Записки из арабской тюрьмы - Дмитрий Правдин

Эссамир Баби, легенда воровского мира Туниса, 42 года. Жилистый высокий молодчик с изрезанными руками и животом, покрыт многочисленными татуировками. В свое время, в начале 90-х, сколотил банду, промышлявшую в порту и грабившую моряков, обложил данью людей, занимавшихся незаконным вывозом эмигрантов в соседнюю Италию. В драке убил главаря конкурирующей банды и получил 20 лет.

Прошел практически все тюрьмы маленькой республики, так как отличался дерзким характером и полным отсутствием страха. На самом деле этот человек абсолютно ничего и никого не боялся или так искусно прятал свой страх, что никто этого не видел. Он, пожалуй, один из немногих, кто не боялся ваххабитов, даже странно, почему они его не убили? В свое время он организовывал тюремные бунты, сопровождавшиеся массовым вскрытием вен и голодовкой. Он был головной болью всех тюремщиков, и его постоянно отфутболивали из одной тюрьмы в другую. В нем было столько энергии, что хватило бы на пятерых. В каждой камере имел сахби, готовых за него пойти в огонь и в воду. Его авторитет в тюрьме был непререкаем.

В 2007 году его амнистировали, не дав досидеть пять лет. И вот в мае 2008 года — снова за решеткой, уже за драку, избил какого-то торговца на рынке и получил два года. Для того чтоб снова не баламутил народ, его отделили от общей массы уголовников и посадили к нам.

Упомянутый выше Мухаммед Авери тоже был «авторитетом», вернее «амиром» для ваххабитов. В каждом вилаяте (области) был свой амир. Авери был амиром вилаята Сусс. Он считался политическим заключенным, в свое время прошел подготовку в Ливии, где были специальные лагеря для подготовки исламских боевиков, но потом Муаммар Каддафи закрыл их, и Мухаммад был в числе последней партии, прошедшей подготовку.

В 2003 году воевал в Ираке, с удовольствием рассказывал, как отрезал головы живым пленным американским солдатам, как снимали все это на видео. В бою с англичанами за Басру был ранен, тайно вывезен в Сирию, где его передали тунисским властям. После трех месяцев следствия его выпустили под обещание отойти от Аль-Каиды. Он женился, построил дом, работал строителем. Родился сын, жена была беременна дочкой, когда в 2006 году его повторно арестовали.

Он и не думал бросать свои делишки, просто глубже законспирировался, но, как обычно, нашелся очередной предатель. Дали 15 лет. Отличается бесстрашием и агрессивностью, бывший чемпион вилаята по кикбоксингу, он, несмотря на увечье, лез в драку, и если ему в камере кто-то был не по душе, то его быстро выживал.

Ему было запрещено общаться с другими ваххабитами, перевести же в другую камеру его тоже не могли, для этого надо было получить подтверждение из столицы. В прошлом году попытался поднять восстание, захватил заложников, но остальные зэки моджахедов не поддержали, и они проиграли. По натуре своей был прирожденный лидер, хитрый и коварный, он был менее опасен, когда его отделяли от своих.

Мохаммед Турки, 30 лет, мускулистый, юркий ливийский араб, приехал по каким-то своим делам в Сусс, повздорил с местными ребятами и троих «пописал» ножичком. Сидит с июня 2008 года, все остались живы, и «светит» ему до 7 лет. Но у этого Турки папа, начальник полиции города Триполи, лично приезжал сюда и просил мудира предоставить отпрыску условия поприличнее. До этого он три месяца провел в камере «вахед» (один), где перегрызся буквально со всеми, раз пять побывал в карцере. Ливийцы, горячие и смелые парни, чуть что — за нож или пистолет, если нет — то хватают все, что под руку подвернется. Тунисцев считают «бабами», надсмехаются над ними даже в тюрьме.

Месье Рени, 70-летний француз, убеленный сединами, владелец картонной фабрики в Лионе, миллионер. В этом году отошел от дел, передал управление бизнесом сыновьям, а сам купил виллу в Суссе на берегу моря и решил позажигать по полной.

Несмотря на свой возраст, месье Рени любил красивых женщин, хороший коньяк и хороший… гашиш. На последнем он и погорел. Месяц пил коньяк, пользовался услугами проституток и покуривал гашиш. Во время употребления последнего его и повязали, как говорится с поличным.

Ворвались полицаи к нему в дом, а он лежит в конопляном дыму на полу и через кальян дурь посасывает. Эстет, через кальян! К гадалке не ходи, проститутки и сдали старикана. Дали ему год, он все плевался, что надо было в Марокко ехать, там, мол, за это не преследуют. Отсижу срок — и в Марокко, гори синим пламенем этот Тунис.

