Засланец - Константин Хвостополосатов

— Что ты сделал? — тут же послышался голос Светланы.

— Повторил действия и слова незнакомца, — ответил я, — интересный результат, не находишь?

— Очень похоже, что ты отдал ряд команд, подтвердив их голосом, — сказала Светлана, — возмущения от твоего действия оказались заметно скромнее, но это может быть от недостатка опыта, а может, не совсем верного тембра или громкости команд.

— Офонареть! — появился Саныч, — привет, старик Хоттабыч.

— Ладно, думайте, а я пойду к нашему аборигену, — сказал я, — там прохладно.

Абориген лежал в том же положении, но его лицо, как и все вокруг, было мокрым. Капли срывались активнее, хоть центр процесса и сместился немного в сторону. Я сел рядом и тоже подставил рукотворному дождю лицо. Странное было ощущение: приглушенный свет солнца и теплые капли дождя на лице. Спустя несколько минут я услышал легкий шелест песка, а потом заметил движение руки незнакомца. Он неуверенно потянул руку, сжал, затем разжал пальцы. Я пересел, чтоб видеть его действия, все же не так давно этот житель пустыни чуть не убил меня. Незнакомец приходил в себя. Спустя пяток минут под робким дождем, он потянулся и открыл глаза. Взгляд его перестал быть беспечным, упав на меня.

Не знаю, что он хотел сделать, вскочить для того, чтобы убежать или напасть, сил ему явно не хватило даже на первую задумку. Я же резко активировал защиту брони, которая слабо хлопнула, перекрывая шуршание капель по песку и камням. Незнакомец замер, без страха осматривая меня. Я не двигался, лишь периодически моргал. Незнакомец что-то спросил. Я честно попытался что-то понять, но не смог. Он попробовал еще несколько раз, но я разобрал совсем немного, и ответить не решился. Незнакомец сел и стал уже с интересом рассматривать меня, даже скорее мои доспехи. Из очередного вопроса стало понятно, что речь идет об оружии. Я развел руками, показывая, что нет у меня ничего: зачем было раньше времени раскрывать свои карты. Незнакомец стал что-то говорить, показывая то на меня, то на свою грудь. Точного понятия, о чем речь, у меня не имелось, так что я просто пожал плечами. Незнакомец неловко встал и, сделав два шага, попытался ткнуть меня в грудь, но рука его увязла в защитном поле. Он немного удивленно отдернул руку, но опять попробовал достать мою грудь. Новая попытка увенчалась успехом, немного замедленная полем, рука коснулась щитка моей брони.

Незнакомец ощупал броню и убрал руку, оставшись немного озадаченным. Следующим фактором его непонимания стал явно смещенный в сторону центр купола. Но тут он в недоумении походил вокруг и, в конце концов, вернулся к своему большому чертежу. Совершенно не обращая на меня внимания, он осмотрел свое творение, и остался крайне недоволен его состоянием. Это недовольство вылилось в довольно гневной триаде, к своему удивлению, я понял почти все из сказанного. В сказанном оратор затронул что-то из родословной тупых животных или растений и их постоянное стремление загадить все вокруг. Незнакомец расстроился, так как теперь придется изрядно поправить надпись, а может, и вообще начать все заново. Я прикинул, сколько приблизительно прошло времени, и робко попытался довести до него мысль о прошедших днях. Незнакомец удивился, но, похоже, не поверил мне. Тем не менее, он понял, на каком языке я могу общаться.

Последующий за этим краткий экскурс аборигена коснулся бестолкового законника (или наемника), который мешает приличному оператору (или ремесленнику) заниматься тяжелыми изысканиями. Еще было кое-что сказано про отсутствие оружия, которое, я, скорее всего, бросил в пустыне и вообще об олухах, которых сейчас берут в законники. Незнакомец тихо ругался и восстанавливал схему, а я слушал, пополняя запас словами, которые путем ассоциаций отыскивал интеллект брони. Я уже давно потерял бдительность и даже начал поклевывать носом, как понял, что обращаются именно ко мне.

— Не спи, сын порока, — рявкнул в очередной раз совсем уже оживший незнакомец, — ты вообще в контракте сейчас или откинул срок?

— Свободен, — сказал я пространно, не совсем понимая, о чем разговор.

— Ладно, тогда смысла тебя убивать нет, — успокоился незнакомец, — будешь работать на меня, огрызок сущего, если не хочешь сгинуть в этой пустыне совсем. Тут до ближайшего жилья десятка два дней пути, если ноги с головой дружат и голова знает куда идти. Так что в оплату тебе будет еда, ну и, может, что-то перепасть, если найдем какое-то годное железо. Мне оно без толку.

