Песочные часы - Ольга Романовская

— Симпатичная она у тебя. И уже не боится. Можно, я ей половину десерта отдам? Я всё равно не хочу, а она, как девушка, наверное, сладкое любит.

Хозяин усмехнулся, обернулся ко мне и усадил себе на колени:

— Садись уж, нечего за спиной маячить. Булочки с кремом тебе можно, не располнеешь. Давай тарелку, Фрейя.

— А можно я сама? — мне не хотелось, чтобы он кормил меня с рук.

— Можно. Бери, сколько хочешь.

Я съела больше половины, но меня никто не остановил.

Норн спокойно доедал яблочный пирог, а норина допивала чай, с интересом посматривая на меня.

— Ну, сыта?

Я чуть не поперхнулась, поспешив убрать руки от тарелки.

Хозяин рассмеялся и легонько подтолкнул меня, намекая, что пора вставать.

Остаток дневного перехода норн провёл вместе с нами в экипаже.

Разомлев после плотного обеда и бокала вина, который мне налили, я дремала, положив голову на колени хозяину.

Мне снился солнечный день, пшеничное поле, и я, совсем маленькая девочка, в салатовом платье.

Проснувшись, поняла, что полулежу на сиденье, но головой на плече норна. Его рука лежит на талии. Я же одну подложила под щёку, другую доверчиво закинула ему на спину.

Заметив, что проснулась, хозяин погладил меня по волосам.

Я быстро выпрямилась, извинилась, вызвав улыбку на лицах обоих, и снова заняла место у ног норна.

Вечером въехали в какой-то городок.

Мне поручили заняться комнатами и вручили деньги, а норн со спутницей направились ужинать.

Какой соблазн! Одна, с кошельком, полным серебрушек и цейхов, в одежде, скрывающей рабий браслет, без охраны — вся она дружно пила эль у барной стойки.

Вздохнув, направилась к конторке владельца гостиницы, сняла две комнаты (о слугах мне ничего не говорили, значит, позаботятся о себе сами). Забрала ключи и перенесла саквояж норины Багонсор наверх. Вроде бы всё, можно спуститься вниз и поесть, но я почему-то поступила иначе.

Спрятала кошелёк в белье, осторожно выглянула в коридор и, поколебавшись, открыла саквояж норины. Мне нужна была шпилька: я надеялась, что она испортит браслет, нарушит связь с пластиной.

Но сначала я в который раз попыталась его снять. Разумеется, неудачно, хотя шпилька, кажется, сумела немного разомкнуть застёжку. Не став продолжать, в нескольких местах царапнула металл.

Медленно, стараясь не привлекать внимания, вышла в коридор, спустилась по лестнице и вышла во двор. Вокруг полно людей, меня не запомнят и не заметят, а с такими деньгами я быстро доберусь до нужного места и уговорю какого-нибудь кузнеца избавить меня от жуткого браслета.

Но куда бежать? Хозяин рядом, уже через пару минут хватится, позовёт солдат…

Раньше я утверждала, что сглуплю, как те, кого секли на площади Слёз, а теперь поняла, как может пьянить близость свободы.

Достав пару цейхов и крепко сжав в кулаке, направилась к двум собиравшимся уезжать всадникам.

— Далеко направилась, Зеленоглазка?

Хватился, и раньше, чем я думала.

Сердце обмерло от страха. Хорошо, что он не видел моего лица.

Нужно срочно выдумать правдоподобную ложь. Что, что я могла делать во дворе?

Рука хозяина легла на плечо и развернула к себе. Янтарные глаза впились в меня, губы сжались.

— Что-то не так, хозяин? — я постаралась выдавить из себя улыбку.

— Тебе виднее. Мечтаешь о двадцати трёх ударах плетью? Но кто сказал, что их будет, скажем, не тридцать?

— Вы всё не так поняли, хозяин, я не собиралась бежать. Я просто вышла во двор подышать свежим воздухом. У меня разболелась голова. Вот ваши деньги, комнаты я сняла, саквояж вашей спутницы занесла.

— Всё никак не могу понять: лжёшь ты мне или нет? — он отпустил меня.

— Клянусь Небесными заступниками, я честна перед вами, хозяин. Вы очень добрый, заботливый, мне очень повезло, что я попала к вам.

Давать подобные клятвы я не боялась: верила и поклонялась только Шоану. А вот вторая часть фразы — чистая правда: мне не в чем его упрекнуть.

— Хорошо, я тебе верю, — голос его потеплел. — У меня нет поводов не доверять тебе. Но, Лей, в следующий раз спрашивай разрешения. У Фрейи есть порошок от боли, выпьешь. И бокал красного вина — тоже помогает. Наказывать не стану, но в первый и последний раз.

Я потянулась к его руке, чтобы поцеловать, но хозяин не позволил, взъерошил мне волосы и притянул к себе. Неужели поверил?

