Пожиратель - Владимир Сергеевич Василенко

же, пока она здесь — твои домочадцы в опасности. Я с самого начала рассматривал это только как исключительную, временную меру.

Тут я с шефом тоже был согласен. У самого сердце не на месте, когда отлучаюсь из дома.

— Ну, и что предлагаете? Где тогда её спрятать? Сами же говорили, что местным жандармам не доверяете. Неизвестно, кто из них работал на Барсенева. А может, и до сих пор связан со Стаей.

— В этом смысле, увы, ничего не изменилось. Но я тут на днях разыскал одного человечка по линии Священной Дружины. Времени на всестороннюю его проверку нет, но Игнатов вроде за него ручается.

— А этому своему Игнатову вы доверяете? Откуда он вообще?

— Приехал со мной из Петербурга. Как и Тимофей. Это пока единственные люди, на которых я могу опираться. Не считая тебя, разумеется. Я уже нанял ещё нескольких филёров уже здесь, в Томске, но пока поручаю им лишь самые простые задания. А Игнатов… Он тёртый калач, давно в Дружине. И начинал здесь, в Томске. Потому и знает этого отца Серафима.

— Отец Серафим? Священник, что ли?

— А что тебя удивляет? — усмехнулся Путилин. — Между прочим, исторически Священная Дружина вообще поначалу была чем-то вроде монашеского ордена. И называлась Дружиной Катехона. Нас, Охотников, до сих пор часто называют катехонцами.

— Звучит немного знакомо… Это что-то на греческом?

— Ну да. Это же старая библейская концепция. Катехон значит «удерживающий». Последний оплот человечества перед силами Антихриста. Но после того, как разверзлось Око Зимы, этот термин приобрел более… практическое значение, я бы сказал. Потому что демоны и чудовища перестали быть фигурой речи.

— Занятно. В жизни бы не подумал, что вы религиозны.

— Я-то? — усмехнулся Путилин. — Скажешь тоже! Безбожник, каких поискать. Впрочем, учитывая, где я вырос, это неудивительно. Да это и неважно. Официально Священную Дружину перестали называть Катехоном ещё во времена Петра. И от церкви эту структуру тоже отделили по его же приказу.

— Почему?

— А, это долгая история, — отмахнулся он. — Скажем так — не сошлись во мнениях, кого именно считать отродьями Антихриста. Часть наиболее радикально настроенных катехонцев считала, что вообще всех, в ком проявляется хоть мало-мальский Дар.

— Совсем как Белые голуби?

— Ну, собственно, оттуда и пошла эта секта. И они, конечно же, истинным Катехоном и борцами с нечистью считают именно себя. Но там вообще настоящие религиозные фанатики, в полный рост. Строжайшие посты, власяница, обеты. Многие добровольно идут на оскопление, лишь бы очиститься от всего мирского и нечистого.

— Да уж, с этими нам не по пути… — поёжился я, вспоминая ночную драку.

— Именно. От них даже сама церковь открестилась. А вот со Священной Дружиной сотрудничает очень тесно. Кое-что из специфичного снаряжения Охотников изготавливается только в специальных закрытых мастерских при монастырях.

— Вот как? И что, например?

— Синь-камень, в первую очередь. Добывают-то его в Сайберии, а вот обработка ведётся в основном церковниками. Многие технологии, связанные с ней, известны только им.

— Не знал.

— Неудивительно. Эта тема вообще закрытая. Так вот, отец Серафим — настоятель одной церквушки на окраине. Давно сотрудничает с Дружиной. Я с ним уже познакомился, и мы вроде бы нашли общий язык.

— Хотите перевезти Беллу к нему? Как-то… сомнительно. Может, лучше сюда побольше охраны стянем?

— Да нет, у него будет надёжнее. И самое главное в этом деле — не охрана. А хорошенько замести следы. Но для этого мне, снова понадобится твоя помощь. Прямо сегодня. Может, тебе даже придётся пропустить ради этого пару лекций. Я, если что, замолвлю за тебя словечко перед ректором.

Я вздохнул. Любого другого на моём месте уже, наверное, попёрли бы из института за пропуски. Впрочем, у меня теперь протекция и от Вяземского. И семестр только начался, наверстаю ещё. Что ж поделать, если постоянно находятся дела гораздо важнее, чем учёба.

— И какой план?

— Судя по прошлой попытке побега, за домом явно следят. Надо попробовать снять эту наружку. Но, сам понимаешь, использовать для этого своих людей я не могу — они сторожат Беллу. Тимофей к тому же ещё толком не оправился от раны. А посылать кого-то из новичков… Что вообще обычные люди смогут-то против упырей с волчьим слухом и нюхом. Их вычислят раньше, чем они приблизятся на расстояние выстрела. К тому же, думаю, они все уже засветились.

