Агуня (СИ) - Колч Агаша

— Вот такая почта, — констатировала я, закончив чтение. — Всё за нас с тобой, котенька, решили. Пора собираться в путь.

Меня прервали тихие всхлипывания, доносящиеся из кухонного закутка за занавеской.

— Трофимушка, родной мой, — присела около заплаканного домового. — Ну что ты?

— Уйдёте, как я здесь один буду? — сморкаясь в тряпицу, вздохнул домовой.

— Почему один? Ты же слышал, что нам смену пришлют. Познакомлю вас, подружитесь. Может, еще лучше будет, чем прежде.

— Не грусти, — боднул головой в плечо друга Филипп. — Ты теперь грамотный, а мы книжки тебе оставим и ещё передадим. Будешь читать и узнавать новое.

— Хотите пирог со щавелем? Утром леший принёс охапку свежего, — спросил смутившийся от внимания Трофим и прогнал нас в горницу.

Выкладывая из сундука на стол то, что я хотела забрать с собой, удивлялась, что за столь малый срок обросла таким количеством имущества. Первыми, чтобы не забыть в спешке, достала кристаллы Амбросия. Их оставалось еще немало, и пора вернуть хозяину эти несметные сокровища. Яйцо Рябокуры завернула в цветастый платок с кистями, что подарил Здеслав. Со дна сундука вынула свои рисунки и эскизы, краски, кисти, карандаши, оставшуюся бумагу, альбомы и блокноты, мольберт. Кофейная чашка из подарочного набора, полюбившаяся мне. Ларец Кощея… Гора росла пропорционально моему недоумению.

— Как я всё это потащу?!

— Ты ещё меня не посчитала, — ехидно отозвался с лежанки фамильяр.

— Даже не думай! Пешком пойдёшь, — не менее зловредно ответила я.

— Хозяюшка, позволь подарок тебе сделаю? На память, — подергал за юбку домовой.

— Трофим, миленький, да куда ещё-то? Не знаю, как это уместить!

— Не торопись отказываться, — старичок из-за спины достал небольшую пёструю сумку из домотканого холста, украшенную вышивкой, тесьмой, пуговицами из дерева, рога и металла. — Вот возьми.

Торбочка мне понравилась с первого взгляда. Длинная ручка позволяла носить через плечо, оставляя свободными руки. Этностиль аксессуара хорошо сочетался с любимыми джинсами и кроссовками. Да и энергия доброго посыла домашнего духа не помешает в моей беспокойной жизни. Приняла с поклоном:

— Благодарю, дедушка! Буду носить с удовольствием. Хороша сумочка, красивая и удобная.

— Ещё и вместительная, — захихикал Трофим.

Положил сидр на стол, взял со стола узелок с яйцом и ловко вкатил внутрь. Следом вложил упаковку красок и кистей, туда же — блокноты и альбомы. Остановился, хитро поглядывая на меня, довольный моим изумлением. Размеры содержимого были раза в три больше сумки, но она как была плоской, так и оставалась лежать словно пустая.

— Подними, попробуй, — предложил домовой.

Помня вес яйца и канцелярских принадлежностей, я ухватила ручку и приготовилась поднять со стола вес килограмма на три-четыре. Но торбочка, повинуясь моему усилию, легкой птицей вскинулась под потолок.

— Она пустая! — охнула я, горюя о потере подарка Рябокуры.

— Загляни вовнутрь, — посоветовал Трофим.

Подняла клапан и раздвинула края, обшитые для прочности плотным шнуром. В сумке, где-то далеко на дне, лежали мои вещи.

— Всё, что туда ни положишь, везде будет с тобой, а веса иметь не будет, — прокомментировал свой подарок добрый домашний дух.

— И в других мирах тоже? Даже когда через портал пройду? — я всё ещё с недоверием разглядывала необычную суму.

— В Дремлесье мы говорим «Навь». Ты как-то сказала «Изнанка». Она общая для всех миров. Торбочка — это вход в твою маленькую кладовку.

— Доставать как? Не дотянусь же.

— Положи на стол, или лавку, или даже на колени себе — и бери что надо, — проинструктировал домовой, скрываясь за занавеской.

Так и сделала. Разложила суму, засунула руку и тут же нащупала яйцо, завёрнутое в платок, связку кистей и стопку альбомов. Радуясь чудесному подарку, принялась складывать вещи, стараясь запомнить, куда и что положила. Оглядела пустую столешницу, подняла торбочку, дивясь тому, что веса в ней не прибавилось, примериваясь, надела через плечо.

— Красота!

