Море Щитов - Райс Морган

Фалус ахнул, из его рта хлынула кровь, когда он оступился назад. Рис крепко держал кузена другой рукой, схватив его за рубашку, скривившись, вонзая кинжал в его сердце все глубже и глубже.

Хмурясь, Рис не вынимал нож, его лицо находилось от лица Фалуса всего в нескольких сантиметрах. Он заглядывал в его глаза.

«Смотри мне в глаза», - сказал Рис. – «Я хочу, чтобы ты видел мое лицо перед тем, как умрешь».

Фалус уставился на него выпученными глазами, не в состоянии пошевелиться.

«Ты все у меня отнял», - продолжал Рис. – «Ты украл все, что было мне дорого в этом мире. А теперь ты заплатишь за это».

«Тебе это так с рук не сойдет», - слабо ахнул Фалус, его глаза закатились и вдруг закрылись. Его тело обмякло и он упал.

Рис позволил ему упасть на пол каюты с кинжалом в сердце. Фалус лежал перед ним, застыв. Он был мертв.

«Уже сошло», - ответил Рис.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Луанда стояла рядом с Бронсоном во дворе бывшего замка МакКлауда, в напряженной толпе окидывая взглядом ряды узников МакКлауд. Четыреста самых прославленных воинов МакКлауд стояли перед ними со связанными за спиной руками, ожидая наказания. Все эти мужчины были схвачены после ночи восстания, потому что знали о заговоре. Они не присутствовали в зале в ту ночь, но каждый из них был замешан в заговоре с Кувией, чтобы заманить в ловушку и убить МакГилов.

Луанда смотрела на этих мужчин, на этих мерзавцев МакКлаудов, зная, что она сделала бы, если бы была правителем: она бы публично казнила каждого из них. Сделала бы из этого представление. Она бы укрепила свою власть раз и навсегда и научила этих МакКлаудов как уважать своего правителя. И тогда больше никто не посмел бы восстать.

Но Луанда не правила этим королевством, и решение принимать не ей. Девушка беспомощно кипела от злости, зная, что решение должен принять ее муж Бронсон, на которого Гвендолин возложила ответственность. Луанда любила Бронсона больше всего на свете, но, тем не менее, она презирала его слабость. Ей было ненавистно то, что он был преданным солдатом Гвендолин, что он был назначен проводить ее политику. Луанда знала, что политика ее сестры — политика слабости и наивности - была глупой: умиротворить врага, надеяться на мир. Нечто такое мог осуществлять ее отец.

Луанда жаждала власти, жаждала получить возможность сделать все по-другому. Но она знала, что этому не суждено случиться. После своего возвращения с позором на эту сторону Хайлэндс, снова изгнанная своей сестрой, Луанда была вне себя. Она целыми днями плакала, скорбя о своей ссылке, своей неспособности вернуться в королевский двор.

Но девушка увидела ненависть в глазах всех своих братьев и сестры и, наконец, осознала, что она была изгнанницей в собственной семье, среди собственного народа, в своем собственном доме. Ей казалось, что все по отношению к ней очень жестоки. Да, она совершила некоторые ошибки, но разве она заслуживает такого наказания? По мнению Луанды, она снова была опозорена — на этот раз даже сильнее, чем прежде.

Луанда внутренне ожесточилась после своего последнего путешествия, после своего возвращения сюда. Что-то внутри нее изменилось, и теперь у нее больше не осталось любви к своим братьям и сестре. Теперь девушка ненавидела свою семью — и больше всех она ненавидела Гвендолин. Луанда убила бы каждого из них, если бы могла, в качестве наказания за то, что они сделали ее изгнанницей, за то, что унизили ее.

Единственным человеком в мире, которого Луанда по-настоящему любила, был Бронсон, и только из верности ему она стояла здесь, готовая смириться с любым его решением.

«От имени Гвендолин, Королевы Западного Королевства Кольца, сегодня я дарую вам помилование», - объявил Бронсон собравшимся солдатам МакКлауд. – «Каждый из вас будет освобожден. Вы будете прощены за свои прошлые грехи. Вы присоединитесь к армии МакГил, возглавляющей совместное патрулирование по обе стороны Хайлэндс. Вы все принесете присягу на верность Гвендолин, поклянетесь посвятить себя миру и гармонии и преклоните колени».

