И замкнется круг - Наталья Косухина

— Как они здесь оказались?

В голосе Калеба сквозило неподдельное удивление.

— Лучше спроси: почему они нас видят?

Но все эти вопросы были риторическими, гораздо больше волновала ситуация, в которой мы оказались.

— Справимся с тремя?

Вот не было во мне твердой уверенности.

— Безусловно, но что дальше?

А дальше события развивались без нашего участия, по крайней мере активного. Отравленный дротик попал в мою ногу; судя по вскрику Родригеса, ему тоже досталось. Взор затуманился, перед глазами закружились зеленые листья и я провалилась во тьму.

Я словно плыву по воде, она омывает меня, дарит покой и расслабленность, покой…

Резко открыв глаза, я уставилась в каменный потолок предположительно пещеры и сразу же попыталась сесть. При этом движении моя грудь колыхнулась, сообщая мне, что я не одета.

Вернее, на мне имелась юбка чуть выше колен, а сверху через плечо была перекинута ткань, закрывающая полтела. Но оставалась проблема: вторая грудь оставалась обнаженной!

Повернувшись в сторону, где ощущалось присутствие Калеба, сразу же резко вернула голову в исходное положение. Мрачный творец сидел недалеко, но в отличие от меня одежды на нем совсем не было, и он подтянул поближе ноги, пытаясь хоть как-то закрыться.

— Нас раздели, — пробормотала я, пытаясь переделать наряд так, чтобы он закрывал всю переднюю часть тела.

— Ты очень проницательна, — угрюмо отозвался Калеб.

— Не переживай, я что-нибудь тебе найду.

— Сам уже нашел — подстилку с каменной кровати, на которой очнулся.

Присмотревшись, я поняла, что ткань действительно есть, просто ее так мало по сравнению с размерами тела, что я ее не заметила.

Ситуация патовая. Первый раз в своей практике я сталкиваюсь с тем, что население — не гении и не творцы — видит нас. И вряд ли те четверо, которые пленили нас, по счастливой случайности попали в число исключений. Значит, прав был жрец: дело или в их богине, или в волшебной воде.

Что я говорю? И ведь расскажи мне об этом кто раньше, не поверила бы!

— О чем думаешь?

— Ну-у… У меня на повестке дня вопросы: сначала отбить тебя у амазонок, потом пробраться к их королеве и стащить амулет. Ну, и сбежать, прихватив тебя с собой.

— А меня ты в расчет не берешь? — усмехнулся творец.

Я удивленно посмотрела на Родригеса.

— Калеб, а что ты знаешь об амазонках?

— Народ, состоящий исключительно из женщин-воинов, не имевших и не терпевших при себе мужей. Ими управляет царица, она же и водит их в походы. Для того чтобы завести детей, амазонки вступают в связь с мужчинами других народов.

— Правильно. А еще в их государстве мужчины не имеют права голоса, и мне придется приложить усилия, чтобы тебя сейчас не забрали, не разыграли в поединке и не использовали как быка-производителя. Судя по твоей мощной фигуре, ты будешь пользоваться популярностью.

Прищурившись, творец смотрел на меня.

— Значит теперь ты моя защитница?

— Да, — прищурилась я в ответ. — И тебе придется мне довериться. Сможешь?

Калеб встал и направился ко мне, а я прикрыла глаза. Повязка из грубой ткани доходила ему до середины бедра, гораздо ниже, чем я предполагала, но зато открывался такой вид на тело… Как я не умерла страшной смертью, захлебнувшись собственной слюной?

Когда Родригес оказался совсем близко, пришлось перевести взгляд на его лицо: глаза были золотыми и слегка светились.

— Я готов доверить тебе свою жизнь. В чем заключается твой план?

— Ну, начнем с заявления, что ты — моя собственность и лишь я имею право получить от тебя потомство, а дальше будем отстаивать права на тебя.

Калеб улыбнулся и глубокомысленно заявил:

— Хороший план, мне нравится.

— Сегодня я буду твоей амазонкой и проводницей воли богов. Поступим мы так…

Калеб Родригес

Амазонки пришли за нами во второй половине дня, когда мы с Верой уже перешли на мысленное общение и полностью, детально, проработали план. В нашу импровизированную тюрьму с решетками вошли две девушки и направились ко мне, но передо мной, преграждая им дорогу, выросла Вера.

Ниже меня больше чем на голову и раза в два тоньше, она храбро встала на мою защиту, несмотря на то что обе девушки были значительно крупнее ее.

— Прочь! — резко выдохнула та, что шла чуть впереди.

Вера очень плохо знала языки местных племен и только из-за их схожести с современными карибскими языками понимала с пятого на десятое. Ее счастье, что говорили наши тюремщицы простыми рублеными фразами, поэтому ей не потребуется моя помощь.

— Нет. Он мой.

— Значит, умрешь за него.

— Умрете вы. Я — посланница богов, пришла к вам с миссией, а вы собираетесь отобрать мое. За это боги покарают вас.

— Как ты смеешь выдавать себя за посланницу, цикара?

— Что это?

— Не знаю, но полагаю, что оскорбление.

— Тогда представление начинается.

— Побольше уважения!

Вера подняла руки, а я, применив силу, отбросил энергией амазонок назад.

— Осторожнее с такими фокусами, здесь очень мало источников энергии, надолго меня не хватит.

— Теперь попробую кое-что я.

Вера прикрыла глаза, а когда через несколько секунд распахнула, они горели ярким зеленым огнем. Женщины попятились, решетка, встроенная в стену пещеры, захлопнулась и мы снова остались ждать.

Я, стараясь не смотреть на Разинскую, присел на каменное ложе. Легкое одеяние совсем не скрывало достоинств хозяйки, скорее подчеркивало, особенно полные груди.

А мне сейчас никак нельзя сорваться, любое проявление слабости сразу станет заметным и то тепло, которое присутствует в наших отношениях, то родство и доверие будут утеряны.

Прикрыв глаза, я старался думать о чем-нибудь противном, например об анчоусах — терпеть их не могу! Но стоило Вере пошевелиться, как мысли снова возвращались к ней.

Около решеток появились несколько амазонок, они пытались осторожно подглядывать за нами. Вера тоже это заметила. Приблизившись ко мне, девушка выдохнула и прикоснулась к моим плечам, поглаживая, провела по ним руками, демонстрируя тем самым права на меня. А я изо всех сил гнал от себя мысли о том, что под туникой у нее ничего нет.

Амазонки зашушукались, и Разинская, встав между моих ног так близко, насколько это было возможно, запустила руку мне в волосы, заставляя взгляд устремиться прямо на грудь, где теперь явственно сквозь ткань проступали затвердевшие соски.