Прыжок льва - Александр Прозоров

Девкалион отпил вина из золоченой чаши и, поставив ее на стол, продолжал излагать.

— Филипп осадил Орик в Эпире. И скоро возьмет его. Этот город — союзник римлян. Я же должен окончательно разбить дарданов, — посол обернулся в сторону своих помощников, молчавших до сих пор, — а Плексипп и Демофонт захватить города в южной Иллирии, продвинувшись до горных селений ардиев, самого воинственного племени из иллирийцев. Колонисты-греки из Аполлония и Эпидамна, что расположены на побережье, пока держат нейтралитет. Но Филипп приказал нам в случае чего не останавливаться перед разгромом этих городов.

— А как ведут себя римляне? — спросил Иллур, внимательно выслушав все, что поведал ему посол македонского правителя. — Что слышно о консулах?

— Ардии не зря напали на наши корабли, — пояснил Девкалион, — за ними стоят римляне. Ганнибал терзает их легионы, но Рим быстро восстанавливает силы. Мы несколько раз перехватывали корабли с советниками римлян, которых консулы посылают к иллирийцам. И знаем, что римляне перебрасывают свои легионы на восточное побережье для того, чтобы потом переправить их сюда. У них большой флот и они контролируют море. Мы не должны позволить им появиться здесь.

— Посланник Ганнибала уверял меня, что у вас тоже большой флот, — заметил Иллур, вновь невольно скривив губы в усмешке, — и вы сможете направить его против Рима. Ведь почти весь мой флот остался в Крыму.

Постепенно спесь слетела с Девкалиона, и Ларин увидел перед собой усталого вояку.

— Да, у нас есть флот, — ответил он, медленно процеживая слова сквозь зубы, — и мы достойно встретим римлян. Но их флот сейчас сильнее. А мы втянуты в войну с иллирийцами, Эпиром и теперь дарданами. Мы, конечно, разобьем всех наших врагов. Но если… царь скифов нападет на Иллирию, то войскам Филиппа будет сделать это гораздо легче.

— Так я и знал, — пробормотал Леха себе под нос, — все приходится делать самим.

А когда толмач, уловивший исходившие от него звуки обернулся, — адмирал сам замахал руками, мол, «не надо переводить».

— Ну что же, — рассудил Иллур, не обратив внимания на возгласы кровного брата, — я не сомневался, что римляне начнут будоражить местные племена, едва я подойду к побережью. Но мы все равно нападем на Иллирию, как того хочет Филипп и как того хочу я сам.

Царь скифов встал и прошелся по юрте. Македонцы остались сидеть, молча наблюдая за его действиями и ловя каждое слово, которое царь выговаривал отчетливо и не торопясь, тщательно обдумывая.

— Передайте Филиппу, что я немедленно двинусь по вашим землям к побережью Иллирии, а вам предстоит самим разделаться с оставшимися дарданами.

Иллур остановился, обернувшись к главному греку.

— Горящую землю иллирийцам я обещаю, Плексипп и Демофонт могут оставаться с тобой, если пожелаешь. А вот вам надо будет не допустить высадки римских легионов, если они появятся здесь раньше, чем я захвачу побережье. Надеюсь, Филипп справится со своими врагами в Эпире к этому времени, а твои македонцы силой оружия подтвердят славу своих предков здесь.

Девкалион вскинул голову — его почти обвиняли в трусости. Но быстро опустил ее. Как ни крути, а без конных орд скифских кочевников гордым македонцам, властителям почти всей Северной Греции, было сейчас не обойтись. Особенно в случае римского десанта на побережье.

— Я передам своему царю твои слова, — Девкалион поднялся, поправив ножны меча и надевая шлем с гребнем из перьев на голову, — завтра же я отправлюсь к нему.

— Великолепно, — ответил на это Иллур, скрестив руки на груди, — и не забудьте взять с собой моего кровного брата. Он должен отбыть посланником к Ганнибалу, едва мы достигнем побережья.

— Плексипп останется с тобой и проводит посланника к морю, где даст ему корабль. Желаю скорой победы над иллирийцами! — сказав это, Девкалион поклонился и вышел. Демофонт последовал за ним.

Остался лишь Плексипп.

— Мой отряд готов выступить немедленно, — произнес военачальник, смерив пристальным взглядом Ларина.

— Нет, — ответил на это Иллур, — мы выступим только завтра на рассвете. Мне еще нужно отдать много приказов своим людям. Предстоит новое наступление.