Когда мы, успокоившись от эмоций, связанных с внезапным отъездом, пили чай с пирогом и через распахнутую дверь любовались розовым закатом, у крыльца послышались неровные шаги.

— Вот и смена, — предположил кот.

Но никто из нас с места не тронулся. Даже домовой, следуя привычке своего скрытного народа, не исчез, а спокойно потянулся долить себе чая.

— Здравы будьте, — проскрипела темная фигура в дверном проёме, заслонившая сумеречный свет своим появлением.

Домовой и кот уставились на меня. Тоже на них покосилась, уж больно голос показался знакомым, но опознать не смогла.

— Проходи, только дверь прикрой, а то мошки разные налетят, — пригласила я гостью.

— Сколько навязала защитных тесёмок по Заречью, а свою избушку не удосужилась от комаров защитить, — попенял кот.

— Сделаю. Хорошо, что напомнил, — почесала фамильяра за ушком. — Скажи, где я могла этот голос слышать?

— Хозяюшка, ты сама три дня назад так говорила! Не признала? — удивился домовой.

Тем временем гостья закрыла двери и в сенях, и в горнице и присела на лавку к столу:

— Не узнаёшь, Агапи?

Щелкнула пальцами, зажигая светлец, и стала всматриваться в горбатую фигуру. На меня смотрела точная копия меня недавней. Мамочка дорогая! Это вот такой страшной я была? Как же люди после общения со мной заиками не становились? От удивления смогла только головой отрицательно покачать: не узнаю.

— Начальство, проанализировав твою деятельность, пришло к выводу, что такая внешность очень эффективна для работы наблюдателя. Теперь всех, кто здесь жить будет, так наряжать станут… И звать Агунями, — последнюю фразу гостья из себя выдавила с явной неприязнью. — Дожил! Мало, что нарядили бабкой страшной, так еще на имя твоё откликаться придётся.

— «Дожил»? — ошеломлённо переспросила я. — Ты мужчина? Извини, но в гриме тебя не узнаю.

Сменщик поднялся, отвесил шутовской поклон:

— Лэра, позволь напомнить: я Тикар рес Ветис — тот, кого ты опалила своим дыханием донага, тот, кого благодаря тебе выгнали из учебки в самом постыдном виде… Теперь я сам себя в этом образе не узнаю.

— Но как ты вернулся в стражи? — воскликнула я без толики раскаяния, но слегка опасаясь мести.

— Лэр Инк рес Плой посодействовал. Посетил замок отца с целью объяснить произошедшее. Меня под домашним арестом держали, лишив всех радостей жизни. Даже служанок в покои не пускали. Отец думал, что со мной делать. То ли изгнать, лишив титула, то ли женить выгодно на старухе, то ли сослать навечно в приграничную провинцию наместником. Третий сын — не большая ценность в наших семьях, а я ещё и позором покрыл себя. — Тикар мотнул головой, отгоняя воспоминания. — Перспектива была грустная, но лэр тайный страж, выслушав родителя, предложил свой вариант. Отрабатываю два срока наблюдателем, и если моя служба будет безупречной, то он станет ходатайствовать о моём восстановлении в учебке. Согласился без раздумий. Что такое один оборот по сравнению с пожизненной женитьбой?! Шуткой ещё одно условие предложили: если полюбит меня кто в образе чудовищном да поцелует в уста с чувством, так и простятся мне прегрешения. Но этого я уже сам боюсь. Роль у меня женская, значит, с ласками мужик полезет.

Услышав последнее условие, мы покатились со смеху. Чувство юмора у Инка было потрясающим.

— Не переживай, сменщик! — вытирая слезы, выступившие от хохота, успокоила парня. — Поискать ещё надо того смельчака, что отважится Бабу-Ягу поцеловать. Оборот быстро пролетит, и не заметишь. По себе знаю.

— Хорошо тебе говорить. Вон у тебя какая компания веселая, — он кивнул на домового и кота, которые всё ещё не могли успокоиться и хихикали, откинувшись на лавке.

— Не переживай, один не будешь. Часть хорошей компании тебе достанется. Трофим — домашний дух. Домовой по-местному. Он в избе живет со дня постройки. Подружись с ним и слушайся советов, — заметив, как капризно дернулось плечо третьего сына Ветиса, продолжила строго: — Ты плечиками не дёргай, юноша. Дедушка старше нас с тобой, вместе взятых, будет. Опыта жизненного и мудрости житейской много, есть чему поучиться. Заодно язык местный подтянешь, а то через два слова на третье межгалактические слова вставляешь.