Где-то на краю света - Татьяна Устинова

– Лилька!

– Ну да, да!..

– А одежду и сумку в мелкие опилки покрошил. Зачем? К чему?

– Это все бред и дикость, – пробормотала Юлька себе под нос и махнула коньяк. – А? Бред же и дикость!

Полковник ничего на это замечание не ответил, продолжал тем же тоном расследователя:

– Лилию Алексеевну после всего проделанного он там и бросил, а сам ушел. На честь ее не покушался и развратных действий не производил. Не производил?

Лиля опять покачала головой.

– И на том спасибо, – неожиданно заявил Багратионов. – Однако по всем обстоятельствам так получается, что она должна была там непременно замерзнуть до смерти. Правильно я рассуждаю? Землянка на берегу, зимой там людей не бывает никогда, делать им там нечего. Зимник с другой стороны сопки проходит, километрах в пяти.

– Зимник – это что такое? – осведомилась Юлька, и полковник посмотрел на нее как на бестолковую. Так Нутэвэкэт из Инчоуна смотрел на Олега Преображенцева, когда тот задавал совсем уж глупые вопросы.

– Дорога зимняя в тундре, что ж еще? От зимника в сторону берега никто без дела не пойдет, замело бы землянку следующим бураном до весны, а весной бы труп нашли, если б медведи не пожрали.

– Слушайте, товарищ полковник, – начала Юлька, глянув на Лилю, – вы в выражениях поосторожней! Может, это у вас нормально, когда медведи в тундре девушек едят…

– Юль, остановись, – попросила Лиля. – Все обошлось. И потом, они пытаются разобраться, видишь?

– То есть злодей про землянку знал и, как подойти к ней, тоже знал, так что, выходит дело, зря мы на командировочных грешили, а, Олег?

Преображенцев сказал сухо:

– Смотря на каких, Сан Саныч. На тех, что из Москвы в первый раз прилетели, вроде этого попутчика, получается, зря. А про остальных я не знаю. Думать нужно. Смотреть, кто, откуда и когда прилетел. Сколько раз здесь раньше бывал. А может, жил или работал.

– Это мы посмотрим, – уверил полковник. – У нас тут погранзона, особый режим. Все приезжающие сосчитаны и на контроль поставлены в полном соответствии. Это только дамочкам всполохнутым непонятно, а нам-то как раз понятно.

– Скорее всего, это кто-то из своих, анадырских. Не командировочные это, – сказал Олег.

– Да почему ты так говоришь-то?! – вдруг обозлился полковник. – Мало ли кто, айфон мне в руку!..

– Человек знал, где взять вездеход, и взял его. Знал про землянку. Знал, как к ней подойти, где с зимника свернуть. Знал, что по следу никто не придет, потому что след заметает моментально. Знал, что не найдут труп до весны!.. Какие командировочные, Саш? Это свои.

– А я тебе говорю!..

– Зачем он изрезал одежду? – спросила Лиля Олега. – Ну, хоть какие-нибудь предположения у тебя есть? Ну, не для того же, чтоб я быстрей замерзла!.. – Она улыбнулась. – В этой моей одежде все равно что без нее. Я бы и так замерзла.

Лиля представила, как злодей волочит ее по снегу, будто куклу, проваливаясь, оступаясь и рыча от ярости себе под нос, как втаскивает в землянку, кидает на пол – она оседает кульком, – зажигает фонарь и начинает раздевать.

У него холодные руки – наверняка тоже мерзнет! – за хлипкой дверкой воет и беснуется ветер, он злобно дергает и переворачивает Лилю, стаскивая с нее одежду, и голова у нее мотается из стороны в сторону, и его все это раздражает, нужно спешить, и ему не важно, задушил он ее или она все еще жива. Он все равно оставит ее здесь. И никто ее не найдет.

«…В эфире радио «Пурга» и Олег Преображенцев, я приветствую слушателей Чукотки!»

«…Нас слушают все и везде: геологи, вахтовики, оленеводы, охотники. И в вездеходах, и в стойбищах, и в отдаленных поселках».

Только это ее и спасло.

Человек кромсал ее одежду, рвал, швырял, он даже ботинки ее разрезал, сумку распорол! А она лежала на полу землянки, голая и сизая, и ему было на это наплевать.

Только потому, что тундра слушает радио «Пурга», Лиля осталась жива и стоит сейчас возле голландской печки в просторной и светлой, жарко натопленной комнате.

– Лиля, – предостерегающе сказал Преображенцев очень близко. – Лиля, тихо, все в порядке.

– Посадите вы ее, дайте воды! – закричала Юлька.

– Коньяку лучше! Ну-ка, хлебни, хлебни!.. Давай-давай.

– Олег, – спросила Лиля, как ей показалось, очень медленно. Уши у нее заложило. – Ты здесь?

– Лилька, хватит, не зеленей! Я боюсь!

– Да не бойтесь вы, Юлия, она у нас кремень! Это, знаете, какая девушка?! Всем девушкам девушка! Ну как? Отошла маленько?

