Саит (СИ) - Кострова Валентина Викторовна

— Не верите? — горько усмехаюсь, прикрыв глаза. — Я ведь Саиту говорила, что нам нельзя быть вместе. Он меня не слушал. Он считал, что ваша причина несерьезна для запрета. Так может вы зря ставите палки в наши отношения?

— Если ты думаешь, что я сейчас расплачусь от переизбытка сентиментальных чувств, ошибаешься, — голос тверд, отстранен и неприятен. Я встречаюсь с заносчивым взглядом, с вызовом в глазах смотрю в голубые глаза. Мы сейчас похожи на фехтовальщиков на арене, наполненные откровенной неприязнью друг к другу.

— Вы понимаете, что ломаете жизнь сыну?

— Не рассчитывай на мое благословение. Если Саит пойдет против моего слова, он узнает последствия своего ослушанья.

— Вы деспот!

— Америку ты мне не открыла. Я тебя предупреждал, но ты меня ослушалась. Замуж не вышла, нагло сбежала в день свадьбы.

— Я не хотела замуж за Омара! — взрываюсь, зло сверкнув глазами. — А вы не Господь Бог, чтобы решать человеческие судьбы!

— Давай на берегу договоримся, Дева, ты сейчас уезжаешь, куда пожелаешь, будешь жить как мышка, чтобы тебя было ни слышно, ни видно. Ясно? — подается в мою сторону, смотрит таким устрашающим взглядом, что согласиться невозможно, но я не киваю головой.

— Вы не имеете никакого права указывать, что мне делать и как мне жить.

— Я имею право на жизнь своего сына, сделаю все возможное, чтобы он не вспомнил даже твоего имени! — цедит сквозь зубы, сверкая негодующим взглядом, я вздрагиваю. Меня хватают за запястье, больно его сжимают. Я пытаюсь выдернуть руку из захвата, но куда мне тягаться с мужской силой.

— Мне больно! — от напряжения тело в легком треморе, морщусь от боли, но меня и не думают отпускать.

— Сделаю еще больнее, если ты меня не услышишь, Дева.

— Я вас услышала, — тихо произношу, тру запястье, когда руку отпускают. Саид Каюм откидывается на стуле, закидывая ногу на ногу. Наблюдает за мной, как хищник за своей добычей. Омар сказал мне, что такому человеку лучше не переходить дорогу. Наверное, он прав. Меня легко могут устранить из жизни Саита, как неприятное недоразумение.

— Главное, чтобы и выводы правильные сделала.

— Почему вы меня так ненавидите? — вопрос заставляет моего грозного собеседника задуматься. Склоняет голову на бок, рассеянным взглядом блуждает по моему лицу.

— Лично к тебе у меня нет никакой ненависти. Я просто не хочу связываться со своими родственниками. Предвидя твое непонимание, поясню. Мои братья думали, что на мне можно выехать. Считали, что раз жизнь наградила меня лучше, чем их, значит я обязан делиться своим состоянием не только с ними, но и со всеми их женами, детьми. Но где залезли, там и слезли. С тех пор наши отношения сошли на нет, они перестали со мной общаться, я не собирался менять свою позицию. И не хочу возобновлять эти родственные связи.

Усмехаюсь, качнув головой. Отчасти я понимаю Саида Каюма, я сама не собираюсь идти на сближение с родней после того, как дедуля насильно пытался меня выдать замуж против моей воли.

— Я вас понимаю.

— Отлично. Ты мне с первой встречи показалась очень рассудительной девочкой. Так что можешь вставать, и мои люди тебя отвезут туда, куда скажешь.

— К сожалению, не получится. Мои документы остались у дедушки, мы с Саитом ждали появление моего отца, он должен со дня на день прилететь.

Слышим шаги, одновременно вдвоем вздрагиваем и вскакиваем на ноги. К нам навстречу по полутемному коридору направляется врач. Когда он останавливается перед Саидом Каюмом, я пытаюсь рукой нащупать опору, так как ноги моментально становятся ватными. К моему удивлению, это оказывает мужская рука.

— Операция прошла успешно. Мы сумели извлечь пулю, остановили кровотечение. Вот с головой пришлось повозиться. Гематома оказалась очень большой, наши врачи не с первого раза сумели к ней найти подход…

— Какие прогнозы? — перебивает врача Саид Каюм, крепко сжав мою ладонь. Я вдругсквозь кожу ощущаю его скрытый страх, его переживания, его сдерживаемую панику и радостное облегчение от мысли, что родной человек жив. Удивительный человек этот Саид каюм, за маской жестокого деспота оказывается скрывается любящий отец, умеющий переживать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Прогнозы будут чуть позже, вашего сына сейчас переведут в реанимацию.

