Соленый клочок суши - Джимми Баффетт

На Куин-стрит мы попали в пробку. Гудок перепробовал весь свой ужасающий арсенал мелодий, но мы не сдвинулись ни на йоту. Тогда мы решили вылезти и пройти оставшийся отрезок пути до моста пешком. Мы расплатились, оставив Гудку щедрые чаевые.

Не успели мы выйти из машины, как нас снова окружила крикливая толпа. Пара холодных глаз приклеилась к моему рюкзаку, в котором я спрятал деньги на грузовик. Я одарил парня взглядом, который мог проделать дыру в криптоните, и он быстро оглядел толпу в поисках менее угрожающей мишени. Я поплотнее прижал к себе рюкзак, и, отчаянно работая локтями, мы преодолели еще сотню ярдов. Наконец мы увидели мост и ржавую покореженную табличку, гласившую: «Старый колониальный рынок». Я посмотрел с моста вниз и расхохотался. Дежа вю.

– Что смешного? – спросил Икс-Ней.

– Понимаешь, в чем дело, – сказал я. – Если надеть тюрбаны на головы, всех этих людей внизу, получится первая сцена из «Человека, который хотел стать королем».

– Я просто обязан посмотреть фильм, который произвел на тебя такое впечатление, – сказал Икс-Ней. – Кажется, кино для гринго – все равно что мифы для майя. Но это не Индия, Талли. Это Белиз.

Икс-Ней, как всегда, уловил самую суть. Люди всех цветов, словно сельди в бочке, набились в проходы между длинными рядами ларьков. Они кричали на множестве языков, и их крики смешивались с карибской музыкой, рэпом и религиозными гимнами, которые вживую исполнял хор. Сигналили машины, голосили зазывалы, визжали обезьяны, чирикали птицы. А посреди всего этого танцевали кришнаиты в оранжевых балахонах.

Вдруг раздался крик. Я обернулся. Какая-то женщина потеряла равновесие и врезалась в меня, чуть не столкнув с лестницы. Когда мне наконец удалось повернуть голову, я оказался лицом к лицу с черепом одного из двух длинных, освежеванных, очень мертвых животных, висевших у нее на спине.

– Господи боже мой! – заорал я Икс-Нею, шарахнувшись в сторону. – Ну как это называется?!

– Обед, – спокойно ответил он. Мертвые создания оказались освежеванными игуанами. – На вкус – как цыпленок.

Было ровно девять часов – время нашего рандеву с сержантом Мерсером. Мы повернули назад, и я быстро его засек.

Хотя я и ожидал увидеть нечто подобное, внешность его произвела на меня сильное впечатление. Он по-военному прямо стоял на мосту, возвышаясь над другими примерно на фут, и сверялся с карманными часами на золотой цепочке. Часы держались на брюках с помощью гигантского тигриного когтя. Несмотря на безумную жару, он облачился в куртку «сафари» и безупречно белый тропический шлем. У него были длинные густые бакенбарды и кустистые усы. Судя по топорщащейся на правом бедре куртке, на ремне висел пистолет.

– Он выглядит так по-английски, – заметил Икс-Ней.

– Он выглядит как Дэниэл Дравот.

– Друг Пичи?

– Да.

– А в том фильме был «лендровер»?

– Нет, это происходило до того, как изобрели автомобили.

– А хороших ребят убили?

Я не ответил.

Сержант Мерсер заметил нас и приподнял тропический шлем.

– Люблю людей, которые не опаздывают, – сказал он, захлопнул крышку часов и протянул мне ручищу. – Арчибальд Мерсер, сержант артиллерии Вооруженных Сил Ее Величества в отставке. Можете называть меня просто Арчи. А вы, должно быть, мистер Норман.

– Нет, Норман – это мой босс на базе. Я просто гид. Меня зовут Талли Марс, а это Икс-Ней.

– Лопни мои глаза, он типичный Билли Фиш,[92] – расхохотался сержант, пожимая руку Икс-Нею.

– Кто-кто? – переспросил Икс-Ней.

Арчи не расслышал вопроса.

– Пойдемте, пойдемте. Бьюсь об заклад, вы, ребята, проделали долгий путь и вам не терпится посмотреть «ровер». Он настоящий красавец. Добираться нам около часа, вверх по реке. Вы бывали в Белизе раньше?

– Я первый раз, – сказал я.

– А я много раз, – сказал Икс-Ней. – Я учился у Аттунаки.

– Великого шамана? – спросил Арчи. – Я хорошо его знаю. Классный парень. Так значит, вы тоже гид, Икс-Ней?

– Да, но до этого, когда я был в Белизе, я работал на «Нэшнл Джиогрэфик».

– Неужели?

– Мой кузен – археолог в Мериде. Специализируется на позднем классическом периоде майя с VII по X век. Я работал на него в Альтун-Ха, Тикале и Караколе, – сказал Икс-Ней.

– Удивительная цивилизация. Как человек джунглей, я преклоняюсь перед тем, что сотворили ваши предки из дебрей. – Арчи резко повернулся и зашагал вперед. Мы машинально последовали за ним, как парочка молоденьких новобранцев.

