Сфера разума - Семен Слепынин

Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не знаменитый Азорский эксперимент, о котором Василь уже кое-что слышал. А сейчас увидел.

Под ним двадцать второй век и Азорские острова, окутанные силовыми сферами лабораторий — прозрачными, цветными, решетчатыми. В лабораториях — опытные образцы со всех континентов. Деревья и травы, связанные с ними насекомые за десять лет прошли здесь эволюцию, которая без вмешательства человека длилась бы миллионы лет, если бы вообще началась. Эволюция прокручивалась за сутки, минуты, секунды. И что особенно важно: это было естественное развитие, лишь ускоренное учеными. Сохранился даже естественный отбор: в борьбе за существование побеждал тот, кто быстрее приспособился к нуждам человечества, кто лучше впитал в себя достижения его рук и разума. В увеличенном размере Василь увидел пульсирующую живую клетку. Хрупкая и самая обыкновенная, она питалась уже не только соками земли, но и «соками» микромира, черпала из его бесконечных глубин неведомую энергию. Она, эта энергия, стала для органической ткани столь же необходимой и живительной, как солнечный свет и летние ливни. Живая клетка вмещала в себя и микромир, и мегамир.

Опытные образцы шагнули из лабораторий на материки и в борьбе за существование постепенно вытесняли своих «первобытных» предшественников. Вместо прежних трав прорастали новые; годами набирали силу деревья — вроде те же, но в своих сокровенных глубинах совсем другие. Что же делали островки новой биосферы? Сначала, как заметил Василь, исчезли ненужные линии электропередач. Биосфера, догадывался Василь, наряду с фотосинтезом и выделением кислорода выделяла и новую энергию. Леса и поля как бы дышали этой биоэнергией, способной превращаться в любой другой вид энергии и в любое вещество. Исчезли электростанции, зарастали травой угольные шахты и пашни.

Зрелище до того занимательное, что Василь поудобнее уселся на облаке (он с удивлением обнаружил, что ему дали такую возможность), вместе с ним плыл над Землей и удовлетворенно улыбался. Его радовало происходившее внизу. Если раньше кичливая техносфера с торжеством, с визгом и скрежетом наступала, раскидываясь коптящими заводами и «рощами» металлических конструкций, то сейчас она съеживалась, как проколотый воздушный шар. Шоссейные и железные дороги как-то незаметно исчезали, растворялись в пахучих травах, а заводы и электростанции — в прохладных лесах. Обратное наступление шло сравнительно медленно, около ста лет, но промелькнуло перед глазами мальчика за считанные минуты. И вот биосфера полностью… Василь захохотал: биосфера полностью проглотила техносферу!

— Проглотила? — Смех учителя, уловившего мысли мальчика, раздался где-то рядом. — Сказано слишком сильно. Живая природа не проглотила, а вобрала в себя техносферу, переложила на свои плечи ее обязанности, ни в малейшей степени не утратив своей естественности, своей изначальной красоты.

Учитель еще о чем-то рассказывал, но Василь его уже не слышал. Ему вспоминалась красота родных лугов…

— А как возникло название Сфера Разума? — спросил кто-то из учеников.

Замечтавшийся Василь вздрогнул и оглянулся. Он и не заметил, как его удивительное путешествие по странам и эпохам закончилось. Сидел он уже не на облаке, а на пригорке в окружении одноклассников.

— Об этом подробно позже, — старый учитель встал и, разминаясь, начал ходить перед ребятами. — Коротко суть такова. Еще в давние времена ученые и философы верно говорили, что человек из окружающей среды беспрерывно строит свое продолжение, свое «неорганическое тело» — тело цивилизации. Позднее русский ученый Вернадский техносферу, всю материальную оболочку Земли, созданную трудом и разумом человека, предложил называть ноосферой — сферой разума. Мы и сейчас пользуемся этим термином, вкладывая в него новый смысл. Если раньше человек естественную сферу обитания преобразовывал в искусственную, в свое «неорганическое тело», то наша цивилизация стала органической, естественной. Она стала человечной и поэтичной. Если до этого людей окружали роботы — скучноватые и туповатые железные детища техносферы, то сейчас разумная природа подарила нам…

— Аоллу! — вырвалось у Наташи Быстровой.

Ребята рассмеялись. Учитель улыбнулся и сказал:

— Не только ее, но и многих других. Уже с первых шагов жизни они приучают нас воспринимать природу по-братски. Искусства, науки, да и вся наша жизнь многим обязаны тем родственным узам, которые связывают нас с ветром и шелестом трав, с цветами и деревьями, со всеми явлениями вселенной.

На учителя посыпались вопросы, которых тот, видимо, ожидал.

— А когда стали приходить природные существа?

— Говорят, что раньше их не было. Как же люди обходились без них?

— Вот так и обходились, — историк развел руками и, вспомнив что-то, улыбнулся, отчего вокруг глаз веером побежали морщинки. — На первых порах наши волшебные леса и поля были пустынными, как в старые времена. Но вот сто двадцать лет назад, в дни детства Сферы Разума и моего собственного детства, произошел со мной один забавный случай. Желаете послушать?

— Желаем!

— Пятилетним малышом я вышел из города, — с видимым удовольствием начал учитель. — Поля и рощи манили меня. Сам не свой от радости, я мчался, оставляя позади кусты и деревья. И только солнце не отставало, оно мчалось и скакало надо мной, точно огненный конь. Но вот остановился я, огляделся и понял, что обратно дороги не найти. Конечно, Сфера Разума нашла бы способ оповестить родителей, но выручила меня на сей раз необычно. Изрядно перетрусил я тогда. Пригорюнившись, сел на бугорок. Вспомнились сказки, населенные волшебными и добрыми существами. Они, конечно, помогли бы. «Жаль, что феи и гномы живут только в сказках», — почти вслух подумал я.

— Не только в сказках, — послышался вдруг в траве обиженный голосок.

Я вгляделся. Под цветком ромашки, как под белым зонтиком, сидел малюсенький человечек в шляпе и кожаной куртке. Одна нога у него разута, рядом лежал сапожок.

— Гномик? — удивился я.

— Конечно, — человечек все еще хмурился. — Пора бы узнать.

— Но… — хотел сказать, что это неправда. И вдруг поверил, что передо мной настоящий и живой гномик. — А что ты здесь делаешь? — спросил я.

— Угадай?

— Отдыхаешь.

— Вот и промахнулся, — рассмеялся человечек. — Гномы никогда не отдыхают. Мы народ трудолюбивый. Сейчас я ремонтирую сапог.

Он постучал по каблуку крохотным молоточком, потом осмотрел сапог и остался доволен.

— Вот сейчас можно идти домой. Я живу недалеко.