Британский лорд Эдгар действительно был отпрыском знатной английской фамилии. В тридцать лет он имел внешность лысеющего розовощекого бутуза и губительную страсть к гашишу. Закончив Кембридж, он ни дня не работал, а пустился во все тяжкие на родительские деньги. Он и сам не помнил, как очутился в Тунисе, только в августе этого года был застигнут полицейским нарядом на берегу Средиземного моря в предзакатный час в обществе двух шлюх выпускающим изо рта клубы дыма со специфическим запахом.

Надо отметить, что к подданному Франции консул явился через два дня после ареста и навещал почти каждый месяц, к Эдгару прибыл на следующий день и также не забывал беднягу.

Ну вот так выглядел основной состав того коллектива, среди которого мне пришлось провести оставшиеся полгода заключения. Было еще два уголовника — Али и Фаузи, «обслуживающий персонал». Первому было 45 лет, он вор-рецидивист, мотал то ли седьмой, то ли восьмой срок, статья все одна — «сирка» (кража).

Фаузи же был жулик, получил восемь месяцев за то, что организовал липовый хадж в Мекку, собрал с верующих деньги, пообещал сделать необходимые документы, а сам скрылся. Далеко не ушел, был схвачен и водворен в хабс, деньги, почти в целости и сохранности, вернули владельцам.

Свободными оставались еще три места, возле самого туалета, на них периодически помещали истинных больных, но, как правило, они все почему-то не нравились Авери, тот их лупил, после чего их переправляли в новую тюрьму.

Коллектив уже был сложившийся, люди худо-бедно притерлись друг к другу, поэтому к моему появлению тут отнеслись настороженно. Я пока ничего этого не знал, мне было так плохо, что было абсолютно наплевать, кто меня окружает и какие мысли у них в головах. Где-то на подкорке понимал, что моя жизнь будет зависеть от того, как я себя сейчас поведу, но проклятая слабость не давала принять бодрый вид.

По-видимому, видя мое ужасное состояние, сокамерники решили дальнейшие расспросы оставить до лучших времен. Капран Бужня предложил поесть и попить, я согласился, но предупредил, чтоб много не давали. Угостили макаронами с курицей и бутылкой минеральной воды без газа.

Стараясь не жрать, судорожно проглатывая пищу, а не спеша, с достоинством прожевывая каждый кусок, я опустошил тарелку и выпил стакан воды. Чего мне это стоило! Если б не 28 глаз, неотрывно наблюдавших за мной, то, наверно, опустил бы лицо в тарелку и урча, подобно дикарю, проглотил содержимое в два приема. Но даже при таком жутком желании кушать я старался не уронить своего лица!

Не скажу, что наелся, чувство голода притупилось, но не прошло окончательно. От предложенной добавки отказался, она уже могла пойти во вред. Мало пройти и выдержать голодовку, надо еще технично выйти из нее.

Лежал, тупо смотря в телевизор, а в голове сверлила одна мысль — попросить добавки, которую всячески от себя прогонял. В тот вечер вопросами не доставали, незаметно, под бормотание телевизора и уснул. Снились горы колбасы, сыра и сгущенного молока.

Глава 24

Проснулся от легкого гула, несколько человек одновременно бормотали молитву. Открыл глаза и не сразу понял, что нахожусь на новом месте. Обычно перед глазами маячили чьи-то вонючие конечности и вонючий матрац второго яруса. А тут один на кровати, ничьих ног не видно, сплю, а рядом никем не занятая кровать, сверху только белый потолок. Прям барство какое-то!

Слабость не проходила, желание есть-пить не отпускало, а в туалет не тянуло.

«Неужели почки «посадил»? — страшная мысль обожгла мозг. — Вчера два литра почти прокапали, да воды литр выпил, поел, куда все это делось? Однако вся майка мокрая, пропотел основательно, но мочи нет! Если не «размочусь», то привет семье».

Для отвлечения от грустных мыслей стал наблюдать за происходящим. Насколько позволял обзор, видел, что молились почти все. Пространство возле двери и в проходе заполнили коврики с молящимися. Я был не далек от истины, не молились только уголовники Эссамир, Али, жулик Фаузи, да Рени с Эдгаром и капран Бужня. Остальные били поклоны и просили Бога о милости.

Тут только я обратил внимание, что те, кто спал на первом ярусе, отгородились простынями со всех сторон, построив своеобразный «домик». Крышей служил матрац второго яруса, сзади стена, с остальных сторон пущена веревка, на которую, как шторы, нанизаны простыни. Маленький домик, лежишь, никто на тебя не смотрит, и ты ни на чьи рожи не отвлекаешься.