— Его можно навестить?

— Сейчас нет, можете приехать днем, я попрошу медсестру на посту вас провести к нему. Надеемся, что он очнется.

— А он может не очнуться? — опасно прищуривается Саид Каюм, отпуская мою руку. Врач испуганно смотрит на меня, мнется, явно что-то скрывает, но боится признаться.

— Давайте не будем делать заранее прогнозы, нужно понаблюдать. Вы меня извините, я жутко устал, — и быстро торопливым шагом направляется в ординаторскую подальше от нас, периодически оглядываясь через плечо.

— Не нравится мне этот врач, — тихо произносит мысли вслух Саид Каюм, засунув руки в карманы брюк. — Что-то скрывает, вопрос только что.

— Вы думаете, что он соврал по поводу состояния Саита? — обмирая от страха узнать ужасные новости, умудряюсь выдержать тяжелый взгляд отца Саита.

— В его интересах ничего от меня не скрывать, иначе… — выразительно обводит взглядом мрачный коридор. Я догадываюсь, о чем сейчас умолчали. Иначе эта больница может перестать существовать.

— Не могли бы вы дать ваш мобильный телефон? Мне нужно позвонить отцу, сказать ему, где меня искать, — мне протягивают мобильник.

Я быстро набираю папин номер, слушаю долгие гудки, рассматривая под ногами треснутый старый кафель. Эту ночь я точно проведут в больнице, не потому что мне некуда податься, потому что я так хочу, я буду ближе к Саиту. Вдруг он очнется, будет меня звать, просить медсестер привести меня. И мне глубоко плевать на нежелание Саида Каюма видеть меня возле своего сына, я буду с ним вопреки всем обстоятельствам.

— Дева! — слышу за своей спиной. Оборачиваюсь, не веря в происходящее.

— Папа! — телефон чуть не выпадает их рук, но его успевают подхватить, а я несусь навстречу самому дорогому человеку на свете, который никогда не предаст, не оттолкнет. Врезаюсь в отца, крепко его обнимаю за талию, чувствуя, как меня тут же заключают в заботливые объятия. Теперь я в безопасности.

В отеле, куда меня привез отец после больницы, нашли номер с раздельными кроватями. Сон — лучшее лекарство, которое можно только придумать в стрессовой ситуации. Я хочу действительно заснуть и не просыпаться, хочу, чтобы весь кошмар, который произошел за сутки, был всего лишь сном. Папа и Саид Каюм, поговорив между собой наедине, приняли одинаковое решение: увезти меня из больницы. Мои протесты никто не слышал, не слушал, внезапно все вокруг стали глухими, бесчувственными.

— Тебе нужно отдохнуть, Дева, — папа присаживается на мою кровать, ласково гладит по голове. Закрываю глаза, обиженно храня молчание. Не думала, что родной отец не будет учитывать мои переживания, не поймет насколько мне важно быть в больнице. Уверена, он о многом догадался по моим глазам, когда мы после долгой разлуки встретились.

— Поверь, я думаю в первую очередь о тебе, доченька. Если ты не будешь спать, ты быстро ослабнешь и тебе потребуется самой помощь.

— Как ты не понимаешь, папа, я не могу быть вдалеке от него, — мой шепот едва слышен. — А вдруг с ним что-то случится…

— Ничего с ним не случится, его отец о нем позаботится, а мне нужно позаботиться о тебе. Когда ты выспишься, поедем в больницу, навестим твоего парня.

— Он не мой парень, — вяло протестую, поворачиваясь на спину. Папа усмехается, убирает с моего лица несколько прядей волос, гладит по щеке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не парень, так не парень. Может тогда поедем в Сочи и заберем твои документы?

— Нет! Нет, я должна быть рядом, пока Саит не очнется! — приподнимаюсь на локтях, прикусываю губу. — Как думаешь, все будет хорошо?

— Я не врач, не имею права давать какие-то прогнозы, но думаю, что его раны заживут до свадьбы, — папа улыбается, а я вздрагиваю от его шутки. — Я очень за тебя переживал, Дева. Благодаря этому парню, ты не замужем за Омаром.