Единственно верный - Лариса Петровичева

Какие тут последние распоряжения… После указа Луша о ереси приговоренным распоряжаться совершенно нечем: все имущество незамедлительно отходит в казну. Шани отрицательно покачал головой.

— Я готов, господа.

Офицер резко и шумно принюхался.

— Ишь, как воняет, — подал голос младший. — Наверно, та стервь ведьмачая испеклась.

Шани посмотрел на него довольно выразительно, однако не проронил ни слова. Двое, всего двое — это была несомненная удача, и, откровенно говоря, он на такую даже не рассчитывал, полагая, что за ним пришлют целый отряд. Еще бы: не каждый день шеф-инквизиторов на костер тащат.

— Как ваша рука, господин Торн? — поинтересовался офицер, извлекая тонкую веревку из кармана камзола. — Приказано связать вас, но я могу не делать этого до выхода из тюрьмы. Мне не хотелось бы причинять вам лишние страдания.

— Благодарю вас, сударь, — Шани кротко опустил голову, всеми силами стараясь изобразить примирение с неизбежной участью. — Заступник воздаст вам за вашу доброту.

И Заступник наверняка воздал…

Некоторое время Шани смотрел на тела охранцев на полу и думал, что все получилось очень легко. Наверно, работа в инквизиции пошла на пользу: все произошло настолько быстро, что охранцы даже и не поняли, что их убивают; должно быть, только и успели, что удивиться: как же это пол вдруг оказался так близко — и все закончилось… Окинув придирчивым взглядом трупы, Шани прикинул, что старший офицер с ним одного роста, хоть и шире в плечах — его мундир подойдет. Шеф-инквизитор отложил в сторону нож и быстро принялся разоблачать покойника.

Мундир все-таки оказался ему велик, но у Шани не было времени, чтобы зацикливаться на подобных мелочах. Он забрал у убитых оружие (к счастью, у офицера был даже заряженный пистоль и маленький коробок патронов), снял с шеи покойника офицерский медальон (капитан Монтимер, извольте) и спрятал в карман. Заматывая лицо, Шани вдруг обреченно подумал, что его непременно опознают по совершенно нездешним сиреневым глазам, но не стал поддаваться панике — будь, что будет — и вышел из камеры.

Расположение помещений в здании инквизиции он знал лучше всех — недаром в свое время не пожалел сил, чтобы изучить все карты. Из тюрьмы, например, ходов было два: один вел наверх, собственно в допросные и сделан был специально для того, чтобы приговоренные попадали в камеры максимально быстро — возможности побега никто никогда и ни для кого не отменял. Второй же ход известен был немногим, и пользовались им не особенно часто: он выходил на поверхность за зданием инквизиции, прямо в респектабельный частный сектор — обнаружили его караульные, засыпать не стали и использовали для самоволок. Шани решил воспользоваться именно им.

Ему повезло еще раз — по пути попался только один караул: двое охранцев самозабвенно играли в кости, тряся стаканчиком с кубиками и не обращая на старшего по званию офицера абсолютно никакого внимания. Распустились, подумал Шани, тут, считай, конец света, а им и дела нету, вот народ… Затем был абсолютно темный коридор с таким низким потолком, что Шани со своим высоким ростом вынужден был идти едва ли не вприсядку. Судя по легким ветеркам, коридор несколько раз давал ответвления, и Шани уже успел отчаяться, но в конце концов уперся в толстенную дверь лбом.

На улице шел дождь вперемешку с довольно крупными хлопьями снега: осень Аальхарна собиралась уступать свои права долгой скучной зиме. Шани натянул пониже отобранную у офицера шляпу и быстрым шагом двинулся в сторону коновязи: там оставляли своих лошадей те инквизиторы, которым по малому рангу не следовало иметь собственную карету.

Наверняка, его побег уже обнаружен. Надо было торопиться.

Шани довольно неплохо ездил верхом, а выбранная им черная красавица-лошадка под дорогим седлом оказалась послушной и не норовистой. За ним уже должны были отрядить погоню и направить гонцов по заставам со словесным портретом шеф-инквизитора и описанием его украденной формы (капитан Мортимер, к счастью, не имел модной привычки украшать камзол нашивками и крупными пуговицами), так что мешкать не следовало ни в коем разе, и Шани, пришпорив лошадку, направился в сторону Северных ворот: там начинался Великий Аальхарнский тракт, соединявший север страны с далеким югом и приморьем, попав на который, можно было не волноваться о дальнейшем будущем: среди многочисленных дорог, ответвлявшихся от него, затеряться легче легкого и на время осесть в какой-нибудь глуши. Был у Шани небольшой домик в поселке Волшки, купленный через подставных лиц на имя некоего господина Сандру Вальда, мещанина полублагородных кровей, — добраться бы туда и не высовываться до самой весны.

Несмотря на эпидемию и отвратительную погоду, на улицах было людно. Горожане торопились на площадь — смотреть на сожжение величайшего еретика, преступника и бывшего шеф-инквизитора. Слышались как проклятия в адрес всесветного негодяя — как же посмел, дескать, предать и Заступника, и Отечество, так и причитания, в основном, женские — в массе своей народ считал Шани оклеветанным подлецами, и многие девушки в открытую несли цветы, явно собираясь пристроить их у костра. Однако, в общем вся людская суета выглядела как новый пестрый бант на старой грязной шлюхе и нисколько не прикрывала, а наоборот, болезненно выпячивая ужас и уродство умирающей столицы. Шани видел раздувающиеся трупы, которые валялись прямо среди улиц — никто их не убирал, и люди просто шли мимо, стараясь не наступать. Дождевая вода скапливалась в мертвых глазницах и стекала грязно-кровавыми ручейками по щекам: казалось, мертвецы оплакивают судьбу живых. Множество окон было заколочено, и на ставнях прицеплены были красные тряпки: это означало, что владельцы комнат мертвы и, возможно, до сих пор дожидаются погребения за забитыми ставнями. Шани не покидало чувство, что из-за мертвых окон за ним следят алчные внимательные глаза, и бесплотные руки тянутся к нему, чтобы схватить и сжать в холодных объятиях. Он вздрагивал и пришпоривал лошадку: надо было торопиться, а испугаться он сможет потом: когда выживет и вспомнит увиденное… Умное животное фыркало и прибавляло ходу: мертвецы ей явно не нравились.

Северные ворота встретили Шани свирепым патрулем охранцев: заградившие Шани путь патрульные явно предпочитали сидеть бы где-нибудь в тепле, а не торчать здесь, когда усиливается метель и кругом бродит смерть да горожане так и норовят выбраться из столицы и не останавливаются ни перед чем.

— Откуда и зачем? — рявкнул толстый патрульный в темно-зеленом камзоле и довольно дорогой меховой накидке, явно отобранной у кого-то из нарушителей границы. Шани сунул руку в карман и вытащил медальон.