Мощи Распутина. Проклятие Старца - Валтос Уильям М

О’Мэлли, похоже, не смутило количество крови, скопившееся вокруг трупа Отто Бракнера. Работники морга перевернули его на спину, чтобы коронер смог расстегнуть рубашку. Он натянул резиновые перчатки, после чего обследовал грудь, подмышки и пах.

Закончив осмотр, О’Мэлли с помощью Ростка поднялся на ноги. Сняв перчатки, он хриплым голосом заключил:

— Аневризма. Умер часов двенадцать назад. До вскрытия ничего сказать не могу, но если хотите знать мое предварительное мнение: разрыв брюшной аорты. Короче говоря, смерть от естественных причин — никакой связи с Уэнделлом Франклином.

— Вы узнали это, просто осмотрев его? — скептически спросил Росток.

— Когда тело доставят в морг, тогда скажу вам более точно. Но сейчас я вижу, что у вашего напарника нет открытых ран, однако на полу огромное количество крови, которая, похоже, шла носом и ртом. Все говорит о внутреннем кровотечении; учитывая объем потерянной крови, скорее всего, артериальном. По кровавым следам на первом Этаже можно определить, где оно началось. Думаю, сюда он поднялся в поисках помощи.

— Вы обратили внимание на кончики пальцев? — спросил Росток. — Они черные, как у Франклина.

— Некроз ткани. Ничего необычного тут нет, — коронер огляделся, словно в первый раз осознал, где находится. — А не в этой спальне недавно умер человек?

— В этой. Пол Данилович, — напомнил Росток. — Вы сказали, это был сердечный приступ.

— Да, все верно. Непонятно только, намеренно его вызвали или нет.

— Хлоридом калия?

— Именно.

Иначе говоря, убили с помощью лекарства.

— Этого я не говорил, Росток. Я только имел в виду, что приступ мог быть вызван присутствием хлорида калия в организме. Хотя это тоже не факт, — О’Мэлли подал жест помощникам, чтобы те убирали труп Бракнера. — Так или иначе, хлорид калия мог попасть в его организм через пищевые добавки, которые он, по словам вдовы, регулярно принимал. В таких таблетках куча всего лишнего. Если найдете мне их, я с удовольствием проведу тесты. Но даже при условии, что там обнаружится повышенное содержание хлорида калия, этим будет заниматься Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами, а не вы.

— Послушайте, О’Мэлли, здесь пять дней назад умер человек. Теперь у нас еще один труп, на сей раз полицейского. По-вашему, это не подозрительно?

— По-моему, это совпадение. Ваш друг Бракнер, как я понимаю, умер своей смертью, — О’Мэлли открыл дипломат и извлек оттуда бланки, затем, сверившись с наручными часами, записал время. — Я знаю, что недоверчивость у вас от природы, но люди умирают — это нормально. Если бы вам приходилось видеть столько же трупов, сколько и мне, вы бы перестали искать в каждой смерти заговор. Кстати, вы так и не рассказали, что здесь делал Бракнер.

— Охранял вдову.

— Да? И где же она?

— Не знаю.

Росток наблюдал за работниками морга, пытавшимися закатить тело Бракнера в огромный пакет для трупов. Это было нелегким делом. Пришлось привлечь четырех человек вместо обычных двух, чтобы затащить труп в фургон. О’Мэлли закрыл дипломат, приготовившись спускаться вслед за своими помощниками.

— В последнее время я вижу слишком много мертвых тел, — сказал Росток.

— Работа у тебя такая.

— Но они идут одно за другим. Сегодня утром умер директор банка.

— Кровоизлияние в мозг. Так сказал его лечащий врач. По крайнее мере, смерть была быстрой. Ему, в общем-то, повезло.

— Вы уже знаете об этом? — удивился Росток.

— Рассказали в банке. Я же как раз оттуда, — коронер поднял руку, предвосхищая поток вопросов. Только избавьте меня от своих подозрений, Росток. Я был там вместе со специалистом из отдела здравоохранения, который дезинфицировал сейф. Это обычная процедура. Место, где находят человеческие останки, требует дезинфекции.

Росток последовал за коронером на первый этаж. Когда они подошли к выходу, О’Мэлли развернулся.

