Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939 - Майкл Пауэлл

Трап был спущен с левого борта, и вахтенный офицер, очевидно, уведомил командование о подходе катера. Маккол увидел фигуры в белой форменной одежде, выходящие на квартердек. Не каждый день военно-морской атташе в звании пост-капитана[33] после важного морского сражения наносит визит коммодору. Харвуд постарался, чтобы встреча прошла на высшем уровне, и Маккол не мог этого не оценить. Катер плавно подошел к борту, Маккол взбежал по трапу на квартердек, где его встретили коммодор Харвуд, капитан Вудхаус, коммандер Эверет, лейтенант-коммандер Медли и вахтенные офицеры, застывшие в военно-морском приветствии. Маккол стянул с головы шляпу, машинально подумав, что на ней слишком яркая лента, затем снова надел. Было бы хорошо, если бы его первые слова заняли достойное место в Оксфордской книге цитат, а если бы он был французом, у которых врожденная склонность к таким вещам, он бы наговорил для этой книги не меньше чем полстраницы. Но Маккол, подумав, сказал Харвуду:

– Здравствуйте, сэр.

Харвуд, похоже, был вполне удовлетворен. Он ответил:

– Приветствую вас, Маккол. Очень рад вас видеть. Вы знакомы с Вудхаусом, не так ли?

Тут у Маккола появилась еще одна возможность сказать что-нибудь особо запоминающееся. Он сказал:

– Здравствуйте, Вудхаус. – И мужчины обменялись рукопожатиями.

Харвуд продолжил знакомство:

– А это Медли, мой штабист.

Маккол повторил манипуляции со сниманием и надеванием шляпы и сказал:

– Здравствуйте, Медли.

Поздоровавшись со всеми, Маккол вернулся и внимательно посмотрел на Харвуда. Этот момент запомнился им надолго. Глаза Харвуда блестели, и Маккол почувствовал, что его захлестывают эмоции. Он хотел что-то сказать, но слова застревали в горле. Его спас Харвуд, схватив за руку и потянув в сторону.

– Идите сюда, скорее! – воскликнул он и увлек за собой на другую сторону квартердека.

Остальные офицеры остались на месте.

– Ну а теперь, Маккол, – возбужденно заговорил он, – вы должны остановить его.

У Маккола в полном смысле отвалилась челюсть, и он потрясенно уставился на коммодора.

– Остановить? – воскликнул он, едва к нему вернулся дар речи. – Но мы из кожи вон вылезли, чтобы заставить уругвайцев вышвырнуть его из порта!

Харвуд только отмахнулся.

– Да, конечно, я все понимаю. Ваши действия вполне естественны при создавшихся обстоятельствах, но абсолютно неправильны.

Маккол возвысил голос ровно настолько, как может позволить себе пост-капитан в беседе с коммодором:

– Мы уже убедили их!

– А теперь разубедите, – невозмутимо ответствовал коммодор. – Вы обязаны сделать все возможное, чтобы не дать ему выйти в море.

У Маккола закружилась голова.

– Но как мне это сделать? – только и смог вымолвить он.

Но Харвуд оставался таким же напористым и безжалостным.

– А вот это уж дело ваше и Мартина. Используйте любые средства. Вспомните о правиле двадцати четырех часов, наконец. Короче, делайте что хотите, но «Граф Шпее» должен задержаться в порту.

Харвуд, наконец, заметил, как расстроен и удивлен Маккол, и сменил тон. Теперь он излучал спокойствие и уверенность. Он сказал:

– Дело вот в чем: трех моих кораблей недостаточно, чтобы действовать наверняка. Вы же знаете, как много потребовалось времени, чтобы загнать немца в угол? – Маккол кивнул, и Харвуд настойчиво продолжил: – Река Ла-Плата имеет ширину в устье более ста миль. Если немец прорвется, – он махнул рукой в сторону открытого моря, – а он может это сделать… может, черт возьми!.. Поймите, тринадцатого мне очень повезло. И я совершенно не уверен, что везение будет сопутствовать мне и дальше.

Маккол потерянно проговорил:

– Понимаю.

Харвуд видел, что доказал свою правоту, и снова изменил тон. Теперь он возвысил голос:

– Адмиралтейство приказало сконцентрировать все группы кораблей-охотников в районе Монтевидео. Они все уже на пути сюда. Но взгляните на карту! – Он сделал знак Медли и Вудхаусу подойти, и Медли, повинуясь только ему понятному жесту шефа, развернул карту. Харвуд ткнул толстым пальцем в район севернее Южной Америки и сказал: – Группа К…

– «Реноун» и «Арк Роял», – пробормотал Медли.

– …находится в шестистах милях к востоку от Пернамбуку, – закончил мысль Харвуд, – то есть в двух с половиной тысячах миль от нас.

Вудхаус добавил:

– А им еще предстоит бункеровка в Рио.

Харвуд кивнул:

– Да, и это значит воскресенье… понедельник… вторник, да?

– Совершенно верно, – сказал Вудхаус.