Я прошёлся по кабинету, рассеянным взглядом рассматривая новые появившиеся предметы обстановки — раскладную японскую ширму в углу, перекрещенные клинки на стене, несколько новых статуэток на полках. Большая часть вещей Путилина после переезда до сих пор хранилась в коробках в гараже, но он, видно, потихоньку распаковывал их и обживался в кабинете.

Идея с охотой на наблюдателей мне не понравилась.

— При всём уважении, Аркадий Францевич, но… Я-то тоже засветился. И за мной наверняка тоже следят.

— Но сам как думаешь — сможешь их переиграть?

Я задумчиво вздохнул… Перспектива обыскивать несколько кварталов вокруг дома в поисках засевших наблюдателей меня, если честно, не очень-то прельщала. К тому же, на наружное наблюдение кого попало не поставят. Там не просто упыри, но ещё и такие прожжённые спецы по маскировке, что я вряд ли смогу с ними тягаться. Неизвестно, сколько их, какие методы они используют. Может, вообще для сбора сведений подкупили каких-нибудь пацанят местных, которые постоянно крутятся на улице. А уж если магию какую-нибудь используют — тот тут вообще туши свет. Сроду не вычислю, потому что непонятно даже в каком направлении искать.

— Могу предложить другой вариант. Вывезти отсюда Беллу тайно. Не попадаясь на глаза наблюдателям.

— Но как?

— Из-под дома ведут несколько старинных подземных ходов. Демьян говорил, что некоторые выходят в старые катакомбы, по которым можно хоть на другой конец города попасть.

Брови Путилина взметнулись вверх.

— Хм… Заманчиво! А ты сам-то их проверял?

— Да, одним точно пользовался не так давно. Он выходит к реке, где-то через полкилометра от нас. Замаскированная дверь под мостом. Где-то… вот здесь. И Демьян рассказывал ещё про один проверенный выход. Он вон тут, чуть подальше…

Я, поискав нужные места на карте города, висящей рядом со столом, указал на них кончиком карандаша. Путилин, в своей странной манере перекрестив руки за спиной, подошёл к карте и надолго задумался, щурясь и бегая по ней взглядом.

— Сгодится! — наконец, выдал он вердикт. — В катакомбы без разведки лезть не будем. А вот этот финт может сработать. Надо только продумать детали. В идеале — какой-то отвлекающий манёвр придумать…

Он вернулся к столу и захватил китель, висевший на спинке рабочего кресла.

— Ладно, пойдём пока перекусим. Я лучше соображаю после хорошей чашки кофия. Дочка Велесова уже научилась его отлично варить. Кстати, как она? Оправилась уже после вчерашнего?

Увидев, как я нахмурился, он успокаивающе похлопал меня по плечу.

— Ребята рассказали, что у вас тут вчера творилось, пока я был в отъезде. Они мало что поняли, но шуму было много. Слышно было даже из подвала. Похоже на… спонтанный прорыв Дара?

— Что-то вроде того, — неохотно признался я. — Но не беспокойтесь, всё под контролем.

— Ну хорошо, коли так, — пожал он плечами и направился к выходу.

Я не удержался и, переключившись на Морок, прощупал его эмоциональное состояние. Но никакой ясности это не внесло. Путилин был явно чем-то обеспокоен и был в состоянии нервного предвкушения, но это можно было объяснить темой всего нашего разговора. По отношению к себе я не уловил с его стороны ни враждебности, ни раздражения, ни подозрительности. По крайней мере, насколько я смог разобраться.

Чтение чужих эмоций — вообще та ещё задачка. Всё равно, что по запаху духов пытаться распознать все ингредиенты, входящие в состав. Срабатывает этот фокус, только если запахи эти ярко выражены, и их один-два.

Ну, либо надо просто больше тренироваться.

Однако эта проверка была не первой, и не случайной. С тех пор, как я обзавёлся Аспектом Морока, я частенько прощупывал окружающих, считывая их эмоции. И Путилина изучал в первую очередь. Я и рад бы довериться ему полностью — как, например, в случае с Демьяном. И в целом я ему с самого начала симпатизировал. Однако что-то в нём все же мешало мне расслабиться.

Возможно, дело вообще не в Путилине, а во мне самом. Как говорится, чует кошка, чьё мясо съела. Мне, как носителю однозначно запретного Дара, сам бог велел подальше держаться от Священной Дружины. А я вместо этого вожу дружбу