Неправда о любви - Наталья Александрова

В комнате повисло долгое молчание.

– Видишь ли, Аслан, – я решила тоже перейти на «ты», – мне ведь тоже многое непонятно в этой истории, например, при чем тут вообще ты? Для чего тебе нужна была Алла? Зачем ты приказал Бесику за ней следить, ясно – ты хотел, чтобы она вывела тебя на деньги. Но как ты узнал про это именно сейчас, отчего раньше ничего не предпринимал? Я понимаю, конечно, что ты ничего не скажешь…

– Отчего же, – Аслан криво усмехнулся углом рта, – скажу…

Снова дядя Вася горько вздохнул и отвернулся, Аслан же начал говорить о том, что случилось шесть лет назад.

– Без четверти семь, – проговорил Козырь, зябко поежившись. – Через двадцать минут они должны появиться.

– Если Блоха правильно посчитала, – отозвался Кирпич.

– Блоха всегда считает правильно. Давай, напяливай костюм. Времени мало осталось.

– Всегда у тебя Блоха лучше всех… – пробурчал Кирпич, влезая в изопреновый гидрокостюм и взваливая на спину тяжелый алюминиевый баллон акваланга.

Он всегда ревновал Козыря к Блохе. Именно так, не наоборот. В их пятерке Козырь был, безусловно, номер первый – самый сильный, самый ловкий, самый хитрый. Остальные постепенно прибились к нему, почувствовав в нем вожака, – Кирпич, Люля, Тузик… Козырь был для них все, главный авторитет, предмет для подражания. Козырь качал мышцы, отрабатывал приемы самбо и дзюдо – и остальные тянулись за ним. Козырь не курил, чтобы не сбивать дыхалку, – и Кирпич, который дымил с восьми лет, тоже бросил. Только Блоха была сама по себе. Она всегда была сама по себе, ей никто не был нужен. Она как-то умудрялась управляться сама – сама отбивалась от старших пацанов и от девчонок, которые еще похуже пацанов, сама отмазывалась от детдомовского начальства. Казалось, ей все нипочем. За эту самостоятельность и ценил ее Козырь. За это он и принял ее в свою маленькую стаю. Она вроде бы и не просилась. Она всегда смотрела на остальных чуть свысока, как будто все они были ей должны. Даже для Козыря она не делала исключения.

Жизнь в детдоме – не сахар, там каждый за себя. Но они, пятеро, сбились в крепкую стаю и могли кому угодно дать отпор. Скоро все остальные почувствовали эту сплоченность, и даже самые отпетые обходили их стороной.

Когда они выросли и покинули детдом, их связь не разорвалась. Козырь перекантовался пару лет при какой-то непонятной конторе, потом пошел в армию. Конечно, угодил в Чечню, но детдомовская закалка и твердый характер помогли ему выжить.

Все, что не убивает нас, делает нас сильнее.

Козырь вернулся из армии как будто обгоревшим на страшном подземном огне – смуглый, исхудавший, молчаливый. Впрочем, он и всегда был достаточно сдержан.

После армии он получил большую комнату, и стая стала собираться у него.

Он мало рассказывал про Чечню, но что-то в нем явно изменилось. Иногда проскальзывали какие-то намеки, иногда случайные проговорки. Его твердый и спокойный характер как-то надломился.

Впрочем, всех их жизнь не красила.

Тузик работал на каком-то заводе, стал злым и дерганым. Люля начал серьезно пить. Блоха жила своей жизнью, но эта жизнь тоже явно не задавалась.

Так прошло то ли два, то ли три года. Как-то под утро, когда тусклое небо за окном уже начало сереть, когда маленький круглолицый Тузик начал клевать носом, Козырь вдруг сказал:

– Пацаны, мы все сдохнем, если не сделаем большие деньги. Без денег сейчас человеком не станешь.

Он всегда обращался к ним так – пацаны, как будто Блоха ничем не отличалась от остальных. И она, кажется, была ему за это благодарна.

– Что ты предлагаешь? – оживился Кирпич, который всегда смотрел в рот вожаку. – Можно крышевать бизнес… у тебя наверняка после Чечни есть контакты…

– Нет, – Козырь помотал коротко стриженной головой, – уходить в криминал нельзя. Я знал таких ребят. Они все уже лежат по кладбищам. В криминале долго не живут.

– Ну а честным трудом больших денег не заработаешь! – разочарованно протянул проснувшийся Тузик. – От работы кони дохнут!

– Ну, ты-то это хорошо знаешь, – хмыкнул Люля.

– Блоха может замуж выйти за богатенького, – вставил Кирпич, как обычно, с подковыркой.

Блоха взглянула на него, как ударила.

– Вы меня не поняли, пацаны, – проговорил Козырь, закуривая. – Я не говорю про честную работу. Если я сказал, что не надо уходить в криминал, – я имею в виду, что не надо уходить в него надолго. Нужно сделать одно большое дело и залечь на дно.

