Донал Грант - Джордж Макдональд

Тем же вечером он отправился в город. Дори дома не оказалось, но Донал был этому только рад. Он рассказал Эндрю обо всём, что произошло. Тот слушал, не говоря не слова, устремив на него глаза, опустив шило и позабыв о незаконченном башмаке у себя на коленях. Когда он услышал о том, как Эппи обманула Донала и бросила его одного на улице, в стариковских глазах показались слёзы. Эндрю вытер глаза тыльной стороной своей мозолистой руки и больше уже не плакал. Донал признался, что сначала не хотел ничего об этом говорить, потому что не хотел огорчать своих друзей, но ни сердце, ни совесть не позволили ему промолчать.

— Хорошо, что вы мне обо всём рассказали, — немного помолчав, промолвил Эндрю. — Это правда, Эппи нас не больно слушается, да оно и понятно: молодые ведь так устроены — не желают, чтобы старики им указывали да показывали на своё прошлое, чтобы те учились. Им наши речи — что об стенку горох! Но если молиться Богу, Он, глядишь, через нас самих начинает творить то, о чём мы просим. И даже ведь не словами; с некоторыми слова — как звук пустой. Иногда человек только посмотрит — и сам не знает, что взглядом своим другому душу всколыхнул. Иногда рукой поведёт или головой качнёт — и вот тебе, пожалуйста! Кто знает, может, мы уж и отчаялись совсем — не достучаться до сердечка да и только! — а всё равно Господь его как ниточкой к нам привязал и силу дал, чтобы его тревожить да умягчать.

Помните, у нас рассказывали, как один преступник раскаялся, увидев простую циновку, похожую на ту, что лежала в церкви, куда его в детстве водила матушка? Божье чудо, да и только! Никто не знает, что может сотворить Господь и почему Он не сделает всего этого поскорее, как нам хочется.

Бывает, мы думаем, что Он медлит и шагу не делает, чтобы нам помочь, а ведь на самом деле Он как раз тем и занят, о чём мы у Него попросили!

Правда, я–то сейчас так уже не думаю. Пусть уж Он творит всё, как Ему угодно, ведь что бы Он ни сделал — вернее не бывает. Пусть будет Его воля, а знаю я её или нет, неважно; я с ней завсегда согласен… Ах, внучка, внучка!.. Как же это она вас так обманула? Нехорошо получилось, непорядочно! И ведь ничего плохого в том нет, что девочка влюбилась, да ещё в такого красавца, как лорд Форг! Ничего тут нет против человеческой природы; её Сам Бог такой сотворил. Но лицемерить и обманывать, хитрить и притворяться — это сущее зло, и для них обоих, и для того, третьего. Ему, бедному, поди хуже всех пришлось. Не знаю я, близко ли они с Эппи сошлись, она ведь никогда нам особо ничего не рассказывала. Ох, сэр, хорошо, когда все тайны у человека — только между ним и его Творцом. Ну что тут сделаешь? Можно, разве что, молиться, просить Отца приглядывать за нею, держать её в Своих руках и не давать ожесточиться, чтобы не презирала она доброго совета. Больше–то нам для неё сейчас, пожалуй, не сделать. Всё равно ей самой надо будет выбирать себе дорогу. Не можем же мы привязать к ней верёвку и тащить за собой! Хорошо, что ей самой приходится на хлеб зарабатывать, а то бы она ещё больше слушала всякие глупости да верила всему, что нашёптывают ей молодчики вроде лорда Форга. Сейчас–то ей, наверное, лучше оставаться в замке. Там и миссис Брукс за ней приглядит, и вы рядышком. Глядишь, найдём ей другое место, а лорд Форг — тут как тут, и присмотреть за ними некому. Да ещё и слухи нехорошие пойдут, не все же так по–доброму про людей думают, как вы! Враз уволят, да ещё и ославят на всю округу. Ведь у них одна забота: чтобы в доме всё было благочинно и пристойно. А девушка что? Пусть себе делает, что хочет, главное, чтобы от них подальше! Ну что ж… Нам с Дори теперь только остаётся принести свои печали и заботы милосердному Господу и посмотреть, что Он может для нас сделать. Хорошо, что Ему и такие ноши по плечу. Только бы крови больше не было. Стивен Кеннеди — славный малый, и семья у него лучше не надо. Отец у него был человек благочестивый; помню, по натуре суровый, но благодать Божья сильно его смягчила да умилостивила. Я бы с радостью отдал Эппи за Стивена, паренёк он честный и справный! Жаль, что он так разъярился и гнева своего не сдержал. Но, может, он уж и покаялся — да и, по правде говоря, винить его особо нечего, в молодости кровь горячая. Вот если бы вы или я такое сотворили, это совсем другое дело!

