Прыжок льва - Александр Прозоров

Увидев это, Иллур пришел в ярость.

— Немедленно сбросить их с перевалов! — заорал он на своего посыльного и добавил, едва сдержав себя: — Если эта атака не закончится победой, то всех сотников казнить!

«Узнаю брата», — подумал, невольно вздрогнув при звуке этого голоса, Леха.

Посыльный ускакал.

Не успели скифы перестроиться и предпринять новую атаку, как на перевалах произошло заметное шевеление, и вниз покатились горящие телеги. Сбивая всадников и рассекая ряды атакующих, телеги докатились до самой долины, где рассыпались от ударов о камни.

— Эти приемы я уже видел, знакомая техника, — поделился впечатлениями Ларин, — такая же атака трибаллов стоила мне нескольких кораблей. Интересно, кто у кого научился?

Но Иллур не разделял оптимизма своего кровного брата. В ярости, сжимая кулаки, царь скифов наблюдал за новой атакой своей конницы. Однако то ли его «внушение» дошло вовремя, то ли конные лучники сделали свое дело, окатив защитников сотнями стрел, но следующая атака закончилась победой. Скифские копьеносцы, словно таран, разбивающий ворота, проломили оборону дарданов на обоих перевалах, обратив их в бегство.

— Уничтожить всех! — взвизгнул Иллур, увидев этот прорыв. — Догнать и убить! Чтобы ни одного дардана не осталось в живых!

Когда Иллур и Леха Ларин поднялись на один из отвоеванных перевалов, то лошадям просто негде было поставить копыто, — он весь был усыпан трупами дарданов и скифов.

— Дорого обошлись мне эти земли, — процедил сквозь зубы Иллур, наблюдая за своими всадниками, преследующими внизу немногочисленных беглецов.

— Но и дарданы здесь почти все полегли, — заметил на это Леха.

Посмотрев на один из перевалов, открывавшихся отсюда, он вдруг заметил блеск шлемов и щитов.

— А это еще что за подкрепление? — вскинул адмирал руку, привлекая внимание царя.

Иллур тоже посмотрел в указанную сторону.

Спускаясь с перевала, солдаты шли ровными рядами, положив на плечи очень длинные копья. За первым отрядом человек в пятьсот показался следующий — мечники. Обгоняя их, вдоль строя проскакала легкая конница. Доспехи и вооружение этой армии не были такими вычурными, как у дарданов, но выглядели даже издалека более ладно скроенными. А в движениях солдат чувствовалась выучка и умение повиноваться приказам. На головах виднелись одинаковые шлемы с гребнями из перьев. Леха уже не раз видел подобно одетых воинов и не раз вступал с ними в схватку. Это могли быть только греки.

— Македонцы, — довольно осклабился Иллур, словно услышав его мысли, — значит, скоро мы увидим и самого Филиппа.

Встреча с македонцами произошла в тот же день, около полудня. После того как отряды скифов окончательно расправились с войском дарданов, сброшенным с перевала, и захватили обе лежащие за ними долины, Иллур приказал встать в одной из них лагерем.

Едва армии заметили друг друга, как от македонцев прибыли послы — пятнадцать тяжеловооруженных всадников, требуя немедленно допустить их к самому Иллуру. Все македонские воины были одеты в раззолоченные кирасы и явно происходили не из бедных слоев. Разглядывая этих помпезных катафрактариев, Леха много бы дал, чтобы узнать, о чем они будут говорить с его кровным братом, направляясь в царский шатер. И был очень обрадован, когда за ним явился посыльный.

— Царь ждет тебя, Ал-лэк-сей, — сообщил ему бородатый воин, — следуй за мной.

«А я-то уж думал без меня пообщаются, — пронеслось в мозгу Ларина, спешившего за посыльным к установленному на холме шатру, — не забыл, братец».

Скользнув взглядом по богато украшенным лошадям посольства Филиппа, что находились у шатра вместе со своими всадниками, адмирал проскользнул внутрь. Не успел он войти, откинув полог, как Иллур извлек из-под нагрудника медальон — золотую птицу с обломанным крылом — и предъявил ее трем стоявшим перед ним македонцам. Самый рослый из них поклонился, снял шлем и потянулся за «ответной частью», которая служила условным знаком заговорщиков. Но покосился на вошедшего, и рука его замерла на полпути.

«Неплохо бы толмача сюда», — подумал Ларин, разглядывая греков и стены шатра. К его удивлению желание тотчас исполнилось. В шатре появился невысокий человек в скифской одежде, но лицом напоминавший выходцев с востока. Ларин неоднократно видел его, это и был штатный переводчик скифского царя. Очередной штатный переводчик, находившийся на этом посту с начала военной кампании против гетов. Поскольку по роду службы переводчики слышали слишком много такого, чего им знать совсем не следовало, то время от времени пропадали, а их место занимали другие. Но отказаться занять освободившееся место, получив приказ царя, никто, ясное дело, не смел. Поскольку сам Иллур тоже был не очень силен в греческом, хотя и знал его лучше, чем Ларин, выучивший несколько фраз, чтобы иногда самолично общаться с пленными.

