Сыскное бюро Ерожина - Андрей Анисимов

Знаешь, милый, я никогда не была такой счастливой. Спасибо тебе. – Нежно сказала Нора, снимая свой лайковый плащ в прихожей.

– Я рад, дорогая. – Ответил Фридрих Эдуардович: – Но мне, немного грустно, что ты сразу после нашего свадебного обеда понеслась на деловую встречу.

– Я давно ее назначила и не имела возможности отменить. – Улыбнулась Нора и поцеловала профессора в губы. Фридрих Эдуардович обнял молодую женщину, заглянул в синий бархат ее глаз и растроганно ответил:

– Я не умею на тебя сердиться.

– Вот и прекрасно. Как тебе моя тетушка? Не стыдно было идти с ней под венец? Поинтересовалась синеокая красавица, взяв Мюллера под руку.

– Твоя тетушка, прелесть. Если бы мое сердце не было занято, я бы за ней с удовольствием приударил. – Ответил профессор, не заметив, как при этих словах, зло сузились глаза его возлюбленной. Нора привела профессора в гостиную и усадила в кресло:

– Теперь, милый, раз я твоя жена, а ты мой повелитель, приказывай.

– Приказывать будешь ты, моя Богиня. – Ответил старик: – Ты готова ужинать?

– Готова. Но, раз я богиня и могу приказывать, желаю, чтобы мы ужинали в спальне. – Многозначительно сообщила Нора.

– Прекрасно, я подам ужин в спальню. – Скрывая смущение, улыбнулся Мюллер.

– Тогда я пошла в ванну, а ты занимайся хозяйством.

Профессор поднялся с кресла, и еще раз обняв и поцеловав Нору, отбыл на кухню. У него уже все было готово, оставалось лишь нарезать остывший язык, наполнить соусник сметанным соусом, и подогреть тонко нарезанный хлеб в духовке. Уставив поднос тарелками и закусками, Мюллер, аккуратно, стараясь не споткнуться, понес все это в спальню. Нора уже была там. Она лежала, слегка прикрывшись простыней, и профессор, увидев ее обнаженную грудь, чуть не выронил поднос со всем его содержимым.

– Милый, ставь все это сюда. – Не замечая реакции старика, сказала Нора, и резво освободила тумбочку от журналов и книг. Мюллер дрожащими руками установил поднос и сел рядом с Норой:

– Неужели ты, дорогая, думаешь, что я могу спокойно ужинать, когда со мной рядом находится обнаженная фея? – Спросил он, прерывающимся от волнения голосом.

– Ужин может подождать. – Кокетливо согласилась фея, и стала деловито расстегивать рубашку профессора. Фридрих Эдуардович прикрыл глаза, млея от прикосновений ее пальцев. Нора ловко стянула с него рубашку и перешла к брюкам:

– Может быть, ты свой ремень сам отстегнешь? – Спросила она с некоторым раздражением. Мюллер встрепенулся и принялся расстегивать пряжку. Руки у него дрожали, и он долго не мог справиться. Наконец, расставшись с брюками, профессор повалился в кровать и обнял Нору.

– Ты всегда спал с женщинами в носках и трусах? – Поинтересовалась красавица, стараясь сохранить нежность в голосе. Мюллер снял один носок, до второго долго не мог дотянуться. С трусами он справился легче. Нора повалила его и стала своей грудью гладить ему лицо. Мюллер застонал от блаженства:

– Иди ко мне. Я больше не могу. – Прошептал старик. Нора послушно исполнила его просьбу. Профессор захрипел, судорожно схватил Нору за бедра и затих.

– Ты уже? – Не без легкой иронии в голосе, поинтересовалась красавица. Профессор молчал. Нора погладила его по голове и села рядом. Покрутив головкой, она заметила на тумбочке поднос, прихватила рукой ломтик языка, положила его в рот и запила соком граната:

– Ты не спишь, милый? – Спросила она, не прекращая жевать.

– Господи, как хорошо. – Прошептал Мюллер и слабо улыбнулся. Нора прилегла рядом и начала гладить профессора. Она скинула со старика простыню и положила на него свою ногу. Профессор глубоко вздохнул и открыл глаза.

– Тебе, правда, хорошо? – Прошептала Нора, приблизив свои бархатные зрачки к его лицу. Профессор кивнул.

– Я тебя хочу. – Сказала Нора и поцеловала профессора в губы, в шею, грудь. Она опускалась все ниже, пока старик не застонал и не обнял ее опять. Но сил на любовь у него уже не было.

– Давай полежим и посмотрим фильм. – Вздохнула Нора: – Я принесла тебе кассету. Мне, кажется, что фильм очень красивый и тебе понравится.

Мюллер, слабой рукой, благодарно погладил ее по спине. Нора приподняла профессора, подложила ему под голову подушку, чтобы он мог видеть экран телевизора, встала, извлекла из своей сумочки пленку и вставила ее в видеомагнитофон. Включив технику, она прилегла рядом с профессором, продолжая слегка поглаживать его рукой. Экран посветлел, покрылся золотым туманом, и в этом тумане возникла женщина. Мюллер сначала смотрел фильм, но действо, его не занимало. Он еще весь оставался под впечатлением близости с прекрасной синеокой красавицей. Он очень утомился, но был удовлетворен и счастлив.

