Неправда о любви - Наталья Александрова

– Тузик, Люля, работаем!

Парни выгрузили ящики с зеленью и помидорами, несколько бараньих туш. Внизу, под грудой задеревенелого мяса, лежал черный пластиковый мешок на «молнии» – в таких мешках обычно перевозят трупы.

Люля взвалил мешок на плечи, Тузик подхватил его нижний конец. Блоха, оглядевшись по сторонам, быстро пошла к своей маленькой комнатке, которая располагалась здесь же, в хозяйственном крыле особняка. По дороге они никого не встретили – прислуга Серого не слонялась без дела.

Черный мешок занесли в комнату горничной, засунули в платяной шкаф и завесили одеждой. Здесь же, у себя в комнате, Блоха оставила две пластиковые бутылки, доставленные на том же микроавтобусе. Бутылки ни у кого не должны были вызвать подозрения – одна была, судя по форме и этикетке, с яблочным уксусом, другая – с оливковым маслом.

Все трое выскользнули из комнаты, Блоха закрыла дверь, и они, вернувшись к крыльцу, приступили к разгрузке продовольствия.

Когда бледный и смущенный Тенгиз вернулся к микроавтобусу, разгрузка была уже завершена, туши сложены в холодильную камеру, зелень и овощи переданы повару, так что Тенгизу осталось только расписаться в накладной.

– Спасибо, дорогая! – смущенно поблагодарил эконом Блоху. – Ты никому не говори, ладно?

– Само собой! – успокоила его девушка. – Мы же свои люди!

Разгруженный микроавтобус уехал, и жизнь в поместье потекла своим чередом.

Однако вечером, когда прислуга Серого разошлась по своим комнатам, чтобы отдохнуть от трудов праведных, Блоха повела себя довольно странно.

Закрыв изнутри свою комнату, она с большим трудом вытащила из шкафа черный пластиковый мешок, взгромоздила мешок на кровать и расстегнула «молнию».

Если бы кто-то посторонний мог наблюдать за этой сценой – он, наверное, был бы очень удивлен. Более того – просто потрясен.

Однако никого, кроме Блохи, в комнате не было, поэтому никто не удивился, когда на ее кровати оказался труп молодой женщины, ростом и телосложением напоминавшей Блоху, да к тому же и одетой точно так же, как она.

Сама Блоха ничуть не удивилась – она знала, что Козырь обошел несколько моргов, прежде чем нашел подходящее тело.

Уложив мертвую незнакомку в более-менее естественную позу, Блоха приступила к следующей фазе операции. Она переоделась в удобный темный костюм, затем вылила на пол небольшую часть «яблочного уксуса» и немного «оливкового масла». Бутылки поставила на пол рядом с лужицами.

Жидкости медленно растекались по полу, минуты через две обе лужицы должны были соприкоснуться. Блоха последний раз оглядела комнату, выскользнула в коридор и прокралась к заднему выходу из особняка.

Здесь она затаилась и приготовилась к недолгому ожиданию.

Время шло удивительно медленно. Ей казалось, что прошло уже минут пять, а все еще ничего не происходило. Неужели она плохо рассчитала, и жидкости не сольются вместе?

Блоха взглянула на часы…

И в это мгновение в глубине здания, в той стороне, откуда она только что прибежала, прогремел взрыв.

Жидкости наконец соприкоснулись, результатом чего стал взрыв и последовавший за ним пожар. Комната Блохи, с которой этот пожар начался, выгорит до основания, и когда в ней найдут обгорелые останки, никому и в голову не придет усомниться, что это тело несчастной горничной…

Особняк ожил: где-то раздавались тревожные голоса, бегали люди, кто-то отдавал приказы. Воспользовавшись суматохой, Блоха открыла заднюю дверь (копию ключа для нее изготовил Козырь по отпечатку, который она сделала перед их встречей). Она выскользнула на крыльцо и припустила через ночной парк к самому дальнему краю. Здесь, в кустах около стены, была спрятана примитивная веревочная лестница – просто толстая веревка с узлами, игравшими роль ступенек. Единственной особенностью этой лестницы было то, что к ее концу крепились крюк и кусок плотного пластика – так называемая пенка, которую опытные туристы подкладывают под спальный мешок, чтобы не простудиться.

Блоха раскрутила веревку и забросила ее на верхний край стены. Пенка перекрыла колючую проволоку, так что теперь ни острые шипы, ни высоковольтное напряжение не представляли опасности. Блоха вскарабкалась по узлам веревки, уселась на пенку и бросила последний взгляд на дворец авторитета.

Из окон дворца выбивались багровые языки пламени, вокруг здания носились темные фигуры. От хозяйственного корпуса катили бобину пожарного шланга.

Но самое главное – возле крыльца уже разворачивались три черные автомашины.

