Проверка на разумность - Владимир Лосев

— А вот это уже хорошо! — обрадовано воскликнула Марина. — По крайней мере, одна проблема отпала.

— Наверно отпадает и вторая, — задумчиво просвистел Зеле. — Если нужно задержать, а не убить, то я смогу какое-то время удержать на месте киота.

— Как?

— Также как зверя, он просто не захочет за вами гнаться. У этих чужаков сильная воля, долго я не смогу его держать, но думаю, моего волшебства хватит для того, чтобы мы успели забраться в челнок.

— Вот вам и готовый план! — девушка довольно потерла руки. — Осталось только добраться вовремя до нужного места.

— А это невозможно, — печально прощелкала птаха. — У меня врожденное чувство расстояния, и оно говорит мне, что даже если мы помчимся со всех ног, все равно не успеем.

— Почему?

— Потому что я не могу бежать, мои предки покорили пространство небо, но по земле мы не можем быстро двигаться…

— Тогда будешь лететь впереди, и предупреждать нас об опасности.

— Я не умею летать…

— Да, — задумчиво произнесла Марина, глядя на Торка. — Весело. Птица не умеющая ни ходить, ни летать. А ты говорил, что только нам не повезло…

Глава седьмая

Неприятности сменяют одна другую для того, чтобы хорошо ощущалась горечь жизни.

— Такого не бывает, — недоверчиво просвистел Зеле. — Если у тебя есть крылья и тело, предназначенное для полета, то ты обязательно полетишь — так говорит древняя мудрость.

— Иногда рождаются летуны, которые не умеют летать, их у нас называют ползунами, — прощелкала Алана, она смотрела на этих существ и думала о том, как странно устроена жизнь. Если бы они встретились ей на родной планете, она бы презирала их, а сейчас слушает и принимает их равными себе. — Это отвратительно, но так иногда с нами шутит природа. Того, кому не повезло родиться с плохими крыльями, как только исполняется двадцать один год, сбрасывают с высокого утеса.

— Почему именно в это время? — поинтересовался Евгений. — В чем смысл?

— Древние считали, что в это время летун достигает своего пика развития, его тело крепнет, а сила растет. Не все птенцы сразу вылетают из гнезда, некоторые рождаются слабыми, они боятся прыгать вниз, но их не трогают, заботятся до тех пор, пока не приходит период совершеннолетия. Именно им тогда им дают последний шанс вернуться в небо. Большинство гибнет, но некоторые летят. Мне до моего совершеннолетия осталось совсем немного, жаль, когда это произойдет, я буду находиться на чужой планете.

— Почему? — полюбопытствовал коротышка. — Хочется умереть?

— Это лучше, чем жить ползуном.

— Что-то в твоем рассказе, птица, не соответствует действительности? — Торк пристально взглянул в темные птичьи глаза. — Что-то ты недоговариваешь.

— Что, двуногий?

— Объясни мне одну вещь. Ты была на корабле киотов?

— Да, они поймали мой звездолет, лучший, что был придуман корами, он мог летать дальше других.

— Ну, этим нас не удивишь, как я понял, мы все сюда прилетели на лучших звездолетах своих цивилизаций, и это понятно, иначе наши и ваши сородичи уже давно бы побывали здесь, и нам не требовалось бы проходить это унизительное испытание.

— Я согласен, — кивнул Зеле. — Ты мудр, человек, и понял главное.

— Что же ты хотел все-таки узнать? — Алана ковыляла последней, и поэтому все остальные были вынуждены придерживаться ее темпа. — Да, я находилась на корабле наших общих врагов, глупо это отрицать.

— И тебя погружали в жидкость?

— Да, я не умею плавать, но мне пришлось дышать этой мерзкой текучей гадостью.

— Киоты используют этот раствор, чтобы изменить тело. Я не сомневаюсь, что они поменяли твое тоже.

— Может быть. Но что ты имеешь в виду?

— Даже если ты родилась не умеющей летать, то после этой жидкости уже должна парить под небесами.

— А… поняла. Ты прав. Мне действительно стало легче подниматься в воздух, мои крылья уже не подламываются так предательски, да и такой дикой боли в сухожилиях, как раньше, не испытываю, но на дальний полет мне по-прежнему не хватает сил, иначе я бы улетела от того хищника, что меня преследовал, и вам не потребовалось бы его убивать.

— Думаю, требуется время на то, чтобы ты свыклась с этими изменениями, — задумчиво проговорил Евгений, в его голове вертелась какая-то мысль, которую он никак не мог ее поймать. — Ты можешь планировать?