– Милый, тебе не интересно? – Страстным шепотом вопрошала Нора. Фридрих Эдуардович заставил себя сосредоточить внимание на экране и, понемногу увлекся. Танец полуобнаженной женщины вокруг золотого идола, был мастерски поставлен и знаменитый критик увлекся. Мюллера, как профессионала вовсе не занимало эротическое содержание балетного сюжета. Да и в танцовщиках, не смотря на золотой антураж, никакой таинственности для него не было. Профессор сразу признал в манящей деве балерину большого театра Елену Палащенко и следил за ее движениями и пластикой.

– Божественно! – Воскликнул он и приподнялся.

– Тебе понравилось? – Обрадовалась Нора.

– Да, милая. Ленка чудеса творит. Я всегда думал, что Лена Полащенко, девочка без способностей, а тут она прелесть. – Восхищался Мюллер, все больше увлекаясь фильмом.

– Ты знаешь эту бабу? – Удивилась Нора.

– Это не баба, а очаровательная молодая балеринка Большого. Но все что я видел в ее исполнении, было очень слабо, а тут Леночка бесподобна. Оказывается, она просто не попала в свой репертуар. Ей нужны характерные романтические роли. Вот Кармен бы она станцевала. – Рассуждал Мюллер, внимательно наблюдая, как золотистая соблазнительница забирается на член идола:

– И руки восхитительны, – добавил он, но заметив, как оживает фигура золотого партнера, поморщился:

– А вот Дима Кац, вульгарен и рядом с Леной, совершенно беспомощен.

– Ты и мужика знаешь? – Нахмурилась Нора.

– Дима Кац танцор неплохой, но его конек, бытовой танец, а тут аллегория и он слаб. А по своей половой ориентации он вовсе не мужик. – Поведал профессор.

Я не думала, что все это твои друзья. – Разозлилась Нора и выключила фильм. Совсем другой реакции она ждала от этого просмотра.

– Зачем ты прервала этот этюд. В нем были любопытные находки. – Огорчился Мюллер. Нора не ответила, а поцелуем в губы, заставила критика замолчать. Она снова гладила его грудью по лицу, ласкала его плоть и добилась мужского внимания профессора. Мюллер снова застонал и лег на Нору. Он обнял ее и попробовал овладеть ее телом. Но в глазах старика поплыл туман, и ему стало не хватать воздуха:

– Мне плохо. – Прошептал он ели слышно. Нора выскользнула из под любовника и пошла в ванную. Там она намочила полотенце, вернулась и положила влажную махровую ткань на лоб Мюллера. Профессор тяжело дышал и не мог говорить. Нора вышла из спальни, достала из сумочки мобильный телефон и прошлась по кнопкам:

– Саня, ты меня слышишь. Срочно отправляйся на Кожуховскую, заберешь там бабку и немедленно сюда, на Тверскую. Когда будешь подъезжать, позвони. – Распорядившись, она дала отбой и набрала номер Татьяны Петровны.

– Вашему мужу плохо. Через десять минут у вас внизу будет моя машина. Спускайтесь и сюда, на Тверскую.

Покончив со звонками, она прошла в ванную, и быстро оделась. Мюллер продолжал тяжело дышать. Он побледнел, и на его лбу выступили капельки пота. Нора брезгливо оглядела профессора, вышла в гостиную и медленно обошла картины. Картин было восемь, и синеокая красавица уже приблизительно знала цену каждой. Она вынула калькулятор и уселась в кресло. Общая сумма впечатляла. Нора спрятала калькулятор назад в сумку, достала зеркальце, подкрасила губы и откинула голову на спинку. Так она просидела ровно пол часа, пока не зазвонил телефон:

– Ты где? – Спросила она в трубку: – Хорошо, поняла. – Сухо сказала Нора и спрятала мобильный телефон в сумочку. Через пять минут в дверь позвонили. Нора вышла в прихожую. На пороге стояла Татьяна Петровна Голикова. Она не успела переодеться в свои обновки и стала опять похожей на обыкновенную московскую пенсионерку.

– Что с ним? – Взволнованно спросила женщина.

– Не знаю. Что-нибудь с сердцем. Он же ископаемое. – Зло ответила Нора и вышла за дверь.

– Врач скоро будет? – Крикнула вслед Татьяна Петровна.

– Вызовите. Когда приедет, тогда и будет. – Ответила Нора и нажала кнопку лифта.

– Почему же ты не вызвала? – Ничего не понимая, воскликнула женщина.

– Вы его законная жена. А я что скажу. – Возразила синеокая красотка и скрылась в лифте. Татьяна Петровна, охая и причитая, побежала к телефону и долго путалась, объясняя дежурной скорой помощи адрес профессора. Наконец вызов был принят, и женщина, не находя дверь в спальню, заметалась по квартире. Мюллер побледнел еще больше. Губы его начали медленно синеть. Татьяна Петровна кинулась искать по шкафам лекарство. Ей довольно быстро удалось на кухне найти сердечные капли. Она дрожащей рукой побрызгала из пузырька в стакан, налила туда немного воды из чайника и побежала в спальню. Приподняв голову профессора, она влила ему в рот содержимое стакана. Мюллер закашлялся, но лекарство проглотил. Через несколько минут губы у него порозовели, и дыханье стало ровнее. Татьяна Петровна перекрестилась, вытерла ему лицо полотенцем и поцеловала в лоб. Мюллер слабо пошевелил губами, но от слабости ничего не смог сказать Татьяна Петровна вздохнула, вернулась на кухню, взяла чистый стакан и опять накапала капли. На этот раз для себя.