Тень одиночества - Светлана Беллас

На следующий день они идут на кладбище.

Мать и дочь возлагают цветы на гробнице, на обелиске портрет, волевого, жизнелюбивого мужчины, об этом говорят счастливые глаза и легкая улыбка губ, казалось, он смотрит на них, не понимая: зачем они здесь?

Возложив цветы, они на шаг отходят, с болью смотрят на портрет, взявшись за руки, вздыхают.

Мать с заботой поправляет на гробнице цветы, кладет конфеты, сыпет пшено, тут, же в слезах ложится на гробничку, обхватив руками, сквозь плачь, говорит:

– Да, на кого, ж ты мил – родной, меня с Иришкой оставил?! Без мужика в доме: некому ни гвоздя прибить, ни приласкать. Она, стуча кулаками, кричит: – Встань, родненький! Встань! Нам еще нашу девку надо замуж выдать, внуков нянчить…

Она, как ватная обессиленная сползает с гробницы.

Шорох шагов со стороны аллеи, она встает, распрямляется, смотрит, узнает идущего в их направлении смотрителя кладбища.

Он подходит, косится, то на одну, ту другую. Видит цветы, участливо говорит:

– Мир праху его. Ты, Мать держись! Не убивайся!

Внимательно смотрит на Ирину, говорит:

– Вон и девка у тебя красавица! Замуж выйдет и детишек, внуков, стало – быть, нарожает.

Кивает дочери, спрашивает:

– Нарожаешь?!

Ирина кивает головой, вытирая слезы, говорит:

– И замуж выйду и детей рожу! Обещаю!

Смотрит на портрет отца, тихо шепчет:

– Обещаю, папка! Будут внуки!

Мать всхлипывая, достает из сумки водку, несколько конфет, отдает смотрителю, просит:

– Помяните! Ирина незаметно для глаз матери сует тому в руку 500 руб. Мужчина охотно берет и то и другое, кивком головы прощается, удаляется.

Мать мягко улыбается уголками губ, сияя глазами, говорит:

– И здесь надо уживаться, пусть скучновато, но все, же люди…

На этом она с испугом оглядывается, плачет. Ирина берет ее под руку, они уходят.

Но пройдя метров 10, мать оглядывается на памятник.

Она вздыхает, вытирает платком слезы, в уголках губ мелькает выстраданная улыбка, смотрит вдаль, шепчет:

– Прощай, родненький!..

Они смотрят на памятник, друг на друга, идут вперед вглубь по аллее.

Ирина силится не оглядываться: ПРОШЛОГО НЕТ! Она спешит на встречу с судьбой.

Она твердо знает, что жизнь продолжается, и она есть, даже после всех смертей. Теперь ей чужд – страх, таково ее решение. Жить ради жизни! И быть просто – счастливой!

Мать и дочь исчезают из вида с аллеи.

Часть шестая. Любовь

Генрих подъехал к редакции, с уверенностью войдя в здание, спешно пустился в поход по его лабиринтам, словно, он уже давно был вхож сюда. Он искал кабинет Обуховой Людмилы. Встречный парень, безразлично, ему указал на дверь рядом, сказал, что надо пройти маленький «аппендикс» и будете на месте…

Молча восприняв информации, Генрих прошел вперед.

Вошедший в холл, он бегло посмотрел на девушку с ресепшн, на оглянувшуюся Леночку, сидящую у кабинета шефа кабинета.

Он, отрекомендовавшись, сказал, что ему на это время была назначена встреча. Леночка, быстро просмотрев записи в журнале, кивнула, держа ручку в зубах, осматривая его, Генриха, с ног до головы, выдавила, – Вас ждут! На что, он, с улыбкой сказал:

– Даже так?! Та, вскинув брови, ошарашенная, с достоинством сказала:

– У нас дисциплина!

Людмила сидела за своим новым рабочим местом. Звонок Леночки ее предупредил о посетителе.

Стук в дверь немного выбил из состояния покоя. Она, приосанившись, поправив машинально прическу, приятным голосом, пригласила:

– Да, да! Войдите!

Каково, же было удивление, когда посетителем оказался, ни кто-то, а ее попутчик.

Она была поражена. Генрих, разводя руками в сторону, лишь подметил:

– Случается и такое!

Немного поговорив о направлении журнала в новой редакции, о будущей совместной работе. Людмила отметила, что между ними много общего, и это ей нравилось, ведь ей не прийдется подлаживаться, перестраиваться.

И вообще! Генрих ей даже очень понравился. Она предложила – перекурить такое дело и предложила на правах работодателя, отправиться в ближайшее кафе и там, как можно ближе познакомиться. Хотя она вслух отметила, что близость в поездке была очевидной, так что они уже, как соседи по коммуналке. Свои люди! Генрих не стал оспаривать, он принял ее предложение – посидеть в кафе. Выйдя из кабинета под ручку. Они на повал сразили, как Леночку, так и девушку с ресепшн.

Им не пришлось брать такси, так как кафе было, буквально в двух шагах, за углом.

Людмила и Генрих, болтая между собой, направились отмечать знакомство.

У кафе юркая женщина бойко предлагала прохожим цветы. Он купил букет роз и подарил Людмиле, та расплылась в улыбке.

Войдя в кафе, с порога, была ощутима атмосфера – уединения, где каждому всегда найдется уютное и комфортное местечко, чтобы побыть некоторый час наедине – выпить чашечку кофе, просто доверительно поговорить обо всём и ни о чем…

Людмила – счастливая, гордая, шла по залу с охапкой роз в руке, оглядываясь по сторонам. Генрих шел спокойно, вальяжно, устремив взгляд вперед, в поиске свободного места.

Вот, наконец, вдали заметив свободный столик у окна, он тут, же показывает кивком головы Людмиле, в знак согласия, та тоже кивает головой. Они уверенно, смело направляются к нему. Подходят. Генрих отодвигает стул. Людмила садится, сумочку и букет, кладет на край стола, улыбается, садится. Он тоже садится.

Они осматриваются, беглым взглядом смотрят на рядом сидящих посетителей. За соседним столиком сидит молодая пара, они влюблено смотрят друг другу, глаза в глаза.

Генрих и Людмила на них с любопытством засматриваются. Пара ощущает на себе их взгляд, тоже с любопытством смотрит в их сторону. Они с легкой грустью, улыбаются им, те отворачиваются.

К ним подходит официант, молодой парень, галантно кланяется, услужливо спрашивает:

– Будем заказывать, Господа?

Он, Генрих смотрит на Людмилу. Та столь привычно, не глядя на официанта, говорит:

– Два кофе и коньяк!

Официант въедливо смотрит, спрашивает:

– Это всё?!

Генрих тушуется, смотрит на Людмилу, та сидит с безразличием рассматривает присутствующих. Он обращается к официанту:

– Даме пирожное! Смотрит вопросительно на Людмилу, спрашивает: – С кремом?

Та кивает ему и официанту головой.

Людмила улыбается, показывая красивые зубы, поправляя короткие, не послушные волосы.

Официант разворачивается, уходит.

Они сидят, молча. Их уединение прерывает приход официанта, что расторопно ставит на стол кофе, коньяк, пирожное.

Расставив, он мило улыбается, глядя с интересом на них, уходит.

Генрих наблюдая, затяжным взглядом смотрит на Людмилу. Легкими глотками пьет коньяк, чередуя с кофе.