Золото келе - Антон Болдаков

делал всё, чтобы не быть замеченным. На медведя это не походило ничуть. Тут и натуралистом не надо было быть…

Елена посмотрела на горящую лампу и скрипнула зубами — лампа выдала её с головой. Тот кто таился за порогом явно увидел тень девушки и отдавал себе отчёт в том, что она проснулась. Потому и затаился за дверью… Ждал подходящего момента, что бы забраться к ней…

Елена, шагнув к стене, подняла «Вьюгу» и тут же услышала из-за тонкой двери тихий щелчок — очень характерный, который, как правило, перепутать с чем-то было невозможно. Взводимые курки оружия.

За порогом раздался громкий хлопок, и несчастном «элементе стеновой конструкции, предназначенном для заполнения дверных проёмов», появилась громадная дырища — облако картечи просто снесло дверь, раздробив её в мелкие щепки — куча щепок и дроби разнесла вдребезги стол, матрас на кровати и стакан с недопитым чаем — стрелок успел увидеть, как его цель сдвигается к стене и тут же выстрелил. К сожалению, для себя явно не успев понять, что Елена сделала это для того, чтобы защитить «Оранг», стоящий на столах у противоположной стены.

Тут же стрелок бросился убегать, что-то бросив на пол.

Вскинув «Вьюгу», Елена выскочила в коридор, проломив дверь, точнее то, что от неё осталось…

И чуть не нарвалась на пулю — стрелок использовал нехитрый трюк, которому обучали еще диверсантов Германии в Первую Мировую войну — убегал спиной назад, видимо хорошо зная коридор и не боясь упасть.

Когда Елена выскочила из деверей, то он выстрелил в неё уже из простого револьвера.

Елена увернулась от пули — та свистнула у неё над ухом, и, вскинув «Вьюгу» — тут же бросила её на пол.

Противника следовало взять живым.

Неудачливый убийца, увидев, как Елена, тигром, бросилась на него, ухватил револьвер обеими руками и ещё выстрелил — Елена успела заметить, как пуля пронеслась мимо неё, снова свистнув в ухо. И тут же прыгнула вперёд, упала на пол и, перекатившись через голову, вскочила на ноги.

Для её противника все движения девушки были немыслимо быстрыми — он даже толком не успел понять, как Елена исчезла из-под ствола его оружия и появилась рядом!

Елена подпрыгнула в воздух и со всего маху въехала ногой в грудь противника.

В обычном состоянии она бы даже не покачнула его — здорового, крепкого мужика, к тому же одетого в какую-то толстую одежду, что амортизировала часть удара. Масса самой Елены и её противника были несопоставимы.

Однако в состоянии «боевого шока», удары Товарища-Молнии принимали воистину сокрушающий эффект, особенно когда Елена имела под ногами упор в виде пола — стрелка просто отшвырнуло от Елены — только выпавший из руки револьвер шлёпнулся на доски пола, протащило по полу и остановило, только ударив спиной в перила лестницы.

Свет лестничной лампы упал на него — это был радист, Гаврила, что помогал налаживать свет в том мрачном сарае, с останками «трясунов»… Держась за бок, он со смесью ужаса и непонимания смотрел на Елену.

— Ты смотри, какие гости у нас по ночам гуляют, — усмехнулась Елена, выходя из «боевого шока» — вряд ли радист гулял тут увешанный оружием по самые брови — даже для поселения это необычно. — Смотрю, ты кое-что понял. Правильно?

Лестница снизу загудела от топота ног — народ, разбуженный ночным салютом, мчался по лестнице. Гаврила уцепился за перила, встал и посмотрел на Елену с исказившимся от ярости лицом….

А потом просто оттолкнулся и полетел вниз — через перила, в лестничный пролёт.

Елена успела его поймать за ногу, но в данном случае масса тела радиста играла против неё — он был тяжелее и увлёк её за собой — в самый последний момент Елена успела выпустить его и вцепиться в перила.

Подскочивший Серафим и ещё какой-то мужик, перегнулись через перила и, сцапав Елену, вытащили на площадку.

— Тьфу ты… — Елена оттолкнула мужичка, что продолжал держать её, чуть ли не за декольте и посмотрела через лестничный проём. — Удрал гад…

— Что случилось?

— Извини, но это я только Иннокентию расскажу, — проворчала Елена. — Включите свет!

Серафим щёлкнул выключателем — коридор залило светом.

На полу валялся револьвер Гаврилы, а у дверей Елены, точнее того, что осталось от них — странный предмет — обрез охотничьего ружья, с привязанной к его стволам рукавами обычной ватной фуфайки. Такие необычные «глушители» Елена видела только в Европе — и то, у уголовников и мародёров Румынии, что любили с таким оружием грабить мирное население. Выстрел, благодаря рукавам от ватника, получался очень приглушенный. Правда, выстрелить без шума можно было всего один раз.

— Тьфу ты чёрт, — проговорил Серафим. — Ну что за… Что тут случилось?

— Чё-чё… убить он её хотел, что, не видишь? Какого лешего? Что тут за муйня творится?

— Товарищ сержант… и правда, что за непонятки?

Елена влетела в свой «кабинет» и, пощёлкав клавишами «Оранга», переводя его в боевой режим, схватила «Вьюгу» и рявкнула:

— Вон!!!

Серафим, что заглядывал в комнату, понятливо кивнул и отогнал от двери всех любопытствующих.

Елена быстро содрала с себя халат и майку с трусами и, запрыгнув в «Айзек», спешно застегнула его.

Выдернув из-под кровати сумку с боеприпасами для «Вьюги», она вогнала в оружие «Подвальную Смерть» и посмотрела на Серафима так, что тот, без слов, схватился за стоящую у окна скамейку и пододвинул её к выбитой двери.

— Кто попробует зайти сюда без моего разрешения — урою, — мрачно предупредила Елена окружающих. — Серафим, у тебя оружие есть?

— Ага.

— Живо на радиостанцию. И это… труп приберите в лазарет, — схватив патронташ с боеприпасами к ОКВ, Елена побежала вниз по лестнице, а затем перепрыгнула через перила, и легко и быстро спрыгнула по ним до первого этажа и — как твоя молния, вылетела на улицу.

…Всю дорогу до радиостанции Елена молчала, воображая себе — какие ужасы увидит там. В радиорубке должно было всегда быть трое радистов — следить за радиостанцией и принимать радиограммы. И неизвестно, что придумал Гаврила, что бы избавиться от нежелательных свидетелей.

К счастью реальность оказалась не такой страшной — влетев в прокуренную радиостанцию. Елена, с облегчением, увидела, что оставшиеся двое радистов лежат на большом столе и шумно дышат, пребывая в каком-то непонятном то ли сне, то ли галлюцинациях — в общем, не вполне хорошо ориентируясь в реальности, но пребывая в живом виде.

Воздух был крепко прокурен, но всё перебивал аромат сала с чесноком и свежего лука.

Серафим бросился щупать пульс у спящих,