Есть святые Божии, которые мучительно жаждут света, протягивают к Богу руки и непрестанно побуждают себя к тому, чтобы с усилием искать и отыскивать Его. И именно к ним, избранным, как снег на горную вершину, с небес сходит Божья благодать, чтобы потом ручьями сбегать к остальным. А остальных немало, все они — званы на пир, хотя многих из них пришлось собирать чуть ли не силой. Но горе тому, которого извергнут во тьму внешнюю! [11] К ночи луну заволокли тучи, и Донал возвращался домой в темноте. Дойдя до того места, где несколько дней назад он обнаружил лорда Форга, он заметил, что возле дороги маячит смутная фигура человека, явно кого–то поджидающего. Донал насторожился, но стоило ему сделать ещё несколько шагов, как на дорогу нерешительно вышел Стивен Кеннеди.

— Стивен, — начал Донал, потому что рыбак, казалось, ждал, пока он заговорит, — благодарите Бога за то, что вам не пришлось бежать и скрываться от полиции.

— А я не стал бы ни бежать, ни прятаться. Если бы я его убил, то честно бы во всём признался, будь что будет. Но всё равно глупо получилось. Эппи–то теперь, небось, ещё больше его жалеет! Девушки всегда так: если им покажется, что с кем–то несправедливо обошлись, они того и защищают.

— Вы же сказали, что с Эппи у вас ничего больше быть не может! — удивился Донал.

Кеннеди немного помолчал.

— Всю душу она мне истерзала, а всё одно — из сердца нейдёт, что бы я там ни говорил, — наконец в отчаянии проговорил он.

— Что ж, — откликнулся Донал, — может, вы и порадуетесь, если узнаете, что между ними всё кончено. Экономка в замке всё об этом знает, и мы с ней вместе постараемся, чтобы ничего подобного не повторилось. Старикам Коменам тоже всё известно. И сама Эппи, и лорд Форг пообещали, что не станут больше встречаться. И знаете, Кеннеди, я и правда думаю, что с обеих сторон ничего особо серьёзного не было, а так, одни глупости. Надеюсь, дальше вы тоже будете вести себя сдержаннее. Вы дали обещание и не выполнили его.

— Только по духу, сэр, но не по букве, — возразил Кеннеди.

— Значит, говорите, «только по духу»? А что останется от честного слова, если отнять у него дух? Даже сама Библия готова ради духа распрощаться и с буквой, и со словом, и с обещанием! А если бы вы, допустим, подошли в тот день к замку, чтобы сделать добро тому, кого чуть не убили? Неужели вы тем самым нарушили бы своё слово? Предупреждаю, если вы ещё хоть раз тронете молодого графа, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы вас наказали по справедливости. Но если вы готовы сидеть тихо и вести себя спокойно, я и дальше буду делать для вас всё, что могу.

Кеннеди пообещал держать себя в руках, и они с Доналом расстались друзьями.

Глава 27

Душа старого сада

Время шло, а Донал так и не видел графа Морвена — вернее, почти не видел. Трижды они встречались на тропинке, ведущей к саду; именно там граф обычно совершал свои нечастые прогулки. В первый раз его светлость учтиво поздоровался с Доналом, во второй едва заметил его, а в третий прошёл мимо, как будто они вообще не были знакомы. Донал был готов невозмутимо и спокойно принимать всё, происходящее в замке, каким бы странным это ему ни казалось, и потому поведение графа нисколько его не встревожило. Он честно делал своё дело, стараясь исполнять его как можно лучше, и этого ему было предостаточно.

Лорда Форга тоже не было видно. Он перестал приходить к Доналу за советами по учёбе. Леди Арктура появлялась обычно раз в неделю, на уроках Нового Завета, а мисс Кармайкл, к счастью, пока в замок не наведывалась. Однако чем ближе Донал узнавал леди Арктуру, тем больше его огорчало грустное, беспокойное выражение её лица. Почему она так печальна? В чём тут дело?

В большинстве своём благонравные девушки чувствуют себя вполне счастливыми и довольными, отчасти потому, что никуда особенно не стремятся и не тревожат себя мыслями о том, что является пределом и смыслом всякого размышления, а отчасти — от того, что презирают печаль (всегда готовую настигнуть их в самый неподходящий момент), считая её недостойной, почти неприличной. Но если бы в голове у этих девушек постоянно крутились бесконечно–мучительные богословские измышления и в то же самое время они изо всех сил пытались привести свои мысли и чувства в соответствие с тем, что им навязали под видом Евангелия, а вокруг не было ни стоящего занятия, ни приятного общества, которые хоть как–то отвлекали бы их и помогали забыться, они наверняка являли бы миру нечто гораздо более печальное и одновременно достойное. Узкие пути, проторённые людьми, полны несчастья и тоски. С обеих сторон они заключены в высокие стены, за которыми лишь иногда можно увидеть небо. Такой вот тропой пыталась идти и леди Арктура.