Сага о драконе - Игорь Смирнов

- Слушай, ведь ты не сказал, как его зовут.

"Карен назвала его Саулом. Разумеется, она хотела потом посоветоваться с тобой".

- Саул... тот, о котором просили. Сдается мне, тогда мы о нем не просили, но имя звучит великолепно, по-моему.

Сипак уютно устроился, привалившись к дракону, и начал расслабляться и успокаиваться, согретый теплом напарника. Слезы, которые он так долго сдерживал, теперь заструились по его лицу и, незамеченные, падали на детское одеяльце. Ставак был прав. Сипак, несмотря на то, что вырос на Земле, никоим образом не мог плакать при посторонних.

Скоро тело вулканита сотрясали рыдания. Застигнутый врасплох собственным плачем, Сипак едва ли не болезненно переживал выход накопившихся чувств. Он выплакивал чувства потери, гнева, крушения надежд, вызванные смертью Карен. Он полностью принял потерю жены, и поместил ее в такое место среди своих воспоминаний, где она никогда не будет забыта. Они провели вместе не много времени, но с пережитым вместе не могло сравниться ничто. Пэн развернул крылья и укутал ими Сипака с младенцем. Дракон тихонько заворковал; в его глазах закружились красноватые вихри.

"Плачь, Сипак. Карен всегда говорила, что это полезно для души, если больше ничего не остается. Она была землянкой, а ты тоже, по-своему, землянин".

Сипак отдался очистительным рыданиям. Мальчик забулькал в его руках, сумев высвободить из-под одеялец пухлый кулачок. Разогнулась и дотянулась до отцовского лица ручонка. Сипак улыбнулся сквозь стихавшие слезы.

- Ох, дитя мое, ты знаешь больше меня. Нескоро перестану я оплакивать твою мать и свыкнусь с этой болью, но у меня есть ее частичка, которую я буду любить и лелеять.

Сипак нашел более устойчивое положение, вжавшись в тело своего дракона, и накрыл себя и ребенка одеялами. Всех троих сейчас одолевала дремота, а Сипака - особенно. Суровое испытание прошедшего дня и последовавшее за ним высвобождение неизведанных чувств более чем опустошили его. Он использовал все свои силы без остатка, и больше их взять было неоткуда. Уже уплывая в сон, он напоследок сказал Пэну:

- Когда мы проснемся, напомни мне, что надо установить между нами родительскую связь и признать ребенка моим, пока не прошло много времени. Ставаку придется помочь мне - сам я это сделать не в состоянии.

"Он знает и поможет. Он понимает всю твою боль. У тебя хороший друг, Сипак, - Пэн слегка подтолкнул напарника. - А теперь спи. Нас оставят одних, если только не случится чего-то непредвиденного".

- Буду спать.

Но боль и печаль все так же оставались в глубине, и останутся там еще очень долго. Несколько часов спустя вошел Ставак. Он осторожно взял ребенка из рук Сипака и передал его стоявшей на пороге Фларре. Чуть коснувшись лба начмеда, он удостоверился, что тот и впрямь погружен в исцеляющий сон. Подняв взгляд, Ставак встретился со всматривавшимся в него сонным взглядом дракона.

- Все хорошо.

С полуулыбкой на губах он тоже ушел, возвращаясь на корабль, которому предстояло столкнуться со многими переменами. Оставалось лишь надеяться, что перемены эти - к лучшему.

4. ПЭН ЗАВОДИТ ТРЕХ ДРУЗЕЙ

В первый раз я увидела Пэна, когда адмирал Ставак вызвал меня в лазарет. Он просил присоединиться к ним и помочь дракону, внезапно появившемуся из ниоткуда. Я спросила, что происходит. Как только он ввел меня в-курс дела, я поспешила в лазарет.

Появившись там, я увидела маленького бронзового дракона, пытавшегося дотянуться до Сипака, хотя дорогу ему загораживали несколько сестер и другого медперсонала, да еще сам адмирал Ставак. Ставак заметил меня и взмахом руки велел приблизиться к дракону. Я осторожно подошла. Ничего не зная о драконах, опираясь лишь на свойственную мне веру в то, что все животные, птицы и вообще испуганные существа могут улавливать чувства окружающих, я коснулась его плеча над крыльями. Я стала посылать ему все тепло, спокойствие и добро, какое только могла. Он повернул ко мне голову, и цвет его глаз менялся так быстро, что я не успевала уследить за их чередой. Он наклонил голову, будто спрашивая: "Что?"

Я каким-то образом, с превеликим трудом, сумела оттащить его от медиков и довести до одной из комнат отдыха - уже и сама не помню, как именно. Тогда мной владела только одна мысль: как увести Пэна из лазарета. Хорошо еще там, в комнате отдыха, никого не оказалось - не думаю, что смогла бы в ту минуту отвечать на множество вопросов.

Не зная, как поступить теперь, когда привела его сюда (Ставак лишь жестом просил увести дракона), я подошла к одному из столов и села. А Пэн тем временем ходил вокруг и с любопытством разглядывал все, что мог. У меня сложилось впечатление, что он чрезвычайно умен. Но, если он разумен, почему же не предпринимает ни малейших попыток заговорить со мной?

Прошло немного времени, и он подошел к тому месту, где я сидела. Склонив голову набок, он стал разглядывать меня, и мне почудилось, что он раздумывает, можно ли мне доверять. Почти сразу же появилось ощущение, будто он хочет заговорить, но не так, как обычно говорят люди, а телепатически! Думаю, мне понадобился порядочный срок, чтоб понять намеки, которые он мне делал, потому что к тому времени, как я осторожно ослабила свою психозащиту, на его лице появилось выражение, напоминавшее возмущение.

Я поморщилась от боли, пронзившей череп. Я уже успела забыть, как много у людей шальных мыслей, а теперь думы наиболее близких ко мне на корабле людей наводнили мой разум. Потом я скорее почувствовала, нежели увидела лапу, коснувшуюся моей головы. Через весь этот ШУМ я, кажется, расслышала:

"Тебе плохо?"

Воздвигая преграды со всех сторон, кроме той, откуда пришел этот вопрос, я вновь услышала, немного яснее и чище:

"Тебе плохо?"

Я сумела помотать головой. Боль ослабла, и мне удалось различить его тревогу в том ШУМЕ, который стал теперь невнятным бормотанием.

Когда Пэн заговорил со мной снова, его мысль дошла до меня громко и ясно.

"Я сделал тебе больно?"

"Нет, нет. Я не привыкла ослаблять свою защиту, чтобы общаться с другими телепатически. Как тебя зовут?"

"Пэн, - быстро ответил он. - А что значит "телепатически"?"

"Это когда кто-нибудь говорит с другим, не пользуясь голосом, как мы сейчас".

"Я не знал. Я понимаю человеческую речь, поэтому говори вслух, если хочешь. А вот я не могу общаться никак иначе".

"Ничего страшного, Пэн. То, как мы разговариваем с тобой сейчас, гораздо легче для нас обоих. Только не жди, что каждый станет говорить с тобой так же! По правде сказать, большинство людей совсем не может так разговаривать".

"Я знаю. Я только что с другого корабля Звездного флота. Мне требуется какое-то время, чтобы "узнать" человека достаточно хорошо, только тогда я смогу "говорить" с ним. - Он умолк, изучающе разглядывая меня. Потом продолжил: - Ты - человек? Никогда раньше не видел людей с перьями на головах".