— Согласен, — подтвердил я, про себя смеясь наглости незнакомца.

По прямой до ближайшего селения было около двух суток пути. Не знаю, чем тут мог промышлять этот абориген и кто он был, но враньем он пользовался без зазрения совести. Понаблюдав за местным вруном несколько часов и послушав его трактаты о бестолковости, я пришел к выводу, что он тут что-то ищет, только вот методы его поисков лично мне казались крайне странными.

Первым делом новый босс послал меня к развалинам за вещами, где должны были храниться припасы и инструмент. Ему понадобилась сумка с какими-то причиндалами. Притащив нужные вещи, я уселся рядом и принялся наблюдать за работой. Незнакомец совершенно не обращал на меня внимания, полностью погрузившись в свои дела. На то, чтобы привести схему в порядок ему понадобилось не так уж много времени. Тем временем температура вокруг нас стала начала повышаться, а дождь совсем прекратился, видимо, хитрый процесс терял силу и скоро мог закончиться. Незнакомец, видимо, понимал это и спешил, возможно, процесс уничтожения холодно полога мог повредить его схему в очередной раз. Наконец, мой новый босс распрямился, оглядел свое творение и стряхнул с рук пыль.

— Сейчас я найду это неуловимое место, — сказал он, — все ключи собраны, на этот раз сбоя не случится. Ну-ка, бездельник, тащи сюда бурдюк с водой, нужно подкрепиться перед серьезным шагом! Давай пошевеливайся, а то полог падет и опять все заново начинать придется.

Я мухой метнулся за водой, меня подгоняло предстоящее действо, а не служебное рвение. В сумке отыскалась слегка погнутая и похоже серебряная чашка для незнакомца, больше всего похожая на половинку женского лифчика. Особенное сходство ей придавала лямка, которая предназначалась для того, чтоб ее держать на весу. Мне же позволено было налить воды в ладони. Незнакомец даже скоренько умылся, мне, правда, не предложив. Немного примерившись к начерченной схеме, он что-то дочертил в небольшом отдалении, задумался, стер и начертил новый узор. Подумав еще немного, добавил к надписи-узору еще небольшой фрагмент, затем сказал уже знакомое мне слово. Со всех сторон центр узора потекли струйки пыли, закручиваясь в маленький смерч, сантиметров двадцати высотой. Смерчик качнулся туда-сюда и тронулся в сторону большого чертежа. Незнакомец удовлетворенно хмыкнул и, добавив еще один фрагмент, опять произнес знакомое слово. На полоске значков образовался еще один смерчик, чуть шире и выше, который, немного помедлив, тоже двинулся к начерченной схеме. Незнакомец, похоже, устал и присел, опустив руки.

— Почему не убираешь сферу защиты, сын порока? — спросил он, — я же тебя на работу взял уже.

— Да так, — пожал я плечами, поскольку был не совсем уверен в понятом.

— Ах да, оплошал, — хитро поглядел на меня незнакомец, — принимаю этого бесполезного во всех отношениях бездельника на работу до конца этой экспедиции. Снимай уже, попортишь приличный доспех.

— Ничего, она крепкая, — ответил я, — потом.

— Ага, значит не совсем безголовый, хорошо, — обрадовался абориген, а затем, четко разделяя слова, продолжил, — я принимаю тебя на работу до окончания этой экспедиции. Окончанием может служить прибытие в населенный пункт или отмена соглашения. Слово мое — «Марта Нурингал».

Слова свои он подкрепил знаком, превращающим кулак в ладонь с разведенными пальцами. Тут же воздух прянул под напором тугой волны, мягко ударившей в меня, и появилось уже знакомое чувство невысказанного вопроса.

— Работу принимаю, как ты сказал, — скорее подумал, чем пролепетал я, сильно запинаясь, — слово мое — «Сергей».

Я растопырил пятерню, но ничего не случилось, невысказанный вопрос так и висел. Я немного озадачился. Возможно, в конце предложения было не имя, а какой-то ключ.

— Ты не напрягайся, огрызок гнилой чайлы, — ухмыльнулся абориген, — просто представь себя с этим выдуманным именем или придумай какое-то более подходящее тебе. Я понимаю, гнилой пенек, что ты не собирался называть свое настоящее. Вам, не-операторам всегда сложно с этим вопросом.

— Работу твою принимаю, как предложено, — опять пролепетал я, пытаясь вложить в следующее сказанное слово понимание, что оно и есть я, — слово мое — «Штирлиц».

То ли Штирлиц оказался ко мне ближе, то ли сделал все, я как надо, но волна оттолкнулась от меня и пробежала в направлении моего работодателя.