— Это мой кровный брат Ал-лэк-сей, — представил адмирала посланникам Филиппа царь скифов, — он знает обо всем. И это он будет тем посланником, которого вам надо будет переправить через море к Ганнибалу с добрыми вестями.

— А этот человек будет переводить мне вашу речь, — указав на толмача, кратко пояснил Иллур грекам и, заметив недовольное лицо македонца, снизошел до объяснения, — я не так хорошо успел изучить ваш язык. Ничто из сказанного здесь не выйдет за пределы моего шатра. Филипп может быть спокоен.

Главный из прибывших греков скользнул подозрительным взглядом по лицу толмача, затем по лицу адмирала, явно считая их лишними участниками встречи, но, сжав зубы, смирился. Выбора у него не было. К сожалению, не все люди на свете владели македонским, чтобы общаться с посланцами Филиппа. И скифский царь здесь диктовал свои условия.

— Меня зовут Девкалион, — с легким поклоном ответил надменно державшийся грек, который, похоже, был здесь за главного, — я посол Филиппа Пятого. А это мои помощники Плексипп и Демофонт. Кроме царя, только мы трое будем вести с вами все переговоры. И только мы будем знать обо всем. Для всех остальных наши дела — полная тайна.

— Я буду нем как рыба, — проговорил Леха, приложив руку к сердцу и становясь чуть поодаль.

Когда все формальности были закончены и македонские послы, продемонстрировав наконец обломок золотой птицы Иллуру, сели напротив него на лавки и выпили предложенного вина, царь осведомился:

— Когда прибудет сам Филипп?

— Три дня назад Эпир напал на Македонию, и наш царь отправился на эту войну, — нехотя сообщил Девкалион, — он находится в нескольких днях пути отсюда. А меня с войском он послал навстречу к вам, чтобы сломить дарданов.

— И что, — беззастенчиво поинтересовался Иллур, откровенно усмехнувшись, — дарданы сломлены?

Как ни старался, царь скифов не мог скрыть некоторого презрения к грекам и послы, которые в свою очередь относились к скифам как к варварам, это почувствовали. Лица Девкалиона, Плексиппа и Демофонта залились краской. Казалось, они готовы схватиться за мечи. В воздухе возникла напряженность. Но Девкалион был ловким политиком и не первый раз выполнял столь щекотливые задания собственного царя. Сейчас судьба повелевала им сражаться вместе, как союзникам. А потому грек справился со своими чувствами.

— Еще нет, — вымолвил Девкалион, — но большинство земель этого племени и много крепостей захвачено мной и разрушено. Еще несколько дней и мы окончательно уничтожим сопротивление дарданов.

— Это будет несложно, — вдруг вставил слово Ларин, вспомнив недавние битвы, — мы вам тут помогли немного, разбив по пути несколько армий. Не слишком-то вы торопились на встречу с нами.

Толмач воззрился на Иллура с немым вопросом во взгляде. Но царь неожиданно разрешил ему перевести это восклицание. Выслушав перевод, Девкалион нахмурился — эти скифы вели себя слишком смело, скорее как хозяева, чем равные союзники, — но вновь совладал с собой. Армия Иллура была велика, хоть и потрепана в многочисленных сражениях.

— Началась новая война с Эпиром, — повторил грек, — и мы были вынуждены воевать сразу на два фронта.

Леха даже усмехнулся, услышав такой ответ, но вслух больше ничего не сказал. Хватит с него. И так чуть не сорвал переговоры.

— Даже на три, — нехотя признался главный посол, — вчера пришла весть, что иллирийские пираты напали на наше побережье и сожгли часть кораблей, стоявших в гавани. Филипп приказал атаковать их прибрежные селения и даже вторгнуться в глубь горных отрогов, где они скрываются от своих врагов.

Девкалион отпил вина из золоченой чаши и, поставив ее на стол, продолжал излагать.

— Филипп осадил Орик в Эпире. И скоро возьмет его. Этот город — союзник римлян. Я же должен окончательно разбить дарданов, — посол обернулся в сторону своих помощников, молчавших до сих пор, — а Плексипп и Демофонт захватить города в южной Иллирии, продвинувшись до горных селений ардиев, самого воинственного племени из иллирийцев. Колонисты-греки из Аполлония и Эпидамна, что расположены на побережье, пока держат нейтралитет. Но Филипп приказал нам в случае чего не останавливаться перед разгромом этих городов.