Сотни воинов МакКлауд опустились на колени, опустив головы.

«Вы клянетесь в верности Гвендолин?» - спросил Бронсон.

«МЫ КЛЯНЕМСЯ!» - в унисон крикнули воины.

«Вы клянетесь в вечной верности и в сохранении мира и гармонии между кланами?»

«МЫ КЛЯНЕМСЯ!»

Бронсон кивнул слугам, и десятки его людей прошли между рядами и разрубили веревки, связывающие руки всех солдат МакКлаудов. Они все удивленно переглянулись между собой.

Толпа солдат разбрелась в разные стороны, а Луанда повернулась к Бронсону.

«Это была самая большая ошибка в твоей жизни», - сказала она мужу, охваченная яростью. – «Ты правда думаешь, что эти люди будут верны, будут сражаться за дело Гвендолин?»

«Они достаточно страдали», - ответил Бронсон. – «Все их лидеры убиты. Убийство большего количества людей не принесет ничего, кроме большего кровопролития. В некотором смысле мы должны доверять, если хотим получить свободу».

Луанда нахмурилась.

«Это политика моей сестры, а не твоя».

«Я — подданный твоей сестры», - сказал Бронсон. – «Так же, как и ты. Я осуществляю ее политику».

«Ее политика всех нас приведет к смерти. Ты только что подверг наше королевство опасности».

Он покачал головой.

«Я с тобой не согласен. Я чувствую, что наше королевство стало безопаснее».

Бронсон отвернулся, после чего советники повели его к другим делам.

Луанда стояла и наблюдала за мужем, после чего повернулась и посмотрела на солдат МакКлауд. Такие счастливые, они наслаждаясь общением друг с другом. Луанда была уверена в том, что ничего хорошего из этого не выйдет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Тор стоял перед Каньоном, глядя на великое разделение перед собой, окутанное водоворотом разноцветного тумана. Его сердце разбивалось на осколки. Он повернулся и посмотрел на Гвен, которая стояла рядом с ним с Гувейном на руках, и ему было почти невыносимо смотреть в ее глаза. Особенно больно ему было смотреть в глаза Гувейна. Его сын на руках у Гвен, проснувшись, настороженно смотрел прямо на Тора. Тор ощущал исходящую от него силу, которую он не понимал.

Тор застыл на месте, словно не в силах покинуть это место. У него было странное предчувствие, ощущение опасности, надвигающейся на Кольцо. Тор знал, что в этом нет смысла, поскольку Щит восстановлен, внутри королевства находится Ралибар, и Кольцо было сильным, как никогда. Но молодого человека не покидало беспокойство, что его отъезд каким-то образом подвергнет их опасности.

Тем не менее, в то же самое время Тор ощущал острую потребность в том, чтобы отыскать свою мать, чувствовал, что она зовет его. Ему казалось, что в Земле Друидов его ждет нечто важное — некие силы или оружие, которое значительно укрепит Кольцо. Кроме того, Тор нуждался в том, чтобы завершить свое обучение и выяснить, кто же он.

Тор встретился глазами с Гвен, они блестели, но в них еще не было слез. Гвен оставалась сильной, особенно на глазах у своих людей, тысяч солдат, которые собрались, чтобы проводить Тора. Тор уже попрощался с людьми, со своими братьями по оружию, и теперь осталась только Гвендолин. У его ног находился Крон, а позади молодого человека нетерпеливо ждала Микоплес. Здесь так же находился Ралибар, который скорбно опустил голову и терся о шею Микоплес. Это было не в его характере — должно быть, он знал, что они улетают.

В следующую минуту Ралибар вдруг выгнул шею и закричал. Это был свирепый крик, который потряс их всех. Гвен думала, что знает Ралибара, но в это мгновение девушка поняла, что это не так. Лицо дракона было свирепым, словно он испытывал страдания, он вдруг взмахнул крыльями, повернулся ко всем спиной и скрылся на горизонте.

Гвен со страхом наблюдала за тем, как Ралибар улетает, спрашивая себя, куда он исчез, вернется ли он.

Они все наблюдали за драконом, после чего Тор вдруг повернулся к ней.