Лиля Молчанова несколько секунд сосредоточенно смотрела перед собой, а потом моргнула, из глаз пропала чернота, звон в ушах поутих, и оказалось, что она боком сидит на стуле, а прямо перед ней на корточках Преображенцев, и она держится обеими руками за его руку, а Багратионов сует ей к губам чашку, а Юлька смотрит на все это, очень бледная.

– Давай, милая, – повторил полковник, – ничего!

Лиля залпом выпила то, что было в чашке, сунула ему ее обратно, обняла Олега. Очень быстро. Очень крепко.

Вот так не страшно. Вот так можно дышать.

– И ведь молодец редкий подруга ваша, – с чувством сказал полковник Юльке, которая таращила глаза. – В панику не кинуло ее, голышом в пургу не ушла, чтоб уж одним махом погибнуть, и поскорее! А как очнулась, рекогносцировку местности провела, спички нашла, печку затопила, свечку затеплила! Я ее еще стрелять обучу из дробовика, из винтовочки, из табельного! Слышь, Лиль! Или вон Олег обучит!.. С ножом управляться. Огонь-девушка будет!.. Уважаю. Вот Богом клянусь, уважаю. За крепость духа. Можно сказать, веру во весь дамский пол ты мне вернула. Отпусти ты ее уже, а, Преображенцев! Чего ты ее мнешь?! Вон еще на шкуру отволоки и сам рядом ложись!.. У нас дела не поделаны, а ты готов уже!

– Как я рада тебя видеть, – сказала Лиля Олегу. – Если бы ты только знал…

– Как я боялся, что не найду, – сказал Олег Лиле. – Я же не знал, где искать.

Юлька сняла очки и протерла их краем свитера, как будто не верила своим глазам. Нацепила и опять уставилась. Хотела что-то сказать и не стала.

– Дальше, дальше чего? – поторопил несентиментальный и бесчувственный полковник. – Думайте давайте оба!.. Чем я Роману Андреевичу отчитываться буду, а он с меня спросит!..

– Он и с меня спросит, – сказал Олег.

– С тебя какой спрос? Ты брат родной и родственник ближайший! А я за все ответственный.

– Фу-у-у, – выдохнула журналистка Костина. – Чудны дела твои, Господи! Молчанова-а-а! А Молчанова! Погляди на меня, это я, твоя подруга! Прилетела из Москвы к тебе с приветом! Ты хоть отрази что-нибудь!

Лиля оторвалась от Олега и посмотрела на Юльку.

– Ты правда, что ль, в землянке голая сидела? – спросила та.

Лиля кивнула.

– Я про тебя статью напишу, – сказала Юлька в сердцах. – Получу Пулитцеровскую премию. А лучше роман. Тогда Нобелевскую получу.

– Давай на шкуру сядем? – предложил Олег.

– Да говорю же, ложитесь лучше, айфон мне в руку!

– Чтоб ты не упала.

– Я не упаду. Это просто… так.

Преображенцев кивнул – ну, конечно, просто так, – отвел ее на шкуру и усадил. Лиле было неудобно, некуда девать ноги, а сидеть, как он, она не умела.

Некоторое время все молчали.

Юля Костина быстро прикидывала, как это все вышло.

Полковник представлял, какая бурная ночь впереди у Преображенцева, только ее еще дождаться надо.

Преображенцев думал, что не дождется.

Лиля думала, как хорошо сидеть на шкуре.

– Искали что-то, – ни с того ни с сего покраснев, сказал Олег. – Сначала искали в сумке. Сумку-то утащили на радиостанции! Не нашли. Потом обыскали твою комнату, тоже ничего не нашли. Паспорт забрали понятно зачем.

– Зачем?

– Чтоб ты не могла улететь.

– Я и так не могла улететь! Метель мела, самолеты не летали!

– Ну, вот сегодня метель ушла, а улететь ты все равно не можешь. Паспорта нет.

– Справку мы сделаем, конечно, – задумчиво подтвердил полковник, – только все равно не за пять минут.

– Я не собираюсь улетать.

– Да не в этом дело, Лиль! – возразил полковник с досадой. – Дело в том, что, выходит, тебя им надо здесь зачем-то задержать.

– Но если бы я в тундре замерзла, я бы и так никуда не полетела.

– Есть логика, – согласился Багратионов. – То есть получается, что, наоборот, нет!

– Что могли искать в твоей сумке?

– А в вещах? – встряла Юлька. – Я так понимаю, вещи все разрезали и разорвали, да? Этот человек предполагал, что ты прячешь что-то ценное в одежде. В сумке нет, в комнате нет. Значит, носишь с собой. Типа за корсажем! Что это может быть?

– Понятия не имею, – призналась Лиля.

– Ну, ладно, Молчанова, давай соображай уже! А то из карабина стрелять научишься, а думать разучишься!

– Да я правда не знаю!

– И при чем тут Вуквукай? – опять вступил полковник. – С него все началось-то, айфон мне в руку!.. И кто на радио звонил? Охоту объявлял?

– Охоты никакой нет, – перебил Преображенцев. – Нутэвэкэт так сказал. Никто из тундры не охотится на городскую женщину.