Сочинения в трех томах. Том 1 - Роберт Ханс ван Гулик

сухо заметил судья. — А ведь на моей совести нет убийства какого-нибудь настоятеля. Разозлиться — это еще ничего не означает. — На мгновение задумавшись, он сказал вслед за этим: — Во время банкета Истинная Мудрость вкратце изложил мне обстоятельства кончины старого настоятеля. Теперь ты расскажи мне все, что тебе об этом известно!

Цзун Ли бросил жадный взгляд на чашу с вином в руке судьи Ди.

— Дай и ему! — раздраженно бросил судья Дао Ганю. — Похоже, фитиль высох и в светильник нужно подлить масла.

Поэт с явным удовольствием отпил большой глоток, потом продолжал:

— Поскольку смерть Нефритового Зерцала считалась чудесным событием, она была описана во всех подробностях, чтобы войти в анналы монастыря. Там сказано, что примерно год тому назад, в шестнадцатый день восьмой луны, Нефритовое Зерцало целое утро не покидал своих покоев. Он был один и, вероятно, читал священные книги, как часто это делал по утрам. В полдень он принимал пищу в трапезной вместе с Истинной Мудростью, Супь Мином и прочими монахами. Затем вернулся к себе вместе с Истинной Мудростью выпить по чашечке чая. Выходя от настоятеля, Истинная Мудрость сообщил двум стоящим в коридоре монахам, что старец пожелал пополудни заняться рисованием своего кота.

— Учитель Сунь показал мне эту картину, — сказал судья Ди. — Сейчас она висит в боковом зале храма.

— Совершенно верно, господин. Старый настоятель обожал котов и любил их рисовать. Потом Истинная Мудрость вернулся в храм. Двум дежурившим монахам было известно, что старый настоятель не любит, чтобы его беспокоили, когда он занимается рисованием, и они дожидались снаружи у двери, чтобы быть под рукой на случай, если он их позовет. Примерно в течение часа они слышали, как настоятель напевал один из своих любимых религиозных гимнов, как это бывало всегда, когда он рисовал и работа шла успешно. Потом он начал громко что-то бормотать, словно с кем-то спорил. Голос его становился все громче и громче, монахи забеспокоились и вошли в комнату. Они обнаружили настоятеля сидящим в кресле, с блаженным выражением на лице. На столе лежала почти законченная картина. Настоятель велел призвать Учителя Суня, казначея, старосту и двенадцать старейших монахов. Он сказал, что у него есть для них важное сообщение.

Когда все предстали перед настоятелем, он со счастливой улыбкой объявил, что Небо явило ему новое толкование истины Дао и он хотел бы поделиться с ними. Сидя в кресле с котом на коленях, со сверкающим взором, настоятель произнес крайне замысловатую проповедь, изобиловавшую странными, туманными выражениями. Позднее текст этой проповеди был размножен вместе с пространным комментарием Главного Настоятеля из столицы, объяснившим все непонятные выражения.

Таким образом, всем стало ясно, что эта проповедь действительно была средоточием глубочайших тайн. Сейчас текст проповеди с комментариями считается каноническим во всех монастырях данной провинции.

Настоятель говорил более двух часов. Потом он вдруг закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Дыхание его стало прерывистым, а потом и вовсе остановилось. Он скончался.

Все присутствующие были сильно взволнованы. Налицо был редкий безупречный пример того, как даос по собственной воле спокойно переместился из этого мира в иной. Столичный Главный Настоятель объявил Нефритовое Зерцало святым. Тело его забальзамировали и после торжественной церемонии, которая продолжалась три дня и в которой участвовали тысячи людей, поместили в святилище.

Поэтому вы видите, господин, — удрученно заключил Цзун Ли, — что более дюжины свидетелей могут подтвердить: старый настоятель скончался естественным образом, к тому же он никогда не упоминал, что его жизни угрожал Истинная Мудрость или кто-то другой. Я все более склоняюсь к мысли, что, когда старец писал свое последнее письмо, он был не совсем в себе. Я вам говорил, что ему было за семьдесят и все знали, что временами он вел себя странновато.

Судья никак не реагировал. Некоторое время он сидел молча, покручивая бакенбарды. В комнате воцарилось гробовое молчание, которое нарушало только легкое похрапывание хозяина труппы. Наконец судья произнес:

— Давайте вспомним: в своем письме старый настоятель намекал, что Истинная Мудрость намеревался кого-то отравить черной беленой. В медицинских трактатах утверждается, что, прежде чем наступает агония и человек умирает, этот яд приводит жертву в состояние крайнего возбуждения. Исходя из этого, можно довольно разумно объяснить поведение настоятеля в последние часы. Старец вполне мог приписывать свое возбуждение действию Небесных сил и совершенно забыть о своих подозрениях насчет Истинной Мудрости. Единственное слабое звено в этой версии состоит в том, что настоятель, прежде чем пригласить остальных выслушать его последнюю исповедь, еще около часа спокойно рисовал своего кота. Мы сейчас же это проверим. Тебе известно, как пройти к Святилищу, Цзун?

— Я помню план, который некогда составил мой отец. Дорогу я знаю, но мне также известно, что все двери в коридорах, ведущие туда, прочно запираются!

— Об этом позаботится мой помощник, — сказал, поднимаясь, судья Ди. — Надеюсь, господин Куань не будет без нас скучать. Пойдемте же!

— Кто знает, может, нам удастся найти в этой заповедной части монастыря Мо Мо-дэ или однорукую девушку! — с надеждой заметил Дао Гань.

Он взял фонарь со стола, и все трое вышли из комнаты под мирное похрапывание Куаня.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В этот поздний час в монастыре было безлюдно. Ни на первом этаже, ни на лестнице, ведущей к зарешеченной площадке над храмовым залом, они никого не повстречали.

Судья Ди заглянул в переход, ведущий к кладовым, но и там никого не было.

Цзун Ли повел их в противоположную сторону, и они вошли в длинный коридор, что вел к башне в юго-западном углу, туда, где находились покои Сунь Мина. Когда они дошли до маленького помещения, откуда имелся выход к площадке перед библиотекой Суня, Цзун Ли отворил узкую дверь с правой стороны, и все спустились этажом ниже. Они оказались перед широкими дверями. Указывая на огромные двойные двери, щедро украшенные деревянной резьбой, поэт прошептал:

— Эта дверь ведет в Галерею Ужасов. Большой висячий замок выглядит достаточно внушительно.

— Мне попадались замки и посложнее! — проворчал Дао Гань. Он достал из просторного рукава халата кожаную сумочку с различными инструментами и приступил к работе. Цзун Ли светил ему фонарем.

— Мне говорили, что галерея уже несколько месяцев закрыта, — заметил судья. — Однако засов незапыленный!

— Вчера сюда заходили, господин. Им нужно было отреставрировать источенную червями статую.

— Ну вот! — довольно воскликнул Дао Гань.

Он открыл замок и снял засов. Судья и Цзун Ли прошли внутрь. Дао Гань затворил за ними дверь. Цзун поднял фонарь высоко над головой, и судья окинул взглядом длинную широкую галерею.