Леди так не делают - Екатерина Сергеевна Бакулина

сомневаюсь, что она существует. Посмотри внимательно, тебе ничего в это не кажется странным?

Я взяла бумагу в руки, начала читать… не знаю… я тоже не верю, что правда, но…

Подождите…

Моргнула, присмотрелась снова. Так странно… Или мне это только кажется?

– Почерк… – шепнула я.

– Да, – Хэл кашлянул и тихо выругался. – Они скопировали твой почерк. Я не думаю, что это совпадение.

Я поняла, что холодеет внутри. Земля уходит…

– Зачем?

– Удобный ход, – сказал он. – Подставить тебя и меня заодно. Потом объявить, что клевета на королеву – твоих рук дело.

Что-то мне страшно.

– То есть, можно все представить так, словно я написала эти ложные показания против принца?

Хэл кивнул.

– Конечно, я могу сейчас это сжечь, – сказал он. – Но не думаю, что написано в одном экземпляре. Иначе мне не отдали бы это так легко. Я сожгу, появится еще одно.

– И что теперь делать?

– Подожди, это еще не все, – Хэл мрачно усмехнулся. – Твой муж тоже дал показания. Он сознается во всем так рьяно, что выглядит слегка не в себе. Смеется. Я говорил с ним, а он смеется мне в лицо. За такие признания казнят, это измена однозначно. Но он словно не верит в такой исход. Словно ему уже что-то пообещали. Но самое интересное, он говорит, что всегда ненавидел Эдварда, но Малькольм… Малькольм тоже доверия не заслуживал, он слишком слаб. Каррингтон поддерживал Малькольма только потому, что долгое время не видел других вариантов.

– Долгое время? А потом?

– Потом, должно быть, увидел, – фыркнул Хэл.

– Осталось только сказать, что он всегда поддерживал тебя? Что ты поехал в Лисмор именно за этим, за его поддержкой.

– Да, – Хэл серьезно кивнул. – Думаю, так и будет. Стоит только чуть качнуть чаши весов, и он тут же выдаст эту версию.

Страшно. И словно так планомерно загоняют в угол. Уже загнали.

И я даже почти знаю, что там у Хэла еще. Еще две бумаги. Я и так знаю.

– Вот, – он положил еще одну на стол. – «Учитывая сомнительное происхождение принца Роберта и сложную ситуацию в стране» мне предлагают в полной мере принять на себя бремя власти и объявить тебя королем. Подписали семеро. Не единогласно, но большинство.

– Провокация? – шепотом сказала я. – Откажись.

– Уже отказался. Не думаю, что мое согласие или отказ реально на что-то повлияют. И… – он положил последнюю бумагу. – Составлено от моего имени, нужно только подписать. Или уже не нужно? Может быть, они и без меня справятся, – ухмылка у него такая нервная, глаза блестят, словно у сумасшедшего или пьяного. Но Хэл абсолютно трезв. – Видишь, я объявляю себя королем. Сейчас ужин с арденскими послами. Потом, вечером, заседание Совета. На этом, думаю, все.

Все.

Так, словно это уже приговор.

Словно муха в паутине… уже запуталась.

– Хэл, но так же нельзя! Нужно что-то делать!

Он поджал губы.

И мне вдруг показалось – даже это еще не все. Есть еще бумаги… или не бумаги, есть что-то на словах. Что-то, о чем Хэл молчит.

Грустная улыбка в уголках губ. Даже не отчаянье. Он смирился. Принял все как есть.

Но ведь так нельзя!

– Так нельзя, Хэл!

– Думаю, уже поздно. Ловушка захлопнулась.

– Нет!

– Больше всего я жалею, что не отправил тебя с Эмили, – он взял меня за плечи, вдруг так крепко, заглядывая в глаза. – Сейчас мы сделаем так. Переоденем тебя во что-нибудь неприметное, в платье горничной… тихо выведем из дворца…

– Нет! – я дернулась из его рук. – Даже не вздумай, Хэл! Я никуда не поеду, я останусь с тобой! Пока еще ничего не случилось. И если случится, я хочу быть рядом.

Злость в его глазах. Отчаянье и злость.

– Ты не понимаешь! Мне будет намного тяжелее, если ты будешь рядом. Мне придется постоянно думать о тебе. Я буду готов признаться в чем угодно, если они…

– Это ты не понимаешь! – я вырываясь, очень хотелось ему по морде дать, чтобы это отчаянье из него выбить. – Если все действительно так, как ты говоришь – им не нужны твои признания. Признавайся в чем хочешь! Или не признавайся. Это уже ничего не изменит, все уже решено. Но если я буду рядом ты, по крайней мере, попытаешься хоть что-то сделать, чтобы меня спасти, что-то изменить. Если я сбегу сейчас, ты просто опустишь руки, позволишь им решить за себя!

– Что я могу сделать, Мэг?

– Не знаю! – я поняла, что меня дрожь бьет, еще немного и нервы сдадут окончательно. – Что-то можно сделать! Придумай! Кто, как не ты, Хэл!

– Мэг…

– А что ты хотел? Просто отойти в сторону? Как отошел тогда! Двадцать лет назад! Я не пришла, а ты просто смирился и ушел! Ничего не попытался сделать! И сейчас…

Дыханье перехватило. Я понимала, что так нельзя, и обвинять несправедливо, что он тогда ничего не мог сделать. Но давняя обида вдруг…

И слезы.

– А что я мог сделать тогда? – глухо спросил он.

– Знаешь… – мне вдруг почти смешно стало. Такой нервный, почти истерический смех. – Я так мечтала, что ты ворвешься в церковь, перед самым венчанием, и спасешь меня. Увезешь… А ты…

Это дурацкие детские мечты. Я отлично понимаю, что сделать это было невозможно.

Он поджал губы. Долго смотрел мне в глаза.

– Прости…

Я зажмурилась.

Сама чувствовала себя виноватой. К чему это сейчас? Ему и так нелегко.

Выдохнула, пытаясь взять себя в руки.

Истерикой тут точно ничего не изменить.

Осторожно погладила его по плечу.

– Это ты прости… я не должна была…

Он покачал головой.

– Я сейчас не понимаю, что делать, Мэг.

– Что бы ни случилось, я хочу остаться с тобой, – сказала я. – Второй раз этого уже не выдержу.

Безумие и неправильно. Но либо бежать вместе, либо никак.

* * *

Обед с послами Ардена.

Глядя на Хэла за столом – мне даже сложно поверить, что совсем недавно я слышала от него все это. Словно другой человек – спокойный, уверенный, светская улыбка на губах. Он ведет себя так, словно совсем ничего не происходит. Все как должно.

Алонсо Суарес наблюдает за ним чуть прищурившись.

– Значит, вы все уже решили, милорд? – говорит он. – Предпочти давнюю любовь выгодному браку? – и кивает на меня.

– Да, – улыбается ему Хэл. – Я слишком долго это ждал.

– Что ж, может и к лучшему, – глядит, прищурившись. – И когда ваша свадьба?

– Для начала нам нужно решить вопрос с разводом леди Маргарет.

– Разводом? – Суарес делает вид, что удивлен. – Он же у вас в руках. Казнить