На прощанье я скажу - Джонатан Троппер

Глава 49

Сегодня как-то все сложно.

Во-первых, Сильвер стал видеть звезды. Не прямо-таки звезды, но какое-то мерцание, словно воздух прошит блестками, и все вокруг, начиная с его места за барной стойкой, между Оливером и Джеком, мерцает и переливается. Во-вторых, он приканчивает уже третью порцию бурбона.

Он никогда не был любителем пива, всегда считал его вялой выпивкой. Он верен бурбону исключительно в чистом виде, и методом проб и, большей частью, ошибок приучился запивать его водой после третьего стакана. Но после трех приличных порций неизменно случается этот прилив тепла, и пространство едва ощутимо смещается, будто кто-то легонько убавил силу тяготения.

Такие дела.

А еще на скорую руку собранной сцене сидит Лили, бренчит на гитаре и поет задушевную акустическую версию «We Belong» Пэт Бенатар, которую он находит красивой и в то же время довольно случайной. Он здесь по ее приглашению; последнее, что она ему сказала, когда он неуклюже пятился к выходу из книжного: «Завтра вечером я пою в „Дайс“. Народ не то чтобы ломится. Вам стоит заглянуть».

Он уловил и был тронут наигранностью этого якобы случайного приглашения, брошенного вскользь, как бы между прочим, и в результате вот он здесь, обнадеженный и ровно потому же злой на самого себя. Надежда никогда не была его союзником.

Сегодня все непросто еще и потому, что Миранда, мать внебрачного сына Джека Эмилио, работает за барной стойкой, и она, очевидно, не слишком рада видеть тут Джека. Из всех баров во всех городах мира, думает Сильвер.[13] Джек тоже не облегчает ситуацию, беззастенчиво пялясь на жену поверх пивной кружки.

А Оливер явился один, но не столько ради крайне необходимой моральной поддержки, а потому, что сегодня он впервые за десять лет встретился с сыном и впервые увидел своих внуков, так что теперь ему нужно унять выпивкой боль, надежду и страх одним махом.

А Дениз в субботу выходит замуж, и этот день огненными буквами каленым железом выжжен у него в мозгу Он не знает, станет ли ее замужество лучшим или худшим, что случилось с ним в жизни, спасет ли его или окажется тем, что доведет до ручки.

Так что да, все очень сложно.

Время искажается. Оно замедляется и ускоряется без всякой логики или причины. Лили допевает Пэт Бенатар и переходит к Крисси Хайнс, но вот она уже заканчивает и эту песню, а Сильвер не помнит, чтобы прослушал ее от и до. Теперь она играет «She Talks to Angels» группы Black Crows — без нее почему-то не обходится ни один плейлист баров по всей стране, — и он слышит каждую ноту, и аккорды являются ему в виде цветных пятен, реющих вокруг, вспыхивающих и меняющих оттенки в мерцающем воздухе.

— Она разговаривает с ангелами. Они зовут ее по имени, — поет Лили.

Волосы у нее сегодня распущены. Раньше он их такими не видел. Она слегка накрашена, на ней платье и сапоги до колена. Он покорен и молит Бога, себя, любого, кто может помочь, чтобы сегодня всплыли хоть простейшие навыки светского общения, а в затерянных недрах его персоны обнаружился хоть отдаленный намек на обаяние. Он не уверен, что когда-то был обаятельным, но надеется, что хоть разок и самую малость, но был.

Голос Лили, высокий и нежный, преодолевая звон в его ушах, мягко приземляется в голове. Воздух мерцает, придавая происходящему ощущение сказочной призрачности. Оливер опрокидывает очередной стакан, а Джек еле слышно проклинает Миранду.

— Хочешь что-то сказать? — обращается к нему Миранда с явной угрозой. Она невысокого роста, смуглая, хрупкая, с копной густых темных волос. За барной стойкой она передвигается с плавной грацией, изящно отбиваясь от вялотекущих ухаживаний со стороны постоянных клиентов. Непринужденный смех и глубокий вырез майки без рукавов, на груди которой ярко-розовыми буквами выведено название бара, приносят хорошие чаевые. Легко понять, на что клюнул Джек.

— Нет, ничего, — отвечает Джек, швыряя на стойку щедрые чаевые. — Еще пиво, пожалуйста.

— Какие-то проблемы с этим парнем? — спрашивает кто-то из глубины бара.

Они хором оборачиваются и видят парня под тридцать, волосы зализаны гелем, как в 50-х, плечи и бицепсы шарами выкатываются из-под футболки в обтяжку.

— Она — мать моего ребенка, — сообщает Джек.