Шоан, как же хорошо, что я не успела уйти со двора, не подошла к конюшне! А так сидела за столом, на этот раз за одним столом с норнами, ела то же, что они. Периодически отвлекалась на то, чтобы собрать пустые тарелки, наполнить бокалы, помочь подавальщице расставить блюда.

Странно, но хозяин не остался на ночь с нориной Фрейей, он провёл её со мной. Как и все последующие. Тогда-то я стала замечать, что хозяин ведёт себя с нориной не как с Дорраной — более сдержано, никогда не целует в губы, даже если никто, кроме меня, не видит. Видимо, я ошиблась, приписав им любовную связь.

В имении дяди хозяина всё окончательно прояснилось: норн просто сопровождал норину Багонсор. Молодой девушке благородного происхождения неприлично путешествовать одной, да и небезопасно. Двоюродный дядя (родной дядя хозяина) пригласил её погостить у себя и, кажется, хотел познакомить с кандидатом в женихи. Подробностей я не знала, да и не желала знать.

Мы пробыли в имении дяди норна больше, чем планировали — виной всему охота. На неё собирался весь цвет местного общества. Длилась она целую неделю, и всё это время я была предоставлена сама себе.

Жила в комнате хозяина, спала на его постели, в изножье, если одна, и на подушках, если с ним. Чаще без него, потому что на охоту меня не брали — слишком опасно, а охотники углубились в окрестные леса и поля, и ночевали не в замке, а либо в охотничьих домиках, либо в деревнях.

К слову, некоторые взяли с собой торх. А меня вот оставили… И правильно — одну девушку ранил зверь.

Развлекали и обслуживали господ хыры, как мужского, так и женского пола. Именно тогда я близко познакомилась с мальчиками-наложниками. Бедные несчастные подростки! Все красивые, стройные.

Наложников старше шестнадцати я не видела: видимо, становились слишком грубы для хозяев, либо просто не доживали. Они так странно ходили по утрам, будто прихрамывали. На шее — синяки, руки частенько в кровоподтёках. Глаза вечно испуганные.

Избавленная от обязанностей по дому, прислуживая только хозяину, я чувствовала себя «белой вороной» среди рабынь. Ела, разумеется, не с норнами, а со служанками, но так даже лучше — не хотелось сидеть на полу, словно собачонке. При всех хозяин меня за стол не посадит.

Перед отъездом выпросила у норна разрешение пользоваться библиотекой. Таковое я получила, при условии, что никому не помешаю. Выносить книги не разрешалось, поэтому частенько караулила перед дверьми, дожидаясь, пока библиотека опустеет.

Как-то раз, увлечённая поисками книги о местных обычаях, я не заметила, как кто-то вошёл. Если бы не покашливание, я бы и не узнала о его присутствии.

— Простите, мой норн, я уже ухожу, — скороговоркой извинилась я, с сожалением вернула книгу на полку и слезла со стремянки. Смутившись, подумала, что он видел.

— Я не норн, — возразил молодой человек, с интересом рассматривая меня. Он был одет во всё чёрное, только рубашка светлая. А на шее какой-то амулет.

— Ещё раз извините меня, господин.

Я собиралась уйти, но незнакомец задержал:

— Зачем уходить, ты мне не мешаешь. Судя по одежде, торха. Чья?

Вместо ответа продемонстрировала браслет.

Но араргца больше заинтересовало не имя владельца, а сам кусок металла. Бережно проведя по нему пальцем, а потом зачем-то поводя рукой в воздухе, араргец восхищённо произнёс:

— Действительно, тепло! А я не верил.

Видя, что я не понимаю, пояснил:

— Браслет излучает тепло, тепло крови. Его тебе маг виконта активировал? Чистая работа! Надеюсь, когда-то и у меня так получится.

Я поспешила прояснить зародившуюся в голове догадку:

— Простите, а вы маг, господин?

— Нет пока, но надеюсь им стать. Тьёрн, ученик местного мага. Теоретически через год-два полноценным волшебником стану. А ты что искала? Может, помочь?

— Зачем снэру утруждать себя, скорее, это он может требовать от меня помощи.

— Да ладно тебе! Не буду я смотреть, как девушка тяжести таскает. Тем более такая красивая.

Я покраснела. Успела отвыкнуть от галантности. А тут аверд сам залез на стремянку, достал нужную мне, торхе, книгу и разрешил почитать в его присутствии. И смотрит не свысока, как остальные маги. Может, потому что ещё не выучился? Или я интересна ему, как очередной заморский зверёк?

Снэр со мной больше не разговаривал, целиком углубившись в чтение, временами делая пометки в своих бумагах, что-то выписывая и, прикусив кончик языка, выводил карандашом в воздухе какие-то символы, сопровождая их невнятным бормотанием.