Спустя три дня Леха Ларин втянул носом соленый запах Адриатики. Пенистые волны бились о камни в небольшой гавани, где были пришвартованы триеры македонцев. Три из них Плексипп выделил для экспедиции в Италию, и это при недостатке кораблей для ведения боевых действий, который ощущался во флоте. Из чего Леха сделал вывод, что добраться он должен в любом случае. Две триеры составляли охранение посланника. Отплытие было намечено на предстоящую ночь. Путь был недалекий, как ему рассказали, но в море кишели римские корабли. Так было больше шансов проскочить незамеченными.

— Ну, прощай брат, — обнял Леха Иллура.

Они стояли у шатра, который царь скифов велел поставить рядом с горой. У подножия желтых скал обосновались передовые части достигших Адриатики скифов.

— Выполню все в точности, как приказал, — подтвердил адмирал.

— Как встретишься с Ганнибалом, сразу возвращайся назад, — добавил Иллур, — найдешь меня здесь…

Он замолчал на мгновение и, обводя взглядом прибрежные скалы и сделав неопределенный жест рукой, закончил наставления:

— На побережье.

Глава семнадцатая

Праздник огня

Едва стемнело, захватив свой мешок с палубы, Терис первым исчез в трюме, уставленным бочками со смолой. Окинув подозрительным взглядом пристань, где шаталось еще немало народа, Федор спустился за ним. «Главное, — подумал Чайка, переставляя ноги по ступенькам лестницы, — чтобы римляне не надумали поинтересоваться Сандракисом раньше завтрашнего утра».

Достав из мешка все необходимое, они расщепили несколько найденных досок и, обмотав паклей, изготовили факелы. В полумраке карфагеняне возились довольно долго, но спустя час все было готово. У бочек со смолой выбиты крышки и «фитили», как их называл командир двадцатой хилиархии, прикручены к каждой. Оставалось только подпалить.

Несколько раз Федор прерывался и высовывал голову из трюма над поверхностью палубы, чтобы обозреть окрестности. Но все было тихо. Намеченные им на роль жертв квинкеремы мирно дремали у пирса на другом берегу акватории, уже едва различимые в темноте. Римские морпехи, вернувшись с занятий, разошлись по своим баракам. Еще до захода солнца в гавани появился отряд всадников, но, пообщавшись с пешими легионерами, ускакал обратно в город. У Федора, наблюдавшего за ними с корабля, вырвался вздох облегчения. Он уже решил, что сейчас начнется прочесывание всей гавани на предмет поиска нападавших. Однако римляне, по всей видимости, решили, что неудавшиеся убийцы Марцелла прячутся где-то в городе и не стали оцеплять всю акваторию. Даже количество патрулей осталось тем же.

«Храбрый парень этот Марцелл, — усмехнулся Федор, снова спускаясь в трюм, — а впрочем, чего ему бояться. Он же пока в своем городе. Да и народу нельзя показывать, что ты боишься каких-то двух пробравшихся в город финикийцев. Слухи поползут. Так что смелость сенатора нам только на руку. Должны успеть».

— Ну как у тебя? — спросил он у адъютанта, закончившего привязывать последний факел к бочке.

— Порядок, — отрапортовал Терис, — разгорится быстро. Можем отправляться.

— Подождем еще, — рассудил Чайка.

Надышавшись смоляными парами, они выползли на палубу проветриться, примостившись на корме. Вся акватория уже погрузилась во тьму, лишь на дальнем конце у складов горело несколько факелов. Торговцы наконец покинули площадь. На других кораблях кое-где мелькали едва различимые тени матросов, но большинство судов просто стояло на привязи, а команды уже давно гудели в кабаках. Соседние с посудиной Сандракиса корабли тоже казались безлюдными.

Вдоль складов прошелся римский патруль из шестерых легионеров, но, не обнаружив ничего подозрительного, скрылся в небольшом бараке, где у них было оборудовано караульное помещение. На небе появились первые звезды, с каждой минутой делаясь все ярче. Однако, словно в ответ на опасения Чайки, вскоре поднялся ветерок и по небу поползли тучи, то и дело скрывая звезды во мраке.

— Пора, — решил Федор, повинуясь внутреннему чутью.

Он встал, пробираясь к сходням.

— Я отвяжу канаты, — приказал он вполголоса, чтобы случайный прохожий не услышал их, — а ты поднимай парус. Сумеешь?

— Сумею, — ответил Терис, и Федор больше догадался, чем увидел в темноте его уверенный кивок.

Спрыгнув на пирс, Чайка едва различил во мраке два массивных бревна, у носа и кормы корабля, вокруг которых были обмотаны швартовочные канаты. Нашел на ощупь первый узел и с большим трудом его развязал. Корабль Сандракиса, почуяв свободу, начал потихоньку отходить кормой от пирса. Федор взялся за второй и вдруг услышал за собой громкий голос.