханна отправилась в кухню. До чего здорово, что Норман вернулся. Все сразу стало гораздо проще, и груз забот, который она тащила на своих плечах, как будто стал вполовину легче. Наверное, так чувствуют себя жены, когда делятся с мужьями своими проблемами. Может, стоит забыть Майка и выйти за Нормана?

На изготовление Дырки от Бублика ушла пара минут. Вернувшись в гостиную, она увидела, что Норман поставил тот же фильм, который до этого она смотрела вместе с Майком.

— Вот, угощайся.

— На вид очень аппетитно, — заулыбался Норман, ставя фильм на «паузу».

— Так и есть. Иногда я сама себе это готовлю. Я и не знала, что ты любишь фильмы про полицейских.

— Вообще-то не люблю, — простодушно улыбнулся Норман, — но этот такой ужасный, что даже смотреть интересно.

— Ну, тогда давай смотреть. — Ханна уселась на диван рядом с ним. Про то, что за сегодняшний вечер она уже успела просмотреть почти половину этого фильма вдвоем с Майком, она решила не распространяться.

Несмотря на банальные диалоги, бессмысленную стрельбу, высосанный из пальца сюжет и неестественных героев, Ханна от души увлеклась фильмом. Может, все дело было в «дежа вю», в том, что эти же самые бездарно сыгранные сцены она смотрела вместе с Майком и могла повторить избитые реплики почти слово в слово. Может, оттого, что Норман хохотал над туповатыми речами персонажей, и видно было, что ему здесь хорошо. А может, оттого, что, расправившись с ужином, Норман пододвинулся к ней и обнял за плечи — дружеская рука на плече, она защищала Ханну. А может, оттого, что Норман — ее самый-самый лучший друг, и даже еще больше.

— Конец, — сказал Норман, когда фильм закончился.

— Могли бы сделать его вдвое короче, — вздохнула Ханна. — В жизни своей не видела фильма ужаснее.

— Такой же ужасный, как поездка в Сиэтл без тебя. Когда случалось что-то смешное, я открывал рот, чтобы рассказать тебе, — а тебя и нет.

— Со мной было то же самое.

Норман наклонился и поцеловал ее. Но не это удивило Ханну — удивило ее то, с какой радостью, даже энтузиазмом она ответила на его поцелуй. До чего чудесно снова очутиться в его объятиях! С Норманом она чувствовала себя умиротворенной, довольной и спокойной.

Мойше жалобно пискнул, и Норман выпустил ее из объятий. Вдвоем они повернули головы к Мойше — тот сидел на спинке дивана и не отрываясь смотрел на них загадочными желтыми глазами.

— Он что, ревнует? — спросил Норман.

— Да нет, вряд ли. — Ханна решила не рассказывать, что сегодня Мойше уже один раз прогнали с дивана подобным же образом и кот, скорее всего, боится повторения процедуры. — Наверное, устал и ждет, когда же я разберу постель.

— Вот кто устал, так это я, — взглянув на часы, сказал Норман. — Надо позвонить маме, сказать, что я приехал. Если ее не предупредить, она решит, что к ней в дом ввалился грабитель, и пристрелит меня.

— Разве она еще не спит? — спросила Ханна.

— Вряд ли. Только половина десятого, а раньше десяти она не ложится.

— Норман, сейчас половина двенадцатого, — Ханна показала на часы на телевизоре. — Ты, наверное, не перевел стрелки, когда улетал из Сиэтла.

— Ох, и правда! Я про них даже не вспомнил. Звонить маме, конечно, уже поздно. Ладно, будем надеяться, что я не напугаю ее до смерти, когда войду в дом.

— Норман, зачем так рисковать маминым здоровьем? Переночуешь у меня, а домой придешь завтра с утра.

Норман повернулся к ней, удивленный и обрадованный.

— У тебя? То есть… здесь… с тобой?

— Конечно. У меня есть отлично обставленная комната для гостей.

— А. — Норман заметно приуныл. — Спасибо, но я, наверное, лучше пойду домой. Соседи могут заметить меня утром и все понять неправильно.

Когда Норман ушел, Ханна исполнила ежевечерний ритуал: закрыть дверь на все замки, тщательно проверить, заперты ли окна, а потом потушить свет. Натягивая пижаму, Ханна размышляла, согласился бы Норман переночевать у нее, если бы она не стала так настойчиво поминать комнату для гостей. Конечно, он бы не был так решителен, как Майк. Но если он чего-то не сделал, это не значило, что он этого не хотел.

Ханна вздохнула и забралась под одеяло. Одна. Она была одна целых три секунды. Затем на кровать вспрыгнул Мойше — от его тяжести даже вздрогнул матрас — и замурлыкал, устраиваясь поудобнее на дорогой подушке из гусиного пуха. Ханна специально купила Мойше эту подушку, чтобы он не залезал посреди ночи на ее собственную.