Недостающее звено - Михаил Ахманов

«Киборг, – проворчал Советник, – проклятый киборг! Никогда не доверял киборгам!»

«У нас их просто нет», – напомнил Тревельян. На Земле не сращивали человеческий мозг с механизмами; правда, этот запрет не являлся законом, а носил этический характер.

Окинув взглядом темное небо, он подумал, что эта ночь будет длиться еще часов десять, если не больше. Но мрак его не угнетал; ему доводилось бывать на планетах, которые при свете дня выглядели много страшнее безлюдной пустыни Хтона. Взять хотя бы Пекло или Селлу, где чудовищные растения высасывали кровь… Там, на Селле, ночь была самым спокойным временем – во тьме жизнедеятельность хищных джунглей замирала.

– Значит, владыка Фардант, твой повелитель, добавил к биологическому ядру много модулей и отпрысков, – произнес Ивар. – В том числе, тебя? Как он тобой управляет? Ментально?

– Ответ отрицательный. Ментальная связь с отпрысками невозможна. – Внезапно присев и чиркнув нижним краем корпуса по песку, робот сообщил: – Это полуавтономный агрегат. Создан для контакта с Пришедшим из Пустоты. Создан убедить его в добрых намерениях владыки.

– Твой владыка знает, что такое добро и что такое зло?

Эти понятия формулировались на альфа-хапторе с предельной ясностью, без разночтений и тумана оговорок, свойственных земным философам. В отличие от этой публики, хапторы не любили копаться в сложных нравственных императивах.

– Добро – процветание, победа и изобилие энергии, зло – поражение и разрушение, недостаток ресурсов и коллапс, – произнес Контактер. Затем подумал и добавил: – Владыка Фардант Седьмой есть добро.

– Готов согласиться, – отозвался Тревельян. – Но над западным континентом – тем, что лежит за морским проливом, – мой корабль обстреляли. Твой господин об этом знает?

– Знает и считает злом. Но его территория не на западе, а на юго-востоке. Там Существо из Внешнего Мира будет в безопасности. – Ритм раскачиваний робота изменился – теперь он был неторопливым и плавным, с большой амплитудой, будто Контактер снова и снова кланялся Тревельяну. После нескольких таких поклонов он сообщил: – Владыка ждет. Здесь плохое место, слишком далекое от стражей границы. Здесь нельзя задерживаться.

«Видишь, и граница тут есть, и стражи! – встрепенулся командор. – Этот ящик прав, лучше убраться отсюда. Кончай, парень, лясы точить!»

– Что ж, пойдем, – сказал Тревельян и зашагал к летательному аппарату. Шел он легко, хотя временами проваливался в песок по щиколотку – мощные мышцы скоба несли его как на крыльях, словно он был ночной птицей, парившей над безмолвием дюн и камней. Трафор, подсвечивая прожектором и придерживая щупальцами груз, двигался следом, Контактер замыкал их маленькую процессию. Скрип песка под его огромными ступнями был единственным звуком, который улавливали уши Ивара.

Внезапно он повернулся и, отыскав взглядом темный прямоугольник Контактера, произнес:

– Мой корабль атаковали на западе, а территория владыки Фарданта – на юго-востоке. Значит ли это, что он здесь не единственный властелин? Существуют и другие? Те, у которых свои понятия о добре и зле?

– Ответ положительный, – донеслось из темноты.

Больше робот не сказал ни слова.

Глава 9. Сражение

Аппарат плыл между темным небом и темной землей словно батискаф в лишенных света океанских глубинах. Это была странная конструкция: решетчатый каркас из какого-то прочного материала, имевший форму огурца, с массивными цилиндрами двигателей на обоих концах. Пространство между ними предназначалось для груза и пассажиров, но эти последние явно не принадлежали к гуманоидам и вообще к живым существам. Люди и им подобные путешествуют сидя или лежа, для чего необходимы кресла, койки или, на худой конец, криогенные саркофаги; если же путники стоят, то под ногами у них пол, а сверху потолок. Здесь ничего такого не имелось; для размещения нижних конечностей существовали небольшие выступы, а верхнюю часть тела удерживали гибкие захваты, прижимавшие пассажира к раме. Этот каркас, состоявший из двенадцати тонких продольных стержней и такого же числа соединенных с ними колец, более всего напоминал древнюю корзину для бумажного мусора, сплетенную из проволоки. Внешняя обшивка отсутствовала, и в пустоты в половину метра можно было бы запросто провалиться, если бы не окружавший машину светящийся силовой экран. Судя по всему, этот воздушный транспорт предназначался для перевозки роботов, и, хотя он был невелик, набивалось их сюда изрядно – Тревельян насчитал четырнадцать подножек и гибких креплений с каждой стороны.

Сам он устроился поудобнее в этой пустотелой решетчатой корзине, опустившись на платформу трафора, который цеплялся щупальцами за стержни каркаса. Контактер стоял рядом; большие ступни упирались в подножку, корпус охватывала широкая лента, прижимавшая его к поперечному кольцу. Движение, каким бы стремительным ни был полет, не ощущалось – видимо, силовой экран предохранял от встречного воздушного потока. Казалось, что они висят в черной пустоте, где единственными маяками были мерцавшие на краю Провала звезды.

С земли аппарат поднялся плавно, никакого гула двигателей Ивар не слышал и потому заключил, что у машины действительно гравитационный привод. Это вселяло надежду; вероятно, местные обитатели, кем бы они ни являлись, могли помочь в ремонте квадроплана. Их летательный аппарат, несмотря на простоту, был изделием высокой технологии, а значит, у них имелось необходимое производство. И там они собирали не только роботов и транспортные суда, но кое-что еще: на двух поперечных кольцах, более массивных, чем остальные, были закреплены стволы излучателей. Хтон, мертвый мир с точки зрения живого существа, знал войну, и это тревожило Ивара. Война, как его учили, являлась борьбой за некие преимущества, определяемой жадностью, честолюбием, стремлением к власти и славе – в общем, была прерогативой разумных тварей. Если в битвах сражались роботы, автоматические боевые корабли и другие механизмы, за ними всегда стоял разум живых созданий и негативные чувства, ненависть, страх, эгоцентризм, властолюбие. Теоретически можно было представить цивилизацию мыслящих машин, даже вообразить движение их некросферы к прогрессу, но таких прецедентов, как войны, инициированные роботами и только роботами, Галактика не знала. В подобных делах Тревельян, как и другие сотрудники ФРИК, опыта не имел.

Но эти местные владыки, интеллекты с массой вспомогательных устройств, которых они называли отпрысками, – являлись ли они в полном смысле некросферой? Контактер упомянул, что исходное ядро Фарданта состоит из нейронных тканей некогда живых существ – значит, его сотворили как симбиоз живого и неживого, как композитную личность. Как киборга? Да, в каком-то смысле, но способного к развитию, не сожалеющего о потере прежних сущностей и тел и, вероятно, стремящегося к некой цели. Какой? И сколько таких владык на Хтоне? Как минимум, два; один оказался врагом, другой предлагает пищу, воду и почет – словом, искреннюю дружбу.