Предательство - Хелен Диксон

— Ты и в самом деле хочешь меня, ведь правда, Белла? — воскликнул Ланс с едва сдерживаемым восторгом, ощущая на губах ее сладкое и теплое дыхание, пока Изабелла продолжала прикасаться к нему, содрогаясь в его объятиях. — Скажи же это. Сердце твое бьется слишком быстро, чтобы сохранять незаинтересованность, любовь моя.

Она была словно одурманена, ее глаза затуманены, являя прелестное зрелище глубоко погруженной в пучину любовных наслаждений женщины. Все ее ощущения поглощены и дезориентированы магией этого сокровенного действа. Нежно приподняв ее подбородок, он принялся целовать ее лицо, зажмуренные глаза, бархатистые щеки. Губы ее дрожали, и он снова впился в них своими устами.

— Господи, — хрипло прошептал Ланс, его глаза блестели, когда он пристально всматривался в ее запрокинутое лицо. — Ты самая откровенная и решительная женщина, которую я встречал, — черты, восхищающие меня в любой даме, но ты еще и потрясающе красива и желанна.

Он опустил ее на скамейку. В полутьме, освещенные лишь тусклым лунным светом и далекими отблесками уличных фонарей, смутные видения кремовой кожи ее обнаженных плечиков, изящной шейки возбуждали в нем дикое и одновременно столь незнакомое желание, которое никакой женщине еще не удавалось пробудить. Оно не было похожим на слепую и животную похоть. Скорее в нем таилось нечто сокровенное — сладкое и нежное очарование пробужденной страсти.

Ланс вновь припал к ее припухшим от поцелуев губам своим жадным ртом, лаская ее, впитывая ее дыхание. Он поглаживал пальцами ее отвердевшие от возбуждения соски и, похоже, никак не мог остановиться. Внезапно руки его проникли под юбку, принялись скользить по гладкой коже ее бедер. Их поцелуи стали еще более страстными. Губы его касались ее щек, продвигались по ее шее; Белла дрожала от их обжигающего напора и ощущения его рук на своей обнаженной коже. Разум твердил о необходимости сопротивления настырному вторжению, однако она больше не могла бороться, чувства ее были оглушены шквалом эмоций. Все существо словно погрузилось в пламя, изысканные ощущения переполняли ее. Его прикосновения, его запах — все это вместе пронзало ее насквозь. Белла почти не заметила того момента, когда он поднял ее с мраморной скамьи и опустил на холодную, мягкую и сладко пахнущую ночной прохладой траву.

Их тела сплелись, и весь мир наполнился страстью, неясными всхлипами и жаром. Из бального зала доносились звуки музыки и гул голосов, где-то в глубине сада раздавалось уханье филина, однако любовники были глухи и слепы, не замечая ничего, кроме яростного желания. Когда Ланс задрал ее юбки, Белла краем глаза увидела полоску кожи своих округлых бедер, чуть выше шелковых чулок, блеснувшую в лунном свете. Ей показалось, что она уже слишком долго задерживает дыхание, ее лицо и груди горели от сжигавшего их пламени. Высвободив ее грудь из лифа платья, Ланс ласкал, целовал посасывая ее губами. Изабелла никогда не испытывала ничего подобного, и новое невероятное ощущение едва не свело ее с ума.

Дрожь охватила все ее тело, и она желала, превыше всего на свете, почувствовать, как его крепкое поджарое тело прижимается к ней. Ланс продолжал целовать и ласкать ее, пока все ее мысли и эмоции, сердце и разум не превратились в жидкое пламя. Он пробудил ее потаенные стремления, освободил ее страсти, и она уже больше не могла ни в чем ему отказать. Белла повиновалась желаниям своего естества, полностью подчинившим разум и подхватившим с чарующей и одновременно ужасающей своим напором силой. Ланс опустился на нее и вошел в ее лоно, Белла судорожно прижала его к себе, и с уст ее сорвался крик боли и наслаждения. Трепеща в его объятиях она не чувствовала ничего, кроме дикого экстаза, охватившего ее, когда они слились в единое целое, дополняя друг друга в самом сокровенном акте занятия любовью.

Ланс торжествовал, держа ее нежное, гибкое молодое тело в своих объятиях. Ее тонкие, изящные руки обвивали его шею, их уста жадно тянулись друг к другу, он наслаждался ее теплотой и влагой. Ланс, вдоволь познавший плотские удовольствия, бывшие всегда доступными для него, никогда, до встречи с Беллой, не держал в объятиях женщину не только юную, но и невинную, нетронутую и чистую, безмятежная, невозмутимая красота которой приводила его в восторг.

Когда все закончилось, Белла на некоторое время потеряла способность мыслить. Она не могла воспринимать ничего, кроме свежих воспоминаний о невероятной радости, чего-то огромного и значительного, только что случившегося с ней, чувства, не сравнимого ни с чем по глубине и накалу. Открыв глаза, она увидела склонившееся над ней лицо Ланса. Желая остановить мгновение и еще раз вкусить его близость.

Изабелла была разочарована, когда он отстранился и встал, принявшись спокойно поправлять свой костюм. Белла села на траву, пребывая в смятении, тело ее все еще вибрировало от жара страсти и ощущений его плоти внутри себя. Она не могла поверить, что решилась отдаться ему, испытывая чувства и эмоции, недоступные ее собственному пониманию.

Ланс взял ее за руку и помог встать. Он улыбнулся, наблюдая за тем, как она пытается привести себя в порядок. Белла с облегчением осознала, что они в саду одни и никто не отправился их искать.

— С тобой все в порядке? — спросил он, протягивая руку и нежно гладя ее щечку.

Он смотрел на нее с высоты своего роста пронизывающим, проницательным взглядом. Глаза ее казались темными и огромными на прекрасном, бледном лице, кожа сияла подобно тонкому шелку в неясной полумгле. Изабелла околдовала его, словно языческая статуя, отвечая не как девочка, а как чувственная, соблазнительная женщина. Ланс не был разочарован. Однако практически неконтролируемое влечение к ней собственного тела потрясало, нервировало и раздражало его. Нет, он больше не притронется к ней, пока она не станет его женой.

Белла кивнула, опустив глаза и разглаживая юбки, внезапно смущенная его присутствием. Даже находясь в пучине желания, она осознавала, что собирается отдать ему то, что по праву принадлежит только мужу, а поскольку Ланс и должен был стать ее супругом, как ни странно, Изабелла не испытывала стыда, сомнений или желания ему противиться. Почему бы не подарить ему то, что он так откровенно требовал, думала она, и что ни одна женщина не сможет удержать, если мужчина вознамерился взять это силой или хитростью?

— Сожалеешь? — задал вопрос лорд Бингхэм.

— Да, — призналась Изабелла. — Я… я хотела бы, чтобы ты подождал, пока… пока мы не поженимся… прежде чем сделать это. Мне говорили, что девственность представляет собой бесценный дар женщины своему супругу. Если вы раздумаете жениться на мне, кому я теперь нужна?