Сильвер неотрывно смотрит на Лили. Просто смешно, какие любовь и нежность переполняют его. Он думает, не очередной ли это приступ, но вспоминает, что было кое-что в ней с самого первого раза, как он ее увидел, примерно с год назад, в том книжном. Он не первый день живет на свете и знает, что мужчины, ну или, по крайней мере, такие мужчины, как он, могут вот так влюбиться. Он что-то в ней видит, угадывает по ее кривой усмешке, по тому, как она открывает глаза между куплетами взглянуть в дальний конец бара, по мягкой неуверенности ее голоса, по песням, которые она выбирает. Он знает ее, не зная ее.

— Заткнись, мать твою, — говорит Джек, хотя Сильвер вполне уверен, что никто не произнес ни слова.

— Расслабься, — слышит он свой голос.

— Питер и Макс, — говорит Оливер, называя внуков по именам. — Макс выглядит в точности, как Тоби в его возрасте.

Все уже говорят в один голос.

— Я просто хочу поговорить с тобой, — Джек.

— Нет, правда, — точная копия, — Оливер.

— Отвали, Джек, я не шучу, — Миранда.

— Тоби выглядит старше, чем я думал. Как считаешь, он постарел? — Оливер.

— Раньше ты была не прочь позабавиться, — Джек.

— Полегче, старина, — Сильвер.

— Заткнись.

— Двое мальчишек. Такие славные ребята.

— Пошла ты.

— Как скажешь.

Сильвер уже не в силах уследить за всеми нитями разговоров. Он никогда не был силен по части выпивки и испытывал что-то вроде смутного восхищения перед настоящими пьяницами. Он так не умел. Когда после третьей тебя ведет, дальнейшие возлияния не сулят ничего путного. Уж с чем-чем, а с полной самоотдачей у алкоголиков проблем нет. И в этом отношении он явно недотягивает.

Лили начинает играть что-то, что он с ходу никак не признает. Легкая протяжная басовая партия вплетается в ее бренчание. И только когда она запевает, он узнает «Покойся в распаде». Он никогда не думал о подобной интерпретации и совершенно поражен простотой и изяществом, которые она привнесла в его дурацкую поп-песню. Может, они были в ней изначально и ждали момента, когда их наконец проявят, или это она наделила песню новыми свойствами? Ему кажется, что это несказанно важный вопрос с далеко идущими выводами, но он слишком сбит с толку, пьян, взвинчен, потерян, влюблен, испуган и устал, чтобы найти ответ прямо сейчас.

Лили допевает и встает под бурные аплодисменты. Это была последняя песня в программе. Он думает, что это может означать, если вообще что-то значит. Он ждет, пока она спустится со сцены со своей гитарой. Она как будто не удивлена тому, что он тут, и он решает считать это хорошим знаком.

— Это было замечательно, — говорит он.

Она улыбается, на мгновение опуская взгляд себе под ноги.

— Я так и думала, что вам может понравиться.

— Так вы знаете, кто я.

Почему-то эта мысль приводит его замешательство.

Она смотрит на него так, будто он наверняка шутит, но, видя, что нет, снова улыбается.

— Вы скромны, — говорит она. — Никак не ожидала.

— Да нет.

— Так бы скромный человек и ответил.

Он смотрит на нее и думает, что она красива, и не только внешне. Чувствуется, что она многое пережила, но не надломлена, а если и надломлена, то относится к этому с юмором. Время покажет. Но в ней есть некая врожденная доброта, которую он видит почти как свет, излучаемый ею.

И до чего же она хороша собой.

— Вы, наверное, очень добрый человек, — говорит он.

Она удивленно смеется.

— Вы не очень сильны по части флирта.

— Нет, не силен.

Она встречает его взгляд и не отводит глаза, он тоже, это непросто, и напряжение нарастает. Воздух между ними мерцает и переливается, как в сказке. Любопытно, она тоже это видит? Что-то происходит здесь и сейчас. Есть такие слова, которые из незнакомцев превратят их в нечто большее, и он бы все отдал, чтобы узнать, что же это за слова. А потом они вдруг приходят к нему, и он улыбается, зная, что он их произнесет, и она их услышит, и Вселенная изменится всерьез и навсегда.

И в этот момент Джек нежданно налетает на обладателя мускулистой головы, и завязывается потасовка.

Ни у кого нет охоты выносить очередную идиотскую драку в баре, и она довольно быстро сходит на нет. На стороне парня, которому врезал Джек, молодость и габариты, но у Джека есть Сильвер, который вмешивается, пытаясь их разнять, но быстро теряет равновесие и в легком тумане опадает на барную стойку. Слышны крики, матерная очередь Джека, а потом вдруг среди всего этого хаоса он видит лицо Лили, склоненное над ним. В уголках рта пляшет усмешка.