Она знала, что это бронированные «Мерседесы» Серого. В одном из них авторитет изредка совершал деловые поездки, во втором его сопровождала охрана. Третий же, она не сомневалась, был предназначен для перевозки общака.

Блоха хищно улыбнулась, шумно втянула сырой ночной воздух, подтянула веревку с узлами, сбросила ее с внешней стороны стены и ловко соскользнула на землю. Ослабив узел, она сдернула со стены веревку вместе с пенкой и взвалила на спину – ее нужно было увезти как можно дальше от поместья, чтобы никому не пришло в голову связать ее с ночным пожаром.

– Без десяти семь! – Козырь взглянул на часы в герметичном корпусе. – Вот они!

Теперь и Кирпич услышал приближающийся шум моторов.

Козырь поправил маску и, прежде чем закусить загубник акваланга, скомандовал:

– Пошел!

Кирпич с негромким плеском ушел под воду, двумя сильными гребками подплыл к ближнему устою моста. Глаза быстро привыкли к тусклому, серо-жемчужному освещению подводного мира, и он разглядел заранее прикрепленное к опоре взрывное устройство. Вспоминая инструкцию, выставил код запуска взрывателя. На темном пластиковом корпусе замигала красная лампочка, как пристальный кровавый глаз, подглядывающий за ними.

Холодная вода даже сквозь изопреновый костюм сковывала тело. Кирпич оттолкнулся от опоры, сориентировался, проплыл к дальнему берегу, где под защитой низко нависших над водой кустов уже поджидал его Козырь.

Кирпич показал сложенные в колечко пальцы – все в порядке, вынырнул, выплюнул загубник, чтобы отдышаться. Рядом над водой появилась голова Козыря.

– Ты что? – прошипел он. – Договаривались же – из воды не высовываться, только приподнять самый край маски! Если охрана нас заметит – все, кранты!

– Да помню я, подышать хотел! – недовольно отозвался Кирпич и снова, закусив загубник, ушел под воду.

Прошло меньше минуты, и первый «Мерседес» въехал на мост. Козырь повернул голову, кивнул. Кирпич сжал в руке коробочку пульта. Сейчас самое главное – точно рассчитать момент, ни раньше, ни позже…

Первая машина уже доехала до середины моста, вторая въехала следом. Кирпич затаил дыхание. Еще несколько секунд – и начнется…

Первый «Мерседес» уже почти пересек реку, когда на мост въехала замыкающая машина кортежа. Кирпич крепче закусил загубник, досчитал до трех и нажал кнопку на пульте.

Два взрыва прогремели одновременно, слившись в один оглушительный раскат. Опоры моста подломились, и мост обрушился, как карточный домик. Средняя машина скользнула по обломкам моста и резко погрузилась в темную воду, замыкающий глухо рыкнул мотором и нырнул вперед капотом, как будто торопился покончить с собой. Передний «Мерседес» на мгновение завис, как будто пытаясь зацепиться колесами за высокий берег реки, но съехал задом, перевернулся, упал на крышу и быстро ушел под воду вслед за остальными машинами.

Козырь показал рукой: вперед! – и сам, резко оттолкнувшись от берега, нырнул и поплыл к середине реки, туда, где по поверхности разбегались пузыри воздуха, вырывающиеся из затонувших машин.

Кирпич увидел первый автомобиль. Тяжелая машина уже стояла колесами на дне, внутри ее бились трое людей, пытались открыть дверцы. До половины салон уже был заполнен водой, но под крышей еще был воздух. Один из охранников сумел разблокировать замок, дверца начала медленно открываться, воздух тысячами серебряных пузырьков хлынул наружу. Парень с белесыми бровями и широко открытыми от ужаса глазами попытался протиснуться наружу. Кирпич, вспомнив инструкцию Козыря, ударил его в висок тяжелой ручкой фонаря, втолкнул охранника обратно в машину, захлопнул дверь. Убедившись, что все трое потеряли сознание, в два сильных гребка переплыл ко второй машине.

Этот «Мерседес» лег на дно левым боком, поэтому левые двери были заблокированы. Одна из правых дверей уже была открыта, и здоровенный мужчина средних лет с длинными, как у гориллы, руками, личный телохранитель Серого Остап, пытался вытащить авторитета из машины. Кирпич увидел круглые, вылезающие из орбит глаза и с размаху на всем ходу ударил между этими глазами все тем же фонарем. От неожиданного удара телохранитель потерял самообладание, широко открыл рот, и изо рта хлынул серебряным горохом драгоценный воздух. В это мгновение Кирпич перехватил пристальный, жесткий взгляд Серого. Авторитет, наполовину выбравшийся из машины, смотрел на аквалангиста так, как будто старался навсегда запомнить его.