Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков - Александр Валентинович Амфитеатров

называют, то все плутня, а не Святым Духом рассуждение. Афанасий Великий[231] пишет: идеже нозе Спасителя нашего Христа походиша, оттоле от Галилеи и антихрист изникнет; а не от нашей Русии. Я Никона знаю: недалеко от мене родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне; отец у него черемисин, а мати русалка, Мина да Манька, а он Никитка колдун учинился, да баб блудить научился, да в Желтоводие с книгою поводился, да выше, да выше, да и к чертям попал в атаманы, а ныне, яко кинопс волхвуя, ужо пропадет скоро и память его с шумом погибнет».

Мы не имеем права смеяться над этими старыми бреднями, потому что и наше время рассуждает об Антихристе не лучше. Нет еще и пятнадцати лет, как плут и авантюрист Леон Таксиль[232] одурачил правоверных католиков вестью о рождении Антихриста, воспитываемого где-то в Америке, и подложною перепискою с его матерью Дианою Воган, якобы пребывающею где-то в Богемских горах. Владимир Соловьев[233], один из талантливейших и красноречивейших напустителей мистического тумана, тоже немало грозил Европе и России пришествием Антихриста, и речь об этом скором госте была его лебединою песнью.

Программа Антихриста общеизвестна. Он соединит в своих руках все сокровища мира и щедрою раздачею поравняет людей в богатстве, результатом чего будет ужасающий разврат и всемирное царство Антихриста. Он разрушит великую северную стену и железные ворота Александра Македонского и выпустит на крещеный мир запертые завоевателем «дивии народы» Гога и Магога. С помощью их он зальет кровью города и царства, разрушит Церковь и собственноручно убьет пророков Еноха и Илию, которые напрасно явятся защищать ее. Но когда он объединит все царства и венцы мира и станет единым владыкою Вселенной, настигнет его заслуженная кара: он будет убит или самим Христом, или архангелом Михаилом, и с Антихристом падет и разрушится могущество дьявола над человеком. Врата бездны будут заперты и запечатаны навсегда. Кончится царство Сатаны, и утвердится царство Божие, ему же не будет конца.

В русской старинной литературе поверье инкубата утверждено очень прочно, хотя говорится о нем чаще всего вкратце и намечно — «стыда для», что и резонно, так как, когда Московская Русь принималась обсуждать половые вопросы, то выражалась таким языком и с такою обстоятельностью, что уши вяли и стены краснели. На Западе в подобных случаях выручал целомудренный латинский язык, на Руси же он был неупотребителен. Однако именно старинной русской литературе принадлежит весьма пространное и одно из замечательнейших по своей подробности и правдоподобию с точки зрения психофизиологического наблюдения изображение демономании на почве полового расстройства. Это знаменитая «Повесть о бесноватой жене Соломонии», напечатанная в 1860 году Костомаровым в «Памятниках старинной русской литературы» (издание графа Г. Кушелева-Безбородко[234]), по списку XVII века, вряд ли много старшему самого события, которое в нем повествуется. Несмотря на фантастические вычуры и украшения, наполняющие эту повесть, несмотря на ее церковную тенденциозность и наивно истекающие отсюда неуклюжие вымыслы, протокольная последовательность и точность изложения в описании страданий Соломонии ясно указывают, что этот любопытный и тяжкий случай истеро-эпилепсии, окруженной половыми и религиозными галлюцинациями, записан автором с натуры. Он путает и сбивает с толку читателя там, где вводит религиозный вымысел, но вообще же настолько обстоятелен, что даже начинает повесть свою точнейшими хронологическими и географическими данными: «В лето 7167 февраля в (пропуск) день случилось это неподалеку от города Устюга за сорок поприщ. Вверх по Сухоне-реке есть волость, называемая Ергоцкой, в ней же церковь Пресвятой Богородицы. Священник той церкви именем Димитрий и жена его Улита имели дочь Соломонию, о которой и предстоит слово». Когда эта поповна Соломония заневестилась, родители выдали ее за крестьянина, по имени Матвей. В брачную ночь молодой супруг захотел «выйти за порог дома телесной ради нужды». Покуда он отсутствовал, кто-то постучал в клеть, окликнув молодуху: «Соломоне! Открой!» Соломония, думая, что это муж, встает с постели, отворяет дверь — и вот тут начинаются чудеса: «Пахнул ей в лицо сильный вихрь, и явилось пламя огненно-синее». Соломония очень испугалась, а когда «спустя время вернулся муж», начался с нею тяжкий истерический припадок («и была всю ночь без сна; нашло на нее великое трясение и лютый озноб»), который, нарастая в продолжение трех дней, превратил Соломонию в обычный русский деревенский тип кликуши-демономанки: «и на третий день ощутила она у себя в утробе демона лютого, резавшего утробу ее, и была все время во исступлении ума от жившего в ней демона».

На девятый день после свадьбы у этой девочки-истерички, так странно и тяжело перепуганной в критический момент превращения своего в женщину и, конечно, уже внушившей себе, что забрался в нее, с синим пламенем, бес, — у несчастной припадочной Соломонии этой начались половые галлюцинации. «И на девятый день после свадьбы, по захождении солнца, когда были они с мужем в доме и хотели ложиться спать, внезапно увидела Соломония демона, пришедшего к ней в образе зверя — мохнатого, с когтями, и зверь тот лег к ней на постель. Она, испугавшись его, пришла в исступление. Зверь тот осквернил ее блудом, а она очнулась на следующий день в третий час дня и не рассказала никому случившееся с нею дьявольское кознодейство. И с того дня окаянные демоны стали к ней приходить по пяти и по шести в человеческом облике, как прекрасные юноши, и нападали на нее, сквернили ее и уходили. Люди же того не видели. Соломония поведала мужу, что демоны приходят и сквернят ее».

Муж сперва жалел Соломонию, но, не видя конца ее диким видениям, струсил и отвез жену на житье обратно к отцу ее иерею Димитрию. Здесь припадки Соломонии еще ухудшились, а сладострастные грезы, вдали от мужа, участились. И так как родительский присмотр за нею, надо думать, оказался слабее мужнина, то истеричка убежала из дому, а возвратившись, солгала, будто черти уносили ее к себе в воду.

«И была у них два дня и две ночи, и зачала у них, и носила полтора года. Когда же пришло ей время родить, осталась она в доме отца своего и выслала отца со всеми домашними из дому вон, сказав им, что будет рожать неприязненную силу демонскую и не хочет, чтобы те прескверные, когда родит их, убили сородичей ее… И когда начала она рожать, пришла к ней от тех темновидных демонов жена и стала с нею водиться. И родила Соломония шесть демонов, а с виду они были синие. И взяла их та