— Мне правда жаль вашего друга. Но еще в Библии сказано, что никому не дано знать день и час своей смерти.

— Да, — пробормотал Росток. — Но вам не кажется, что в этих смертях есть что-то странное? Уэнделл Франклин умирает от кровотечения из царапины на пальце, Гарольд Зиман — от кровоизлияния в мозг, и вот теперь Отто, по вашим словам, от аневризмы. Разве это не странно, что смерти всех троих произошли от кровотечения?

— Росток, в них нет ничего общего, — О’Мэлли уже не пытался скрыть свое раздражение. — Это нормально, что у пятидесятилетнего банкира происходит кровоизлияние в мозг. Или что такой великан, как Бракнер, умирает от аневризмы. Да, признаю, в случае с Уэнделлом Франклином у нас загадка, но мы ее разгадаем.

Смерть всех троих наступила по естественным причинам — просто промежуток времени был необычно коротким. Не пытайся найти несуществующее.

— Отто всегда твердил мне то же самое.

— Что?

— Всегда говорил, что я чересчур подозрителен, что не надо в каждом деле искать убийство.

— Хороший совет.

— Не уверен, что Отто согласился бы с вами. Не теперь.

40

Репортеры на улице сразу же узнали О’Мэлли, не успел тот выйти из дома, и кинулись к нему с расспросами. Он поприветствовал всех дежурной улыбкой, после чего устроил незапланированную пресс-конференцию на подъездной дорожке. Но после заявления О’Мэлли о том, что Бракнер умер от естественных причин, репортеры потеряли интерес к коронеру и толпа рассосалась.

Осталась только Робин Кронин. Девушка ждала Ростка у патрульной машины.

Ее голова была слегка наклонена вбок, а на губах красовалась неестественная репортерская улыбочка. Сегодня на Робин был костюм цвета электрик: пиджак с плечиками и без лацканов и юбка, по длине соизмеримая с предыдущей. Очередной «суперкостюм», подумал Росток. Косметику, как и в прошлый раз, словно бы наносил профессиональный гример; укладка волос казалась вполне достойной салона красоты. Росток попытался представить себе Робин с утра, только что вставшей с постели, и все равно нашел ее вполне привлекательной. Будь она сантиметров на пятнадцать повыше, ее можно было бы назвать неотразимой красавицей.

— Прошло всего двадцать четыре часа, — простонал Росток. — Вы обещали мне появиться здесь через трое суток.

— Тот разговор касался произошедшего в банке. Я не нарушила своего слова: сюда меня привело другое событие, — ее искусственная улыбка не исчезала с лица, словно Робин таким образом хотела смягчить суровость Ростка. Ярко-красная помада блестела на солнце. — Смерть полицейского. Об этой истории я должна рассказать.

— Не о чем рассказывать. Смерть Бракнера вызвана естественными причинами. Вы не могли бы подвинуться? Я сяду в машину.

Робин стояла, прислонившись к дверце и закрывая от Ростка ручку. Репортерша и не подумала сдвинуться с места.

— Что здесь делал Бракнер? — спросила она.

— Я тороплюсь в участок.

— Вы обещали держать меня в курсе событий.

— А вы обещали не появляться в Миддл-Вэлли.

— По-моему, здесь намечается интересная история, так что я хочу быть ее частью.

— Ваша работа — рассказывать новости, а не быть их частью.

— Вы понимаете, о чем я.

— На данный момент у меня нет для вас информации, — он взял ее за руку и отодвинул от дверцы. Робин не сопротивлялась. Росток же, удивленный приятной мягкостью тела, держал ее руку на секунду или две дольше положенных. По ее глазам он понял, что она это почувствовала. — Я позвоню вам завтра. Тогда, может быть, поговорим.

— Я хочу поговорить сейчас.

— Повторяю вам, ничего интересного здесь нет. Не понимаю, почему вы еще не ушли вместе с остальными репортерами, — он начал закрывать окно, но она положила руки на стекло.

— Остальные репортеры не в курсе истории этого дома, — заметила она. — Они не знают ни про женщину, жившую здесь, ни про смерть ее мужа, ни про руку, которую он хранил в сейфе, ни про гибель ее свекра.

Росток завел машину, рассудив, что это будет лучший способ закончить разговор. Вполне вероятно, что репортерша решит отойти.