– Большое дело? – оживилась вдруг Блоха. – У тебя уже есть что-то на примете?

– Есть, – Козырь затушил недокуренную сигарету и поставил локти на стол. – Где можно взять большие деньги?

– В банке, – подал голос молчавший до того Люля.

– Пошло мыслишь! – усмехнулся Козырь. – Банки у всех на виду. Поэтому там и охрана круто поставлена, и после ограбления трудно уйти. Нет, здесь нужно другое…

– Ювелирка, что ли? – предположил Тузик.

– Нет, – Козырь закурил новую сигарету. – Взять ювелирку, конечно, можно, но вот реализовать ее – страшная морока. Все, кто грабил ювелиров, засыпались на реализации. Потому что продать камни можно только тем же ювелирам, а у них общие интересы…

– Так что же ты предлагаешь? – не выдержал Кирпич.

– Криминальные деньги… – Блоха вроде бы и не спросила, а сама ответила на этот вопрос.

– Молодец, – Козырь одобрительно улыбнулся. – Правильно понимаешь!

– Да нас за это бандиты на куски порвут! – всполошился Тузик. – Не, парни, это не по мне! Я лучше у себя на заводе буду горбатиться, но хоть живым останусь…

– Это ты называешь жизнью? – выдохнул Кирпич. – Да лучше год прожить по-человечески…

– Не дадут тебе этого года!

– Ша! – Козырь ударил кулаком по столу, чтобы прекратить начавшуюся перебранку. – Ша! Выслушайте меня, пацаны! Один мой знакомый – оттуда, из армии, – устроился в охрану большого авторитета. Этот авторитет живет за городом, поместье у него – как раньше у царей были. Настоящий дворец!

– Так у него и охраны небось – целая армия! – проговорил Тузик.

– Он что – все свои деньги дома держит? – в один голос с ним спросил Люля.

– Отвечаю обоим, – Козырь был как всегда спокоен. – Да, охрана у него стоящая. Но денег в доме действительно очень много. Потому что он держит у себя наличный общак. Бандиты банкам не верят, а ему – верят, поэтому хранят у него в поместье свой неприкосновенный золотовалютный фонд… по величине сравнимый с валютным фондом какого-нибудь небольшого государства.

– Так что же, мы на его усадьбу танки бросим? – усмехнулся Тузик. – Своих друзей по Чечне хочешь подключить?

– Танки не прорвутся, – серьезно ответил Козырь, – у него охрана действительно серьезно поставлена.

– Так что же – авиация?

– Нет. Нам нужно заставить его вывезти деньги из дома и взять их по дороге.

– И как ты себе это представляешь? Попросишь его как следует: дяденька, вывези денежки…

– Для начала я должен знать, что вы все в деле. Если кто-то не участвует – он должен уйти сразу, чтобы не знать ничего лишнего.

– Я в деле, – выпалил Кирпич, который с Козырем готов был хоть к черту в ад.

– А я что? Я тоже… – протянул Тузик. – Я на заводе своем через несколько лет с тоски сдохну…

Люля тоже согласился.

Одна Блоха долго молчала.

– А ты что же? – повернулся к ней Кирпич. – Сдрейфила?

– Уймись! – прикрикнул на него Козырь. – Блоха мне в этом деле больше всех остальных нужна. Для нее серьезная роль приготовлена.

– Ну, если серьезная… – Блоха поиграла глазами, улыбнулась загадочно. – Если роль серьезная, мальчики, то я с вами… только признайся, Козырек, – под кого меня подложить хочешь?

– Ты что? – вскинулся Козырь. – Ты же мне как сестра! Я бы ни за что не стал…

– Тогда какую же ты мне роль подготовил?

– Ты пойдешь к этому авторитету работать. Мой армейский знакомый, тот, что у него в охране работает, тебя устроит.

– А он что – тоже в деле?

Козырь приподнялся над столом, сверкнул глазами:

– Учтите, пацаны, – кроме нас пятерых, никто больше не в деле! И если хоть слово выйдет за пределы этой комнаты – все умрем! У нас и так мало шансов, можно сказать, почти совсем нет, но если кто-то проболтается – считайте себя трупами. Эти люди не шутят, они за меньшее живьем закапывают!

– Ну, порадовал! – протянул Люля.

– Не хочешь – уходи прямо сейчас… и еще учти: если останешься, после сегодняшней ночи ни капли спиртного!

– Что, начальник, – ухмыльнулся Тузик, – сухой закон объявляешь?

– Сухой – не сухой, а если Люля запьет – мы все покойники. Мы теперь друг от друга намертво зависим…

Все пятеро остались в деле, и уже на следующий день знакомый Козыря устроил Блоху горничной в дом криминального авторитета Федора Кротова.

Кротов, он же Федя Серый, почти не выходил из дома.

Этот дом, точнее, огромное поместье авторитета, располагалось на высоком берегу реки Мамлейки, неподалеку от поселка Мамлеево. Впрочем, к поселку поместье не имело никакого отношения.