— Да, когда мне встречаются высокие деревья, я залезаю на них, расправляю крылья и лечу. А когда мне удается поймать восходящие потоки, то могу планировать очень долго.

— Так получается быстрее?

— Летать не ходить, это проще, но, увы, здесь нет деревьев.

— Зато есть я…

— Ну… с тебя далеко не спланируешь, ты не так высок, как себе кажешься.

— Не скажи, — Торк, наконец, понял, что он может сделать, чтобы их движение ускорилось. — Иногда я способен на чудеса…

— Хочешь попробовать поднять ее в воздух? — догадалась Марина. — Думаешь, получится?

— У нас выбора нет, с ней мы далеко не уйдем, и точно не успеем к сроку. Попытка не пытка. Не получится, все останется так, как есть, но если получится, получим огромный выигрыш во времени.

— Пробуй.

— О чем вы говорите? — поинтересовалась птаха. — У тебя есть крылья или какое-то устройство для летания?

— Что-то вроде того. Не думаю, что мне удастся поднять тебя очень высоко, но до вершины среднего дерева, думаю, у меня получится.

— Я готова попытаться, понимаю, что задерживаю всех, и мы теряем возможности. Что нужно делать?

— Просто скажи, за что я могу взять твое тело, чтобы ничего не повредить?

Алана посмотрела на Евгения, который доставал ей едва до плеча и отрицательно покачала головой.

— Мы не очень хрупкие, но для того, чтобы я могла летать, нужно, чтобы у меня были свободны крылья. Может, мне залезть на твои плечи?

Теперь уже Торк с сомнением посмотрел на мощные лапы с когтями.

— А ты не сделаешь мне больно?

— Не уверена, но буду стараться.

— Давай, давай, сади ее себе на плечи, — улыбнулась Марина. — Не трусь. Очень хочется посмотреть, как один не умеющий летать, будет учить другого.

— Что они собираются делать? — поинтересовался Зеле. — Я слышу странные речи, но не понимаю их. Может ли бескрылое существо парить в небе, и при этом нести на себе настоящую птицу? Если это произойдет, то я признаю, что ваш род способен к волшебству.

— Думаю, мы сейчас это увидим, и слова будут не нужны.

Евгений опустился на корточки и закрыл глаза, больше от страха, чем для сосредоточения. Алана подошла к нему спереди, с помощью девушки забралась на его широкие плечи и плотно обхватила их когтями. Разведчику не было больно, но неприятно, потому что, мысленно представляя, как мощные костяные когти пробивают его тело, он начинал дрожать от страха.

Торк уже пожалел о своем предложении, но было уже поздно — птица заняла свое место на его плечах. Он медленно выпрямился, придерживая Алану за лапы. Та несколько раз хлопнула крыльями, чтобы сохранить равновесие.

— Тихо, — пробормотал Евгений, открывая глаза. — Только, ради бога, осторожно. Не испорти мое тело. И не сжимай так сильно, я не могу сосредоточиться.

— Плохая мысль, — произнес коротышка, с любопытством глядя на то, что происходит. — Они оба напуганы, волшебства не получится.

— Ты слышишь их эмоции? — поинтересовалась Марина.

— И твои тоже. Ты боишься за своего самца, он тебе нравится.

— А вот об этом говорить ему не надо — девушка оглянулась на Торка, чтобы проверить, не слышал ли он этих слов. У того были закрыты глаза, он настраивался на полет. — Но если ты можешь слышать чужие чувства, то, можешь, наверно, и помочь им?

— Я готов. Расскажи, что нужно твоему самцу, чтобы он полетел?

— Обычно он успокаивается, потом непонятно как отталкивается от земли.

— Я попытаюсь ему внушить мысли о покое, — Зеле сел на землю и стал смотреть на Евгения темными глазами без зрачков. — Сейчас сниму лишнее напряжение.

Марина с любопытством наблюдала, как лицо Евгения разгладилось, стало спокойным и бесстрастным, как у статуи, потом он начал медленно подниматься. Коротышка провожал их напряженным взглядом.

Чем выше поднимался Торк, тем медленнее он двигался. Наконец, примерно метрах в ста от земли он завис в воздухе, и Алана оттолкнулась от него лапами, отбросив его на пару метров вниз, после чего Евгений стал быстро опускаться, а птаха наоборот подниматься в серо-зеленую глубину неба к багровому светилу.

Разведчик повалился на землю, не сумев на последних метрах погасить скорость, но, похоже, не пострадал, потому что сразу же вскочил и обратился к Марине, которая следила за птахой.

— Ты видела, как я высоко взлетел? У меня такого раньше не получалось.