Харвуд продолжил:

– Вторник – самый ранний срок, когда они могут появиться здесь. «Нептун» и французская группа Х еще дальше! «Дорсетшир» в среду вышел из Кейптауна… ему предстоит пройти четыре тысячи миль. Понимаете?

Маккол понимал.

– Вы просто обязаны задержать линкор здесь по крайней мере до вторника, – вдохновенно закончил коммодор.

Маккол философски заметил:

– Пожалуй, мне лучше начать прямо сейчас.

– Вот это правильно! – одобрил Харвуд и сказал Медли: – Предупредите команду катера. Ах да, и… – Он шепнул что-то в ухо Медли. Тот улыбнулся, кивнул и поспешил прочь.

Три офицера еще несколько минут поговорили, а потом направились к трапу. Маккол уже справился с первой растерянностью и торопился вернуться в Монтевидео, чтобы начать действовать.

– Бедный Миллингтон-Дрейк, – сказал он. – Я представляю его физиономию, когда он узнает, что должен дать задний ход.

– Он, должно быть, не скучает без работы, – заметил Харвуд.

– Совершенно верно. Он сделал все, что от него зависело, обработал морское министерство, министерство обороны, иностранных дел… Он там дневал и ночевал, потрясая Гаагской конвенцией.

– Я понимаю, – задумчиво проговорил Харвуд. – Гуани, Луизи, Кампос – только пару дней назад я играл с ними в гольф, а теперь от них зависит решение жизненно важного для всех нас вопроса.

По трапу поднялся курсант со странными палками в руках. Маккол не понял, что это такое, и перевел вопросительный взгляд на Харвуда.

– Кстати, о гольфе, – сказал Харвуд. – Взгляните на мои клюшки!

Медли продемонстрировал разодранную сумку и обезглавленные палки. Маккол окинул их сочувственным взглядом:

– Это действительно клюшки?

– Это зубочистки! – с чувством воскликнул Харвуд. – Иначе их теперь не назовешь. Один снаряд снес им все головы! Неплохая меткость, вы не находите? В ярмарочном тире они бы выиграли плюшевого мишку!

Они уже подошли к трапу. Катер стоял у борта. Харвуд и другие корабельные офицеры приготовились проводить Маккола так же торжественно, как встретили. Солнце ярко светило, спокойное голубое море слегка покачивало крейсер, парадные формы офицеров белели на солнце, и никто еще не знал, что смерть подошла очень близко.

За спиной Харвуда вахтенный офицер передал Медли какое-то сообщение и странным тоном, заставившим Медли поднять на него удивленным взгляд, проговорил:

– Сообщение для коммодора, сэр.

Медли взял бумагу и прочитал сообщение. Затем, обменявшись понимающим взглядом с вахтенным, который теперь широко улыбался, и заметив, что коммодор все еще беседует с Макколом, он передал сообщение Вудхаусу. Тот прочитал и молча отдал его коммандеру. После ознакомления с содержанием сообщения на всех лицах отражались одинаковые чувства, но проявившиеся в разной степени – удивление, радость, ликование. Ничего не замечающий Харвуд как раз говорил Макколу:

– Смотрите, чтобы вас не арестовали за контрабанду. Передайте Родригесу, что за мной джин. Привезу через пару недель.

Маккол взглянул прямо на Харвуда и, подчеркивая каждое слово, проговорил:

– Вы знаете, сэр, что южноамериканские государства считают реку Ла-Плата территориальными водами на всем протяжении между Пунта-дель-Норте и Пунта-дель-Эсте.

Харвуд ответил таким же прямым взглядом:

– Да.

– А если, – продолжил Маккол, – «Граф Шпее» пойдет вверх по реке к Буэнос-Айресу, вы попытаетесь его остановить?

Выпущенная стрела, как говорится, попала не в бровь, а в глаз, и Харвуд не мог этого не оценить. Но ответа он не дал. Возможно, он его просто пока не знал, однако дипломатическими способностями он обделен не быш и сказал:

– Маккол, я никогда не быш искусным наездником, но знаю правила игры: не стоит преодолевать препятствия впереди лошади.

Маккол улыбнулся и сказал:

– До свидания, сэр.

Они пожали друг другу руки. Харвуд отдал честь, остальные офицеры последовали его примеру. Маккол в очередной раз поднял шляпу и направился по трапу вниз.

Вудхаус все еще держал в руках бумагу с сообщением для коммодора и только ожидал подходящего момента, чтобы ее отдать. Харвуд стоял у поручней и наблюдал, как катер, плавно отойдя от борта, устремился к берегу. Военно-морской атташе возвращался к работе, которую должен был выполнить. Последние слова Маккола касались проблемы, которая мучила Харвуда в течение последних сорока восьми часов. Он давно служил в Южной Америке и был хорошо знаком с местными особенностями и специфическими проблемами. Во время погони по реке Ла-Плата они уже вторглись в территориальные воды, и Харвуд не сомневался, что канцелярии посольств и консульств разных американских государств, включая США, гудели от новостей. Он размышлял, барабаня пальцами по поручням, пока катер с военно-морским атташе на борту не скрылся за выступающим в море мысом острова Лобос, после чего обратился к Медли: