Доверие - Димитр Ганев

очертания горизонта, похожие на волны зеленой лавины, которая, залив окружающие хребты, сползла по ним и застыла. Впереди, на расстоянии одного броска, притаилась смерть, врытая в землю, вплетенная в низкие колышки с тонкой ржавой проволокой. Над ней тихо звенела убаюкивающая песня сверчков. В эту волшебную ночь Игнатов не мог бы уснуть, даже если бы хотел. Он не боялся ни Караосмана, ни его банды, боялся, что взрывы спугнут эту тишину, и все живые существа, уснувшие в своих дуплах и гнездах, разбегутся, оборвется песня сверчков, и пограничная полоса превратится в безжизненную зону, пропахшую порохом…

Ровно в час ночи на другом конце минного поля показалась тень. Постояв некоторое время, человек исчез в зарослях. Мгновение спустя появился другой — пригнувшись, он тоже скрылся в бурьяне. Игнатов подтянул к себе автомат, залег, приготовился. Через минное поле, как призрачные тени, медленно двигались четверо. Едва они достигли середины полосы, на левом фланге, словно давно притаившаяся птица, вспорхнула и, зашипев, распустилась красная ракета. Подкова взорвалась, и огненные стрелы обрисовали ослепительную дугу. Ракеты вспыхивали одна за другой, освещая попавших на минное поле людей, которые, пытаясь вернуться назад, уже не выбирали дороги. Раздался адский грохот, и над местом, где из стороны в сторону шарахались бандиты, взметнулся огненный столб, который медленно раскрывал серый дымный зонт, подобный обгоревшей кроне старого дуба. В ветвях деревьев зашумели комья земли и стальные осколки.

Залегший около дуба капитан мог только ждать, издали наблюдая смертоносное зарево.

— Поручик, зеленую! — приказал он наконец.

В небе рассылался зеленый, букет. Потом наступила напряженная тишина. «Кто-то подорвался на мине», — подумал Игнатов и попытался встать, но новый выстрел с соседней территории заставил его прижаться к земле. Из седловины, с той стороны границы, мигнул свет, через минуту снова в снова. Как ни напрягал командир зрение, больше ничего не было видно. Пахло порохом. Со стороны долины подул холодный ветер. Звезды мерцали совсем низко над землей. На востоке стал виден горизонт, небо светлело. По веткам обгоревшего дуба прыгали ранние воробушки.

И на этот раз среди четверых бандитов, подорвавшихся на мине и изрешеченных пулями, Караосмана не оказалось.

38

Через два дня после успешной операции возле Эньовой могилы Занин приехал в Липину. Разбросанные по склонам домишки с прогнившими деревянными крышами видны были не только от границы, но и с соседней территории. Римская дорога, которую обозначали только мелкие камешки, утонувшие в диком чебреце, минуя село, поднималась вверх, к Эньовой могиле.

Подпоручик спешился у здания общины, отдал солдату поводья и, взбежав по лестнице, вошел в кабинет, полный людей. Громко говорили о какой-то лесосеке. Эмин, молодой кмет — веселый, улыбчивый черноусый мужчина, — прекратил разговоры, махнув рукой односельчанам, чтобы расходились. Он сердечно встретил пограничника.

— Ну вот, наконец-то и о нас вспомнили, господин подпоручик! — воскликнул он. — Я уж начал думать, что вы нас забыли. Проходите, садитесь, рассказывайте, какие новости.

Занин был в хорошем настроения, и его смуглое лицо светилось. Сев напротив кмета, он достал сигареты. Закурили.

Эмина подпоручик знал с самого начала службы в этом крае. Много ночей провели они около границы. Оба были уверены, что в Липине у Караосмана очень активный помощник, обнаружить которого пока не удавалось.

— Что за стрельба была наверху прошлым вечером? — спросил Эмин. — Мне показалось, стреляли с той стороны.

— Делать им больше нечего, вот и стреляют.

— Давно что-то не слышно об этом мошеннике.

— Хорошо свое дело знает. — Подпоручик, смяв окурок в черепаховой пепельнице, спросил: — За сколько времени ты можешь собрать своих людей?

Эмин посмотрел на него смущенно, ответил:

— За полчаса. Сегодня пятница, все в селе.

Кмет тут же вышел, поняв, что это приказ.

Занин знал Эмина по процессу против мясника Касима, осужденного на двадцать лет тюрьмы за нападение на пограничный пост у Шилы. В том нападении участвовал и брат Эмина, которого он сам поймал и передал властям. После процесса Эмин стал кметом Липины и командиром группы содействия. Занин полностью ему доверял. Однако при организации засады, устроенной у Эньовой могилы, он решил ничего не сообщать липинцам: хотел проверить результаты одной маленькой и в общем примитивной уловки.

Липинская группа содействия славилась своей дисциплиной — все двадцать пять ее участников собрались меньше чем за полчаса, построились перед зданием общины и ждали приказа. На правом фланге стоял вытянувшийся в струйку кмет с «манлихером» через плечо. Только у него и была такая винтовка, у остальных же — охотничьи двустволки разных калибров.

Занин медленно спускался по лестнице, разглядывая строй. Эмин шагнул навстречу.

— Очень быстро. Но слишком хорошо одеты! — сказал подпоручик. — Надо будет оставаться в засаде двое-трое суток.

— А мы-то в мечеть собрались! — усмехнулся Эмин, осматривая строй. — Подумали, что это просто учебная тревога.

Посмеявшись, разошлись переодеваться.

Эмин жил недалеко от здания общины, около мельницы, он вернулся первым — в галифе из серой домотканой шерсти, поношенных, но еще крепких, и в старой куртке. Занин предложил ему закурить, но вдруг увидел на галифе, над коленом, узкую белую полоску масляной краски, еле заметную. Рука подпоручика, протянутая к Эмину с сигаретой, дрогнула.

В ту ночь, во время операции у Эньовой могилы, Занин велел натянуть, через овраг, на дне которого пролегала тропинка, бечевки, смазанные белой краской. Эта хитрость помогла бы выяснить, кто из Липины ходит ночью к границе. И вот оказалось — сам Эмин, кмет! Подпоручик закурил, поднес огонек кмету и заговорил о приближающемся охотничьем сезоне.

— Стадо кабанов появилось, — сказал Эмин. — Картошку нашу всю перерыли. Нужно бы устроить облаву.

— Где зла не ждешь, там оно и появляется, — многозначительно сказал Занин, но Эмин, конечно, не уловил скрытого значения его слов. — Действительно, нужна облава.

Разведчик ждал, когда соберутся остальные, чтобы посмотреть, нет ли еще у кого белых пятен на одежде. Он был растерян, и какие только мысли не приходили ему в голову.

— Построить их? — спросил Эмин, когда все явились.

— В одну шеренгу, — кивнул подпоручик. — Я проверю оружие.

Двигаясь вдоль строя, Занин внимательно осматривал людей, но ни у кого не увидел ни белых полосок, ни пятен масляной краски. Эмин шел за подпоручиком и шутил, когда тот осматривал допотопные ружья на конопляных веревках вместо ремней:

— Когда нажмешь на курок, Хари, отворачивайся: если что и оторвет, то хотя бы бороду, а не голову! А из твоего ружья, Азо, и разу выстрелить не удастся. Выброси его.

— Ладно, отпускай людей, — сказал Занин. — Сегодня день молитв. Идите молитесь.

— Будем молиться за то, чтоб вы нам оружие дали. Скорее бы по Караосману панихиду