– Лодка внизу, – гаркнул он и повел нас к шлюпочному причалу. Там мы поднялись на борт свежевыкрашенной панги, на которой красовалась надпись «Кафрские Сафари». Старенький навесной мотор прокашлялся, чихнул и, изрыгнув облако дыма, ожил.

– Икс-Ней, не поможете мне с булинем? – попросил Арчи.

Икс-Ней отвязал лодку, и мы отошли от причала.

– Располагайтесь и просто наслаждайтесь плаванием, – сказал Арчи и повел шлюпку сквозь маленькую флотилию парусных лодок, стоявших на якоре посреди реки в ожидании следующего развода моста. – Превосходная конструкция. Чтобы развести этот мост, достаточно четверых. Построен в Ливерпуле в 1923-м… на века!

Когда мы подплывали к мосту, я заметил Гудка. Он стоял в пробке и показал мне знак мира двумя пальцами из окна своего «мерседеса».

– Сотни ураганов, но ни одной революции – в отличие от всех этих чертовски неспокойных стран вокруг, – сказал Арчи. – Некоторые говорят, что жизнь в Белизе замерла, что мы впали в кому, но вы сами все увидите.

Мы заплыли в тень моста, и воздух мгновенно стал прохладнее.

– Портки Господни![93] – выпалил Арчи, будто дал очередь из миномета. Безмятежность момента была убита наповал. – Черт, чуть не забыл. – Он вытащил из кармана конверт. – Это вам. Принесли к моему порогу на рассвете.

Я оставлял Баки адрес «Кафрских Сафари» на тот случай, если, пока меня не будет, придет весточка от Вилли. На конверте стоял штемпель Гонолулу. Я сразу же развернул письмо…

23. Ну, привет, ковбой

Кому: Талли Марсу

От: Вилли Сингера

Гонолулу, Гавайи

Ну, привет, Ковбой!

Рад был получить от тебя весточку. Жаль, что мы не успели попрощаться лично, но обстоятельства были, мягко говоря, неподходящими. Ты ведь знаешь, я был не в курсе, что Донна Кей летит со мной, пока она не вышла на причал в то утро.

Что касается твоего вопроса о линзе для маяка, скажи своему капитану, что я в деле. Я и сам повернут на маяках. Многие годы я проводил лето на острове Нантакет. Детьми мы вечно ходили к заброшенному маяку у Матамой, раньше он отмечал вход в пролив Нантакет. Что это было за место! Я пролетел над большинством старых маяков на Багамах, но с Кайо-Локо не знаком. Должно быть, он где-то подальше. А еще я один из немногих известных мне людей, которые своими руками зажигали калильную сетку линзы «бычий глаз» на маяке Хоуптаун, так что я знаю, о чем речь. Это и вправду раритет.

Из-за неожиданного поворота событий мы берем новый курс на Восток. Сделаем небольшой крюк. Сначала летим на Самоа, затем на Таити, а потом – в Новую Каледонию. Там стоит самый большой маяк Тихого океана. Называется «Маяк Амеди». Я проверю там все, порасспрошу, узнаю, не завалялся ли у них запасной «бычий глаз». Черкну тебе пару строк, если что-то выплывет. Надеюсь, ты не против, что письмо такое длинное, просто в Нью-Йорке ко мне подошел один издатель и предложил написать книгу о моих путешествиях, а я ни черта не пониманию в писании книг. Мне посоветовали начать с длинных писем и описывать в них путешествия. А поскольку ты единственный человек, который за последний год написал мне письмо, я подумал, что мог бы испробовать свои навыки письма на тебе. Если они будут слишком длинными или ужасными, скажи мне об этом прямо – и я стану посылать открытки. Ну, приступим.

Я слышал по кокосовому телеграфу, что Сэмми Рэй посылает тебе пачку раздутых газетных вырезок о нашем незапланированном отлете из Сан-Франциско.

Между нами говоря, полет под мостом Золотые Ворота не мог не состояться. Я сделал это ради Берта. Он стоял на мосту, а я пролетел под ним. Клянусь тебе, я видел ухмылку на его лице. Игра стоила свеч.

К тому времени как авиадиспетчер в Сан-Франциско сообразил, что происходит, мы уже были далеко. Я ему сказал, что мой маневр объяснялся чрезмерным грузом топлива, отсутствием встречного ветра и уймой других проблем, ну и голос такой соответствующий сделал – мол, само раскаяние. Но диспетчер был очень занят: у них там куча самолетов не могла сесть из-за тумана, и он сплавил меня следующему парню, который сказал, что теперь мне придется отметиться у властей в Гонолулу.

Ну а когда мы добрались до Гонолулу и посадили «Летающую жемчужину» в Перл-Харборе, можно было подумать, что сам Линдберг[94] воскрес из мертвых. Мы попали во все местные газеты и даже на телевидение. Это, вкупе с обычным гавайским гостеприимством, возвело нас в ранг героев, и полет под мостом просто стал частью события.